Душа твоя черна, как дно самой глубокой пропасти. Всё, к чему ты прикасаешься, становится черным.

Глава 1. Письмо

Эта история началась с письма. Странного письма из давно минувшего прошлого. Я обнаружила его в своем электронном почтовом ящике, который на автомате проверяю каждое утро. Это утро тоже не стало исключением, хоть чувствовала я себя крайне паршиво. В голове разрывался звоном пожарный колокол, а во рту нагадила стая мерзких койотов. Кажется, вчера я немного перебрала. Да чего уж там! Я надралась в дрова, упилась в стельку, налакалась до поросячьего визга так, что не помнила себя. В свое оправдание могу пояснить, что на это у меня были веские причины. Но о них я поведаю позже.

Как правило, большинство писем сразу же отправляются в корзину непрочитанными. Рассылки, розыгрыши и прочий надоедливый спам. И это письмо ожидала такая же участь, если бы мой глаз не зацепился за нетипичную для спама тему: моей дорогой Н. СРОЧНО!!!

Моей дорогой Н. меня называл лишь один человек на этом свете. И эту женщину я не видела больше десяти лет. Я облизнула пересохшие губы и открыла файл.

«Здравствуй, моя дорогая Н! Сколько лет мы не виделись с тобой? Сегодня я проснулась в слезах: мне вспомнились дни нашей юности. Мне снилось море, ласковый шелест волны, набегающей на прибрежные камни, наш уютный маленький городок, утопающий в цветах. И ты. Ты стояла на берегу в белоснежном сарафане, а в твоих огненных волосах играл ласковый луч предзакатного солнца. Ты улыбалась мне открыто и так искренне, словно бы между нами не было той ледяной стены, что разделяла нас все эти годы.

Я проснулась в слезах и поняла вдруг, как мне не хватало тебя, нашей утраченной дружбы, долгих разговоров по душам. Я поняла, что не хочу больше лелеять в себе эту черную дрянь, разъедающую меня изнутри, эту раковую опухоль, пустившую метастазы в мою раненую душу, эту чертову обиду, раздувшуюся, точно гигантский мыльный пузырь. Я прощаю тебя, моя дорогая, прощаю нас обеих. И жалею лишь об одном – что не сделала этого раньше.

Как ты живешь? Как жила всё это время? Я так хочу увидеть тебя и обнять, проговорить с тобой всю ночь напролет, как это бывало раньше. Ты помнишь? Приезжай ко мне! Я буду ждать тебя! Нам есть, о чем поговорить, что вспомнить. Всегда любящая тебя М».

В письме был указан адрес – название неизвестного мне населенного пункта, улицы и номер дома. Впрочем, все эти высокопарные фразы о любви и всепрощении я прочитала вскользь, не поверив ни единому её слову. Не то, чтобы Марго была врушкой. Вовсе нет. Но после того, что я сделала, она ни за что не стала бы писать такие душещипательные письма даже через столько лет. Я бы на её месте точно не стала.

Мы обе долго разгребали последствия моей жестокой выходки и обе прекрасно помнили, кто во всем виноват. Нет, тут явно что-то было не так. И я наверняка смогла бы догадаться об этом, если бы не жуткое похмелье, терзавшее мою несчастную голову в это злополучное утро.

Я брезгливо поморщилась, словно надкусила червивое яблоко, нервным щелчком мыши отправила письмо в корзину и тут же благополучно забыла о нем. Приняв освежающий душ и выпив чашку горячего кофе, я снова улеглась в постель, надеясь проспать до вечера. Но не тут-то было. Мой сон нарушил протяжный звонок в дверь. Мне не хотелось выбираться из теплого облака, окутавшего меня. К черту всех! Пусть проваливают! Не стану открывать!

Только после назойливых звонков послышались нетерпеливые удары. Кто-то настойчиво пинал железную дверь, не жалея ботинок. Сон как рукой сняло. Нежиться в уютной постельке под размеренный грохот, напоминающий удары молота о наковальню, уже не представлялось возможным. Я встала с кровати, неловко покачнулась, вписавшись голым бедром в острый угол комода. Взвизгнула от дикой боли, с досадой отметив, что будет здоровенный синяк на самом видном месте, и нехотя пошла открывать.

– Дрыхнешь! А на дворе уже полдень! – с порога завел свою пластинку Матвей.

– И тебе не хворать, – хмуро отозвалась я, – не ори, пожалуйста, голова трещит!

– Э, да у тебя же похмелье! – обрадовался он. – Говорила мне мама, что жена из тебя никудышная! Вон, квартира вся мхом заросла! Мало того, что неряха, так еще и пьяница!

– Зачем ты пришел, Матвей? – устало спросила я.

– Что значит зачем? Больше ты мне не жена. Нас развели вчера, забыла? Из своей квартиры я тебя выпишу. Ведь теперь ты мне никто. А жилье мне от бабушки досталось, ты на него прав не имеешь! – возмущенно орал он.

Я смотрела на его сморщенное от негодования лицо, на просвечивающийся из-под жиденьких волосенок череп и думала: как вообще меня угораздило выйти замуж за это недоразумение? За этого жалкого сморчка, не способного и шагу ступить без одобрения своей чокнутой мамаши.

