Отзывы на книгу «Полное собрание сочинений. Том 11. Война и мир. Том третий»

Третий том воплотил наконец в себе тот книжный вызов, каким поначалу и задумывалось чтение "Войны и мира". В отличие от ознакомительного первого тома, моментально проскочившего и быстро затянувшего в себя, в отличие от шикарнейшего, теперь любимейшего второго, рассказавшего о чувствах, о мыслях, о любви, об измене, третий том тяжел. Он о войне, обо всем, что предшествует ей, о предпосылках, если угодно (это слово так любят историки), о сражениях и диспозициях, о стратегии и настрое на битву, о чудовищной красоте поля боя, и о том, что наступает после, о расплате. Читается третий том с трудом. Точнее будет сказать, он с трудом читался мной. Он берется в руки - с неохотой - и откладывается со вздохом "отчего я не мужчина", так что если вы как раз "он", должно пойти хорошо, интересны же вам сражения, редуты, батареи, батальоны, расклады сил. Мужские игрушки.

Вообще этот том эпопеи очень четко раскладывается на три части: подготовка - Бородинское сражение - поражение, причем поражение обеих сторон, и вход Наполеона в Москву. И во все части Толстой не стесняется вставлять целые главы своих размышлений и выводов по поводу этого сражения конкретно и всей войны с Наполеоном в частности, поначалу вкладывая свои мысли в голову Андрея Болконского, потом Пьера Безухова, а потом и просто от себя, безликого рассказчика. Не будучи историком, не берусь судить его теории, но все-таки есть в них верное зерно.

Война, как и история в целом, представляется Толстому как совокупность случайностей, помимо воли конкретных личностей приводящая к взрыву.

...Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все - миллиарды причин - совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться.

Как такой подход называется? Детерминизм?
От таких вот весьма пространных кстати размышлений Толстой плавно переходит к вопросу о роли личности в истории и постепенно подводит нас к выводу, что личность появляется на общественной арене и выдвигается вперед и наверх по мере требования судьбы, времени, но никак не по воле самой личности.

Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, - были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра <...> была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться.

Через анализ действий Александра и Наполеона автор обобщает:

Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует существом своим, что он может сделать или не сделать такое-то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.

Можно соглашаться, можно спорить, если подумать, то так оно и есть, но мне лично такой подход не нравится, хочется думать, что все же личность имеет значение. Тварь я дрожащая, али право имею?

Чтобы не превращать рецензию в философский трактат, сменим тему. Как и в более ранних томах Толстой очень точен в психологических портретах, а ведь именно здесь, в третьем томе, происходят важнейшие переломы в характерах главных героев, Андрея, Пьера и Наташи.
У Андрея очередное ранение приводит к очередной смене парадигмы, от безудержного любования собой и возвеличивания себя, он приходит (еще не пришел, но стоит на пороге) к чему-то другому, совсем новому для него. Но весь он какой-то как из острых углов, и углы эти больно ранят его самого и его близких.
Наташа же, благословенное дитя, открыла в себе темную яму кокетства и пороков, и как-то пытается примириться с собственной "мерзкой душой", с болью, впервые ей открывшейся, она обращается к единственному доступному тогда источнику утешения - церкви. Отмолила и покаялась, но что-то в ней сломалось, чего-то не хватает, чего-то она ждет, а вместе с ней и мы.
Пьер... идеалиста и романтика Пьера особенно жалко, и вместе с тем его невозможно не презирать. Очевидно, что Толстой намеренно доводит его действия до маразма, все эти масонские бредовые махинации с буковками и цифирками о великой миссии, вся эта неспособность сбросить с себя ярмо удобной жизни, и как верх издевательства автора - Пьер, толстый и неуклюжий Пьер, в центре Бородинского сражения в окопе в белой шляпе. На самом деле это очень и очень сильный персонаж, раз он вызывает такие чувства.

Толстой - очень глубокий писатель. Очень. И этот непростой том вызывает просто невероятный вихрь мыслей. Но книжный вызов продолжается, что-то будет дальше?

