Когнитивные искажения – систематические ошибки в мышлении или шаблонные отклонения в поведении, которые возникают на основе дисфункциональных убеждений, внедрённых в когнитивные схемы, и легко обнаруживаются при анализе автоматических мыслей.

Мы ничего не можем сделать чтобы убрать их, мы можем только заметить их и проработать.

Глава 1. Сцена

На заре времен, когда природа только начинала творить, каждому существу была дана способность мыслить. Чтобы выжить нужно было запоминать паттерны природных явлений и поведения других существ. Малейшее нарушение ожиданий грозило смертью, что отзывалось мгновенной реакцией – Ненавистью.

Спустя тысячу лет на сцене появляется небольшая группа друзей. Персонажи созданные той же природой – природой, не изменяющей своим принципам.

Была ранняя весна, на улице светило солнце, но стояли морозы. Не такие морозы, при которых замерзает грязь и выпадает снег, другие, еле схватившие слякоть морозы, при таких идет морось и повсюду лужи. При выдохах изо рта шел пар.

Дебилы из семейства кошачьих расселись в одинаковых позах, сгруппировавшись поджав лапки, шерсть их вздыбилась. Один из них медленно зевнул, вытянув лапы потянулся, а потом также быстро поджал их под себя и совсем чуть-чуть изменив позу улегся обратно на бетонную плиту под окнами первого этажа.

Пустой пластиковый контейнер из-под полуфабрикатов был окружен ими со всех сторон. Слева и справа на расстоянии в полметра от него сидели два видимо самых наглых дебила. Хотя не сказать наверняка, что они сильно отличались от остальных, разве что окрасом шерсти. Вообще среди всех здешних – «дворовых» дебилов не было бы никого, кто бы выделялся. Не было среди них ни особо толстых, ни особо худых. Редко можно было увидеть потрепанных, покусанных и старых, но не то, чтобы их гнали взашей, они сидели вместе с остальными, ну может чуть в стороне. Черные дебилы, рыжие, стандартные серо-коричневые дебилы «от государства» – это те, которых все люди представляют, когда им рассказывают про дворовых котов – среди них царили гармония и мир. Скуксились ли дебилы вокруг контейнера от холода или греются на солнце сложно сказать. Да и кажется им все равно, у них при любой погоде в любое время года одинаковые позы.

Два человека рады были видеть дебилов. Дебилы, при всей своей глупости, отзывались в душе спокойствием. Кажется, кто-то когда-то писал про их эволюционную способность нравится людям на подсознательном уровне. Да и к тому же они во дворах круглогодично – стабильность.

В этом на самом деле было и есть что-то пугающее. Если долго всматриваться в эти глупые вечно сонливые морды может охватить тревожность. Виноваты ли бабки, что подкармливают их и стало ли выживание для «дворовых» кошек вечным ожиданием сосиски из окон? Заслуживают ли в таком случае они свое прозвище – дебилы?

Страшно за них, хотя они сами скорее считают это за благо. Да и как их винить, когда борьба за выживание сменилась регулярными кормежками и пусть и мимолетной, но лаской. Да у любого, даже самого тупого дебила из всех нет никаких причин отказываться. Вот умным стоило бы отказаться, но вряд ли среди них найдутся те, у кого развито критическое мышление. Потрепанные, старые, покусанные вызывают при взгляде на них уважение, но скорее только у рода человеческого, им самим кажется уже давно наплевать.

Стандартный дебил «от государства», сидевший чуть поодаль от остальных на крошечном островке чуть пробившейся травы, вокруг луж грязи, вдруг резко вскочил и загадочно уставился вдаль. Это как будто послужило сигналом к началу разговора между двумя людьми.

– Вот в других Европейских странах ведь нет такой грязи. – взгляд говорившего прошелся сразу по всем лужам, дырявящим двор на сквозь между подъездами. – Там газон, и кажется пыли такой нет. – как будто в подтверждение его слов из-под проехавшей мимо машины выскочило облачко пыли.

– А ты там был?

– Где?

– В других европейских странах?

– Нет, кажется.

Два человека взяли небольшую паузу и стараясь не спугнуть мыслительный процесс внезапно активизировавшегося четвероногого дурака медленно прошли к маленькому заборчику, огораживающему лужи грязи от дороги во дворе ведущей под арку дома. Кот помотал головой, но кажется был увлечен чем-то неподвластным человеческому разуму.

