Глава 2. Лида

– Я так рад, что ты согласилась, – счастливо улыбается Даниил.

Мы знакомы всего восемь месяцев, но события развивались так стремительно, что я ожидала чего-то подобного.

Смотрю на кольцо на своем пальце и начинаю представлять нашу дальнейшую совместную жизнь. Притираться друг к другу придется долго. Он общается с неодушевленными предметами вроде своего робота-пылесоса, а у меня дочь.

– Дань, я должна рассказать тебе кое о чем. Точнее, о ком.

– У тебя есть ребенок, – вдруг выдает он, заставив меня оторвать внимание от кольца.

Его темные глаза-оливки пристально смотрят на меня, а губы в окружении аккуратной щетины формируют милейшую улыбку. Примерно так улыбалась моя тетя, когда я призналась ей, что беременна.

– Как ты догадался?

– Когда долго носишь обручальное кольцо, остается след на пальце. У тебя его нет. Но ты настойчиво отказывалась показывать мне свой дом. Всегда, когда я приезжал к тебе, мы встречались в отеле. А еще ты украдкой воркуешь с кем-то по телефону. Кого может так прятать молодая незамужняя женщина, если не ребенка?

Даниил говорит без давления. С пониманием. Из-за чего я облегченно улыбаюсь.

– Да.

– Кто? Сын или дочь?

– Доченька. Елка.

– Елка? – хохотнув, переспрашивает он.

– Елина.

– Впервые слышу такое имя.

– Греческое. Редкое. Бабушка хотела назвать Прасковьей. Но мой вариант победил, – весело вспоминаю о той жаркой дискуссии, когда меня только-только выписали из роддома. – Ей уже шесть. В следующем году пойдет в первый класс. Сегодня у нее последний новогодний утренник в детском саду, а я застряла тут. Она возненавидит меня, – тяжко вздыхаю, представив, как больно сейчас моей девочке.

– А ее отец? – вполне логично интересуется теперь уже мой официальный жених.

Не очень хочется поднимать эту тему, но Даниил имеет право знать.

– У нее нет отца, – признаюсь, вновь посмотрев в его наполненные счастьем глаза. – Когда мы познакомились, я была наивной первокурсницей, а он крутым мажором с выпускного курса. Коллекционером девственниц. Умелым манипулятором. Я, дура, повелась. Он переспал со мной, а на следующий день сделал вид, что не знает меня. Через месяц вообще исчез с поля зрения. А вскоре я узнала, что беременна. Вот так.

– И ты его больше никогда не видела?

– Один раз. Случайно. У меня на носу были роды. Мы с тетей гуляли по торговому центру, присматривали конверт для выписки. Заскочили перекусить в фудкорт, а там он в компании себе подобных козлин. Надо признать, именно тот его взгляд стал самым запоминающимся. Он меня узнал. И его так шарахнуло от вида моего живота, что он даже заговорил со мной. Просто подошел и спросил, его или нет. Я ответила: «Нет». Он молча забрал куртку и ушел.

– Почему ты солгала?

– Не хотела его видеть. Моя влюбленность превратилась в жгучую ненависть. Так что ему лучше вообще держаться от меня подальше. Иначе я за себя не ручаюсь. Елка сделала меня сильной и независимой. Теперь я любому глотку перегрызу и за нее, и за себя.

Даниил склоняется ко мне и нежно целует в висок.

– Это-то мне и нравится в тебе. Так что, с кем ты меня сегодня познакомишь?

– О, у меня большая семья. Просто огромная. Бабушка – глава нашей семьи. Дедушка – ее покорный слуга. Тетя – наша опора. Мой кузен с женой и двумя невероятно активными детьми. Кот Багир. Утка Дуся. И конечно же, моя Елка.

– И все вы живете вместе? – то ли изумляется, то ли паникует Даниил.

– Ну да, – пожимаю плечами. – У нас двухэтажный дом в пригороде. Тихое местечко. Собственно, поэтому я встречалась с тобой в отеле. У меня нет отдельной комнаты. Я делю двадцать пять квадратов с Елкой и тетей.