Третий том - самый жестокий. Здесь-то и начинается война 1812 года. Смерть, смерть и еще раз смерть преследует главных героев. Многие из них уже повзрослели. К примеру, Петя Ростов, маленький мальчик в первых томах, теперь уже - 15-летний офицер. Сын Андрея, Николушка, тоже повзрослел. Сама Наташа Ростова стала более вразумительной барышней, но все же подвержена чувственным порывам. Многие герои в этом томе находят свою смерть. Намечаются "семейные пары", которые, скорее всего, будут ждать нас в конце. И больше всего рассуждений Наполеона и Кутузова. Я так к этому привыкла, что заинтересовалась историческими книгами.
Мне сложно писать о таких книгах как эта. Я не представляю, как такое произведение можно было написать. Я не могу выразить словами мое уважение ко Льву Николаевичу, его истории стоит прочитать каждому.

Вот это обьем и не страниц, а мыслей... вот это радость и в тоже время печаль. В это книга, настоящая живая и неповторимая...
Меня переполняют разного рода мысли... словно я вот только что стоял возле чего то большого, неподьемного. Не видно было конца и края, а вот теперь заветная вершина...
Все началась две недели назад. Чего только не было пережито с героями
и это по настоящему завораживает, втягивает, прожевывает, а затем стремительно выплёвывает.
С этой книгой, можно пережить буквально все. Точно помню, как в конце второго тома, я злился, что не на есть, по настоящему =). Сейчас это вызывает улыбку.
И самое примечательное, что я не нашел здесь какого-то главного героя. Здесь переплетается голос народа с вершинами общества. Здесь есть война, но так же много и любви...а еще страдания, надежд, поиска...
Погружаясь в данную книгу, вы открываете не просто страницы, а целый мир и уж точно каждый здесь найдет что-то для себя.
И как всегда я не согласен. Невозможно понять сию эпопею в школе, ее определенно надо читать позже.
Перед чтением я относился к ней с недоверием, думая, что будет скучно, долго и нудно.
Сейчас тяжело подобрать слова, чтобы описать как я ошибался, нет вправду, очень-очень сильно=). Это необычная книга, она...она по настоящему волшебная и герои у нее живые. Те, что цепляют за что-то живое. Не замечая начинаешь переживать, сочувствовать и временами просто поражаться.
Золотая классика, иначе не назовешь. Ах, еще бы пару томов...=)

Наверное, если бы и я растянула эту книгу еще на недельку-другую, уже не захотела бы из нее возвращаться. Я выбилась из графика обыденной жизни еще в середине первого тома, когда ежедневно ложилась спать в три часа, брала с собой томики " Войны и мира" повсюду и открывала при каждом удобном случае. Ведь то, Что описывает в ней Лев Николаевич -гораздо материальнее любой истории, которую мне когда-либо приходилось встречать в книге. Настоящая жизнь
При этом, Толстой не придумал ничего нового, ни новых земель, ни необычных существ, а лишь был честен сам с собой на бумаге. Если вы попробуете последовать его примеру, то убедитесь, насколько это тяжело.
Поэтому современные авторы отдают предпочтение мистике, поэтому творчество Л.Толстого-это неоценимый вклад в мировую литературу.

Война, уже не из Первого тома: "что там в Ливиии, мой Постум. или где там? Неужели до сих пор еще воюем?" На своей земле, в которую вчерашний союзник врезается ножом в масло. Показателен эпизод из начала, когда Александр I, получив донесение, что армия Наполеона пересекла Неман, отправляет из Вильно (нынешний Вильнюс) своего адьютанта Балашова с нотой, а спустя четыре дня, и после сложных перипетий, он доставляет письмо Наполеону в тот же дом в Вильно, где было писано - город уже занят французами.

Князь Андрей снова в армии, он положил себе встретить там Курагина, вызвать его и убить. Или быть убитым. Наташа в Москве, сегодня мы назвали бы ее состояние глубокой депрессией, раскаивается и мечтает лишь о прощении жениха - не о возобновлении отношений. Утешается религией и обществом Пьера, который часто бывает у них и который, она знает - любит ее. Младший Ростов, Петя объявляет родителям о желании вступить в армию, грозится сбежать, если не отпустят. Скрепя сердце, граф едет хлопотать о зачислении его.
Старый князь Болконский, несмотря на просьбу Андрея ехать в Москву, остается в имении, намереваясь ополченскими силами оборонять. От самоубийственного геройства его спасает удар (обширный инсульт, сказали бы мы сегодня), он умирает, успев лишь примириться и проститься с дочерью, которую всю жизнь третировал.