– Ты оделся не по погоде, сейчас минус. – продолжился разговор.

– Вам бы лишь бы все осудить. – почему обращаясь к другу в этот раз он выбрал обращение на «Вы»? Они ведь братья. Это не было издевкой или чем-то пренебрежительным. Простое серое «Вы».

Натянув короткие куртки как можно ниже, они уселись на ржавый заборчик.

– В чем смысл их установки? – спросил один, легко стукнув рукой по забору. – Как будто оградки на кладбище. Выглядят также, да и, наверное, закупались там же. От кого огородились, кто отгородился?

– Наверное, чтобы не топтали.

– Да, но что тут топтать? Почему земля вокруг пятиэтажек… или девяти? – он посмотрел наверх, – не важно… почему земля – это грязь без травы?

– Это все опять эти бабки. – и они оба не сговариваясь посмотрели в сторону окон. – Забаррикадировались, – он снова стукнул рукой по забору, – никого не пускают. Являются владельцами всего доступного жилья на рынке недвижимости, которое досталось им бесплатно. И душат пространство вокруг себя чрезмерной «заботой». И говоря «заботой», я имею ввиду «заботой с их точки зрения». Потому как никто другой «заботой» это не назовет. – на первом этаже вдруг закрылась форточка. И диалог прервался на пару секунд. – Выпалывают вокруг обычную траву (и самое обидное, кусты) и сажают самые дешевые не способные и сезон продержаться в этом климате цветы.

Задумавшись, один из них, тот, что постарше, опустил голову. Кто им разрешил? Зачем они их сажают? Создают себе ежегодную рутину, которую не в состоянии поддержать и несколько месяцев. Неужели, те цветы, что они выбирают кажутся им красивыми? Георгины, тюльпаны и прочее съедающее почву на год вперед и при этом живущее всего год. Бабки как орки из «Варкрафта» – артефакты старого, иного мира оставшись в нашем распространяют скверну, земля вокруг мест их обитания умирает, сущность живых существ искажается.

Живое четвероногое существо с искаженной сущностью наконец активизировалось и рвануло куда-то в сторону. Остальные дебилы, оставшись неподвижными, прищурившись следили за полоумным. Ну или не следили. Они и так и так сидели прищурившись. Был ли их разум затуманен вообще каким-либо мыслительным процессом когда-либо? Кажется, нет.

– Сами по себе бабки, конечно, не виноваты, их мир умер. И они спасаются как могут в нашем – совершенно чужом для них мире. Технологии для них чужды, прогресс они либо не способны понять, либо не способны принять… – у младшего брата явно был, чуть менее пессимистичный взгляд.

– Ну, я не знаю. Кто в этом виноват? Они сами. Их старческий мозг уже не способен воспринимать. – он не закончил, что именно воспринимать…

В голове, однако, роилась далеко не одна мысль на этот счет: не способны воспринимать то немногое, что важно сейчас. У них просто отсутствует воля и тяга к новому. Тяга к знаниям и чему бы то ни было еще. Тяга к жизни. Умирает ли эта способность в каждом человеке с возрастом? Или виноваты сами люди? Это просто инфантильное поколение не способное и не желавшее приспосабливаться? Поколение, у которого не было своей мечты (точнее была – одна навязанная общая). И из-за этого у всех них отсутствовало и отсутствует самосознание. И когда это же поколение развалило коллективное свое же будущее, у них не осталось выбора кроме как доживать отведенное им время. При этом всем им не хватает смелости признать, что они ошибались и нет никакой коллективной мечты. Они лишь обвиняют нас – родившихся гораздо позже, в своей неудаче.

– Как-то это жестоко. – Спустя пару секунд, словно угадав, о чем он думает тихонько сказал ему брат.

– Вот ты не видишь их в общественном транспорте утром, а когда видишь, что происходит? Верно – злишься. – Ответил он сам себе. – Видишь их во дворе и злишься. В целом всегда на них злишься.

– Почему же? Они же просто не знают, чем себя занять. Хаотично мечутся из стороны в сторону. Вот на пенсии и копаются в грядках.

– А ты?

– Я пока еще не на пенсии.

Они поежились на заборе. Попы мерзнут.

– Наверное, все штаны в ржавчине останутся.

– Красиво – младший еще раз оглядел весь двор.

– Что? Где?