– Я знаю, Матвей, – вслух произнесла я, – но куда мне деваться?

– Это меня не касается! Съезжай к сестре, например. Ведь у тебя есть доля в унаследованной от матери квартире.

– Они вчетвером ютятся в однушке, а тут еще я со своими пожитками, – возразила я, уже понимая, что для него это не аргумент.

– Дорогая моя, – сказал он менторским тоном, – мне надо устраивать личную жизнь, я не могу заниматься благотворительностью.

– Хорошо, дай мне пару дней, – ответила я, не желая продолжать этот бессмысленный спор.

– Два дня и не больше! – отрезал Матвей и убрался, наконец, с глаз долой.

Я вздохнула с облегчением.

Как бы то ни было, а съезжать всё равно придется. Спокойной жизни мне не видать, Матвей заест меня своим занудством, станет ходить сюда, как на работу, и качать права. Уж я-то знаю! Изучила его мелочный характер за годы нашего неудавшегося брака. А то и вовсе притащит свое барахло и поселится бок о бок со мной. Выгнать меня на улицу просто так он не может, все же я прописана в этой квартире. Пусть повозится, побегает по инстанциям, выписывая меня. Ему полезно! Вон, какое брюхо отрастил, смотреть противно.

Помнится мне, что мамаша ему всю плешь проела за то, что вздумал прописать меня в своих хоромах. Но влюбленный сыночек и слушать её не желал. Вот же умора! Тогда он был полностью в моей власти, глядел на меня, как голодный пес на сахарную косточку, едва только не облизывался. Сейчас же Матвей смотрит с еле скрываемой брезгливостью, словно я не человек вовсе, а гадкое насекомое. И развод инициировал он. Да, он бросил меня, нашел другую, нежную и заботливую. Правильную. А мне оставалось лишь заливать свое неизбывное горе. Но тосковала я, кончено же, не о нем. Не велика потеря! Огорчали меня неизбежная утрата жилья и полное отсутствие материального обеспечения.

Я придирчиво осмотрела себя в зеркало. Да, нет уже во мне той легкости и воздушности, что сводили мужиков с ума. Стройное когда-то тело теперь раздалось, оплыло, как огарок свечи. Лицо опухшее, уголки губ некрасиво ползут вниз, под глазами залегли кошмарные тени. И только волосы – огненно-рыжие, густые – всё ещё продолжают радовать меня.

«А ведь мне только слегка перевалило за тридцать, – думала я, наклоняя голову из стороны в сторону, внимательно разглядывая свое отражением, – пора браться за себя всерьез!»

Я никогда особенно не следила за своей внешностью, не сидела на диетах, не мучила тело изнурительными тренировками, а косметолога посещала лишь набегами. Я привыкла слышать от окружающих, что красота моя – это дар, что мне невероятно повезло, я выиграла в генетическую лотерею. Но даже щедрый подарок природы не способен был перекрыть мою излишнюю тягу к сытной еде, постоянным посиделкам с подружками и другим земным радостям, которые незаметно превратили меня из красавицы в нечто невразумительное. Нет, вы не подумайте только! Я не алкоголичка, не шалашовка какая-нибудь, просто у меня есть вкус к жизни, к её невероятному разнообразию, к приключениям и сюрпризам. Ну, не могу я жить как все! Мне душно в этой рутине, которую люди называют «нормальной жизнью».

Пораскинув несвежими мозгами, я плюнула на всё и завалилась спать, решив, что подумаю о своей неудавшейся жизни в другой раз. Уже к вечеру я была свежа и бодра, как огурец с грядки. На оставшиеся от мужа деньги заказала пиццу и села за ноутбук. Надо было что-то решать, найти квартиру или хотя бы комнату на первое время, чтобы быстрее съехать от бывшего мужа и забыть семейный кошмар, который дальновидные люди совсем не зря назвали говорящим термином «брак».

Мое финансовое положение оставляло желать лучшего, поэтому я старалась просматривать самые бюджетные варианты. Но и они показались мне совсем недешевыми. Цены на съемное жилье кусались, как бешеные собаки. Пролистав с десяток объявлений, я раздраженно закрыла Авито и крепко призадумалась. И тут мне на ум пришло утреннее письмо от моей старой знакомой.

Я отыскала его в корзине и прочитала снова.

«А почему бы и нет? – проскользнула крамольная мысль. – Почему бы не поехать в гости к Марго? Ведь она сама пригласила. Глупо упускать такой шанс! По крайней мере, у меня будет крыша над головой, а потом я смогу решить, что делать дальше».

Голос разума взывал откуда-то из недр моего мозга:

«Не стоит ехать в гости к человеку, которому ты знатно испортила жизнь. Ничем хорошим это не закончится!»

«Глупости! – возразила я упрямому внутреннему голосу. – Столько лет прошло, столько воды утекло. Кто старое помянет, тому глаз вон!»

Голос обиженно замолчал, ведь ни разу за всю свою жизнь я не прислушалась к его монотонным увещеваниям.