– Но после свадьбы вы же переедете ко мне? – с надеждой спрашивает он.

– Смотря как ты будешь уговаривать, – флиртую я.

Все-таки он потрясающий мужчина. Понимающий, порядочный, симпатичный. У него стабильная работа, большие планы на будущее, которое он не видит без меня. Именно такой мне и нужен.

– Лида, а что Елочка знает о своем отце? – спрашивает он.

– Только не называй ее Елочкой при ней. Сильно пожалеешь. Она же уже не маленькая, – хихикаю я.

– Упс! Вычеркиваем.

– Только моя тетя знает о нем правду, – признаюсь я. – Елка свято верит, что однажды он придет. А я подпитываю эту веру обещаниями, что скоро познакомлю ее с папой.

– Значит, познакомишь. Уже сегодня. Буду Елкиным папой.

– Елкин папа, – смеюсь я. – Звучит как ругательство.

– Как думаешь, я ей понравлюсь?

– Она у меня дама прихотливая. Будет к тебе присматриваться. Но когда познакомится поближе, липучкой приклеится. Прям как я. Ты умеешь покорять.

– Надеюсь. – Даниил переводит взгляд на табло и прислушивается к объявлению. – Кажется, небо открыли, наш рейс объявляют.

Я подскакиваю на ноги, хватаю шубу, шапку, сумку.

– Лида, полегче, – улыбается Даниил. – Мы не опоздаем. – Помогает мне одеться и чмокает меня в кончик носа. – Купим что-нибудь Елоч… Елке, – поправляет он речь, – в подарок. О чем она мечтает?

– Кроме папы? О друге для Дуси.

– Это которая утка?

– Ага, она самая. Ей же очень скучно одной.

– Придется постараться найти живого ута в канун Нового года, но думаю, я справлюсь, – заговорщицки подмигивает он.

Как же мне с ним повезло!

Глава 3. Майк

– Так, Елка, давай условимся, – отодвигаю ее от себя на расстояние вытянутой руки, – если тут внезапно объявится твоя мама, бабушка, дедушка, настоящий папа или знакомый Дед Мороз, я тебя знать не знаю. А то за такие игры я могу встречать Новый год там, где мне совсем не хотелось бы, да еще и в одиночестве. Чтобы ты знала, я парень несвободный. У меня девушка есть, и я собираюсь сделать ей предложение.

Она морщит носик, окидывая меня оценивающим взглядом. Как будто я ей делаю предложение, над которым надо подумать.

– Только не будь соплей и душнилой. Не смотри на нее щенячьим взглядом. Взял за руку, надел кольцо и дело с концом. Женщины любят настойчивых, – дает она свой ценный женский совет.

– Не вопрос, – отвечаю как можно серьезнее.

Впрочем, зерно истины в ее словах есть. Сейчас мало девушек ищут в парнях размазню. Почти все цепляются за стержень.

А она цепляется за мою руку и тянет меня обратно в сумасшедший дом, где все жужжат, визжат, бегают, прыгают, плачут, хохочут. Родители поправляют костюмчики на своих деточках. Деточки друг перед другом красуются. Кругом вспышки камер. Все боятся упустить момент, как условная Машенька подтягивает гольфик, или такой же условный Васенька ковыряется в носу. Как я выжил с двумя фотками из детсада, ума не приложу.

– Вы, простите, кто? – Передо мной из ниоткуда появляется любопытное чудище с накладным крючковатым носом.

– Это мой папа! – хвастается Елка, прижимаясь ко мне.

Кладу ладонь на ее плечико и рисую на лице подобие улыбки.

– Папу-у-уля! – Малявка превращается в пиявку ради правдоподобности нашего родства.

– Приятно познакомиться, – отвечает чудище. – Проходите скорее в раздевалку. Через пять минут начнется представление.

Оно растворяется в толпе, а мы продолжаем движение вглубь заснеженных курток, шуб и дубленок.

– Кто это был? – интересуюсь у Елки.

– Наша надзирательница.

– Ты хотела сказать – воспитательница?

– Ах, если бы! – Картинно всплескивает она свободной ручонкой.

Надеюсь, у нее главная роль. Такому таланту грех пропадать.