Испуганная и растерянная, княжна Марья собирается таки ехать с маленьким племянником, чтобы понятнее - ехать, это не нынешнее: чемодан с ноутом в багажник, деньги на карте. Ехать в 1812 из имения. которое неминуемо будет разорено и разграблено - это составить поезд из многих экипажей, главным образом телег, куда погрузить ценное и провиант. Время для нормальных сборов упущено, княжна готова пуститься в одной карете, но почуявшие ослабление власти, мужики не хотят ее пустить, начинается пьянка. от которой недалеко до бунта с грабежом и чем похуже. На счастье, в это время поблизости оказывается посланный искать фуража Николай Ростов, он усмиряет мужиков, гасит в зародыше, начавшийся уже было, бунт и спасает княжну. Этот сюжетообразующий эпизод с тропом "дева в беде", вместе с тем, дает точное понимание, лишенного иллюзий, отношения Толстого к мужикам, того "любя, ненавидеть", какого и в левинской части "Анны Карениной" не встретишь.

Едет в действующую армию Пьер, не понимая, как мог бы быть полезен, но понимая, что не может продолжать пустую московскую жизнь. Его милая женушка в Петербурге, крутит одновременно два романа с чрезвычайно перспективными женихами и собирается разводиться, для чего придется перейти в католичество - католикам развод получить проще, чем православным. Бравый рубака Денисов просит у Кутузова дозволения на партизанскую войну. Накануне Бородинского сражения, Толстой дает панорамный обзор основных действующих лиц, в последний раз сводит Пьера и Андрея, князь встречает Безухова холодно, ему неприятно напоминание о "той" жизни. Самый день Бородина окрашен толстовской ненавистью к войне, бессмысленная мясорубка, которая привела русских к сдаче Москвы, чего они больше всего боялись, а французов - к гибели армии (чего больше всего боялись они).

Пьер переживает весь ужас массовой бойни на батарее Раевского, одном из самых горячих мест сражения. Андрей ранен в живот, рана "плохая" - из бессмысленного геройства не упал, когда рядом разорвалась граната. В полевом госпитале, где его оперируют, на соседнем столе отнимают ногу у Курагина. А Николаю неслыханно повезло, за пару дней до Бородина он был отправлен для покупки лошадей в Воронеж. Ирония судьбы: глубоко штатский, масон и пацифист Пьер на войне, дававший зарок не служить в армии Андрей тоже, а вояка по жизни Николай вдали от войны. Его младший братишка с войсками отступает из Москвы, гражданские, кто порасторопнее, уже выехали, но Ростовы, по всегдашней расхлябанности, только собираются грузить свой поезд. Не закончив погрузки добра, они отдают подводы под раненых. Целый госпиталь едет с ними в эвакуацию, на одном из возов князь Андрей. Узнав об этом от Сони, Наташа принимается ухаживать за бывшим женихом.

Пьер добирается до Москвы, узнает, что большинство его братьев масонов арестовано по подозрению в шпионаже, скрывается в доме того старика, который был его наставником в масонстве, вынашивая план убийства Наполеона. Когда дом занимают под постой французы, сумасшедший брат хозяина стреляет в офицера, а Пьер, повинуясь порыву, спасает того, будучи объявлен другом навек. На другой день уходит, все еще думая о покушении, видит пожары и мародерство, спасает от огня дочь мелких чиновников, неприятную и тупую девчонку, вступается за армянскую девушку, которую грабит французский солдат, и оказывается арестован.

В Третьем томе "Войны и мира" апогей толстовского неприятия войны, вместе с безнадежным пониманием: как бы ни хотели избегнуть ее все (то есть, никто же, ведь, не хочет войны) - если пришло время и так сложились обстоятельства, отвратить не удастся. Странная обыденность жизни, которая продолжается для большинства, лишь слегка подкорректированная: не говорить по-французски, щипать корпию. Тогда как, непосредственно вовлеченные переживают крушение жизни. Все это нереально круто, и "романному роману", в котором полдюжины человек постоянно сталкиваются под разными углами в обстоятельствах, где встретиться им было бы нереально - веришь абсолютно.