*****

Через два дня я тряслась в поезде, забросив ключи от квартиры бывшего в почтовый ящик. Пусть подавится! Вещи свои я вывезла. Большую часть оставила у сестры, кое-что захватила с собой в дорогу. Ехала без особых ожиданий. Адрес, оставленный Маргаритой в письме, с трудом нашелся на гугл картах. По всему выходило, что место это глухое, удаленное от крупных поселений. Как угораздило Марго забраться в такое захолустье, для меня оставалось загадкой.

Я не знаю, как складывалась жизнь Маргариты после событий, разрушивших нашу многолетнюю дружбу. Её близкие возненавидели меня. Мать прокляла, а брат не сказал мне больше ни слова. Вскоре они покинули город, уехали в неизвестном направлении и больше о жизни их семьи я ничего не слышала.

Я очень хорошо помню тот день. Помню глаза моей подруги, полные слез и обиды. И единственный вопрос, который она задала мне: почему? Порой я и сама спрашивала себя: почему я это сделала? Я ответила ей, что просто была пьяна и не владела собой, что вышло это случайно и совершенно без злого умысла.

Но себе я могла признаться честно: я совершила этот поступок осознанно. Меня раздражали улыбающиеся рожи гостей, приглашенных на нашу свадьбу, бесило сияющее личико Марго. Мне хотелось взорвать приторную торжественную атмосферу, увидеть недоумение и шок на этих благостных сытых лицах. Хотелось, чтобы Марго плакала. Нет. Рыдала. Чтобы слезы исторглись бурным потоком из её чистых искрящихся глаз, смыли с её наивной мордашки застывшую, как у глупой куклы, улыбку. Хотелось, чтобы из её взгляда навсегда исчезло то обожание, с которым она смотрела на своего новоиспеченного муженька, а вместо него появились ненависть и брезгливость.

Моя тайная связь с Кириллом возникла в тот момент, когда мне стало ясно, что Марго вскоре станет его женой. До всех этих событий я считалась невестой Миши, брата Маргариты, и целомудренно ждала его возвращения из армии. Он писал такие проникновенные, полные нежности письма, что мне казалось – это и есть любовь. Я была совсем девчонкой, еще училась в школе, когда Михаила забрали в армию. Мы тогда лишь целовались с ним, но он пообещал жениться на мне после службы. Я поклялась, что буду ждать его возвращения. И клятву свою, между прочим, сдержала.

Из армии Миша вернулся не один. Приехал с Кириллом, армейским другом, которого пригласил на нашу свадьбу. Кирилл захотел погостить у нас, провести лето в курортном городке. Это было сумасшедшее лето, итогом которого стали два разбитых сердца и моя запятнанная совесть. Но, впрочем, не буду забегать вперед.

Мы с Марго едва окончили школу, но чувствовали себя невероятно взрослыми. Я готовилась к свадьбе с Михаилом, которая была запланирована на конец августа, а она без оглядки влюбилась в Кирилла. Марго была нежной и романтичной девушкой, ни разу даже не целовалась с мальчишками, верила в настоящую любовь и ждала своего принца. Кирилл показался ей идеальным вариантом на роль «того самого единственного». Он был умен, харизматичен и нереально хорош собой. Красота его была холодной и одновременно притягательной. Мы с подругой слушали незамысловатые армейские байки, которые он без устали травил. Смотрели на этого красивого парня, точно кролики на удава. Он обладал каким-то хитрым талантом завораживать людей и управлять их вниманием.

Я видела, что Кирилл оказывает знаки внимания моей подруге, наблюдала, как Марго тает от его комплиментов и улыбок. Но также замечала, как он пялится на меня исподволь, жадно пожирает глазами аппетитные выпуклости моего тела. Во взгляде этого человека было нечто звериное, первобытное, отчего моя кровь быстрее стремилась по венам. Этот его взгляд будил странные чувства, неведомые мне раньше. Я стала повсюду ощущать терпкий аромат его туалетной воды, который преследовал меня даже ночью. Старалась гнать от себя мысли о Кирилле, всё чаще посещающие мою голову, переключаться на свадебные хлопоты, но вскоре к навязчивым мыслям присовокупилась жгучая ревность.

В один прекрасный день Марго призналась, что у них с Кириллом всё дошло до постели, а сегодня он сделал ей предложение, и она готова взлететь от счастья, превозмогая силу земного притяжения. Я не ожидала, что их отношения будут развиваться с такой космической скоростью. С трудом натянула на свое побледневшее лицо счастливую улыбку и выдавила из себя поздравления, еле сдерживая подкатившие к горлу слезы. Я не могла объяснить себе, почему мне так горько и тоскливо. Ведь я собиралась замуж за любимого, казалось бы, человека.

Мне чудилось, что между мной и Кириллом зарождается большое сильное чувство, которому препятствуют лишь мои отношения с Михаилом. Казалось, что Кирилл не может дать волю своим эмоциям, поскольку я – невеста его друга. Но скрывать поразившую нас неземную любовь неправильно и даже преступно – думалось мне. Я призналась Кириллу, поделилась своими переживаниями и мечтами, и мы стали близки в ту же ночь, укрывшись от всех, как два заговорщика.