Мне снова звонит Полина. Я отпускаю Елкину ручку.

– Разденься сама.

Она тормозит и обидчиво куксится:

– Ты должен мне помочь. Ты же мой папа. Хочешь, чтобы все решили, будто ты меня совсем не любишь?

Наклоняюсь к ней.

– Людям в твоем возрасте пора бы уметь переодеваться самостоятельно. Смешно, это когда тебе в шесть лет мама сопельки вытирает.

Мы с ней одновременно смотрим на мальчишку рядом, которому мать усердно трет нос, приговаривая: «Ты ж мой сладенький». Он вдруг замирает, таращится на нас и через секунду отворачивается от матери.

– Мам, я уже не маленький! – фыркает, сообразив, в чей огород был брошен камень.

– Хм… – размышляет Елка, указательным пальчиком барабаня по своему подбородку. – Ты прав. Папуля.

Если она с такой периодичностью будет называть меня папулей, то я вживусь в роль.

– Вы что, только что унизили моего сыночку? – взрывается мамашка.

Смотрю на платок в ее руках и усмехаюсь:

– Да куда еще унизительнее? Вы мужика из него хотите вырастить или комнатное растение?

– Молодой человек, не смейте указывать мне, как воспитывать сыночку. Еще одно оскорбление – и встретимся в суде!

Чудненько! Всяких личностей встречал в бизнесе, но настолько упоротых еще ни разу. И ведь баба дура реально заяву накатает.

– Можете не отвлекаться, – киваю ей на платок. – Продолжайте. – Принимаю звонок и подношу мобильник к уху, пока Елка вылезает из своей курточки и сапожек, запихивая их в узкий шкафчик. – Поль, ну что опять? – начинаю психовать.

– Поправь тон, Майк! Ты, между прочим, опозорил меня перед всеми подругами. Мне пришлось объясняться, что мы остаемся на Новый год дома из-за непогоды. Но в начале января ты свозишь меня на море! – выдает в приказном порядке.

Черт, не следовало целоваться с официанткой на свадьбе своего папаши этим летом. Лишнего глотнул. Взбесился. Теперь у меня два варианта: порвать с Полиной или терпеть ее концерты до конца своих дней. Но бросать, наверное, нужно было раньше. В канун Нового года будет совсем свинством. Тогда зачем кольцо покупал?

Да, Майк, ты конкретно встрял. Либо женишься и становишься самым покладистым мужем на свете, либо опять ищешь новую подружку, подвергаясь нападкам от старой. Ведь в покое она меня не оставит. Полина ненавидит страдать в одиночку. Если ей плохо, то всем вокруг должно быть еще хуже. Это я давно понял по ее «красным» дням.

– И что подружки? Простили тебя? – не сдерживаюсь, чтобы не съязвить.

– Еще одно слово – и тебя не прощу я! – выкрикивает Полина.

На рефлексе вновь смотрю на мамашку с носовым платком. Получается, если Полина станет матерью, то вот оно – ее будущее отражение?

– Я готова! – Дергает меня за руку переодетая в костюм олененка Елка.

Обращаю внимание, что башмачки у нее надеты неправильно.

– Погоди, Поль, мне тут кое-кому надо помочь… – Прижимаю мобильник плечом к уху и замечаю появившуюся рядом с нами надзирательницу. – Дочке! – отыгрываю свою роль.

– Какой дочке? – на хриплом выдохе спрашивает офигевшая Полина.

– Своей. – Опускаюсь на корточки, чтобы поменять башмачки местами. – Поль, я тебе потом все объясню, – бубню тише.

– Кайсаров, у тебя что, дочь?! – переходит она на фамилию. Всегда так делает, когда злится на меня.

Елка отшатывается, оставшись стоять на одной ножке. Забив на Полинину истерику, роняю мобильник на пол и успеваю подхватить малявку на руки.

Она испуганно хлопает ресничками, глядя на меня снизу вверх. А я смотрю сквозь нее – на пошедший паутиной экран. Теперь скандала мне не избежать.

– Как же ты дорога мне, – через силу лыблюсь Елке, – доченька…