Словно всматриваясь в каждую деталь старший брат медленно поводил головой из стороны в сторону. Справа под сухим торчащим из грязи ободранным кустом, до которого лишь частично добралась рука местного орка, лежала мертвая ворона. Старый бетон наружных стен панелек под типичными серыми Санкт-Петербургскими тучами выглядел еще более старым и побитым. По доверху заполненному мусором контейнеру, который так удобно расположился прямо посреди двора, можно было сделать вывод, что в доме этом (стены которого заваливались во внутрь двора, прямо на него) живут люди, вернее, просто, кто-то живет. Все это напоминало ему какую-то карикатуру, странный анекдот. Но кто этот анекдот рассказал, для чего и зачем не ясно.

– Да наверх ты смотри. – Собеседник снова оборвал его мысли.

Единственный пробившийся сквозь тучи луч солнца, резко воткнулся в полностью крытый бежевой вагонкой балкон на предпоследнем этаже возвышавшейся над ними серой громадины. Снизу было не разглядеть чьи именно, но чьи-то маленький руки на секунду прекратили снимать белье с натянутых под потолком балкона веревок. Как будто солнце решило нарисовать картинку и человек на мгновенье замер, поддавшись ему. Серая тень, спускавшаяся ниже по стене, с каждой минутой превращалась в теплую безмятежность, становясь воспоминанием – тучи рассеивались.

– Поэтично, конечно.

– Так и мы в театре.

Бабка с первого этажа с лязгом раскрыла форточку. Вбивая старшего обратно в мрачную колею размышлений. «Наверное, стало плохо в собственной духоте» – подумал он.

Все, за исключением полоумно сбежавшего, кошачьи дебилы подскочили и принялись топтаться на месте, предвкушая скорую трапезу. Пробормотав что-то нечленораздельное о священности могильной оградки, оскверненной замершими задницами двух каких-то невоспитанных гадов, сморщив и без того морщинистое лицо в гневную гримасу бабка переключилась на котов.

– Кс-кс-кс. – расползлось змеиное шипение. – Котики идите сюда.

Невольно задумаешься тут: не откармливает ли она этих «котиков» на убой? Ни для кого не станет сюрпризом, если вдруг окажется, что периодически дебилы исчезают именно по этой причине. Гильермо Дель Торро в своем «Герое из Пекла» примерно такую сцену и показывал. Интересно если это действительно так, принимают ли сами четвероногие такую судьбу? Радея за благополучие всего кошачьего общества, совершают жертвоприношение злобному старому богу. Или в тайне пытаются сопротивляться?

Держа целлофановый пакет изъеденными артритом пальцами, бабка вытянула руку через узкую бойницу и вытряхнула сомнительное содержимое над, как она думала, местом с пластиковым контейнером. Ошметки сосисок, кости и все остальное словно руками замешанное в серую кашу плюхнулось на бетон забрызгав контейнер. Но дебилам в общем было все равно, откуда есть и что, им нравилась еда.

– Кушайте, кушайте. – донеслось из форточки.

И хотя это был голос, который вряд ли можно расценить как добрый или нежный (такой голос в кино скорее принадлежал бы старой ведьме или злому духу) и все что бабка говорила никак нельзя было увязать с чем-то хорошим, хотелось думать, что ее намерения исключительно положительные и что в сердце ее теплится доброта и только поэтому она делала это ежедневно. Но скорее всего сама себе она объясняла это чисто с практической стороны: мол у нее остались остатки и именно поэтому она их выбрасывает. Возможно, по этой причине она и не задержалась у окна подольше.

Еще раз бросив осуждающий взгляд на двух раздолбаев на заборе бабка со скрипом скрылась за потускневшим, запылившимся окном.

– Вот интересно, влияет ли содержание микропластика в окружающей среде на популяцию «дворовых кошек» и других животных? – После разыгравшейся сцены вдруг задал вопрос младший брат. – Не то, чтобы кажется их стало меньше, под этим окном вот только раз, два, девять дебилов. Они не дерутся за еду, может поэтому? Или с какой периодичностью их тут кормят?

Старший, однако, не собирался отвечать на эти вопросы и только вслух сказал: «А если мы такие же, как и старики? Или станем такими же?»

Они уставились на окно. Под ним коты с жадностью, но без драк растаскивали помои на свои насиженные места, часто уже на ходу доедая все до конца. Кто привил им дисциплину? Природа или старуха чья длань теперь центр их маленького мира.

– О! – указал младший пальцем. – Несколько дебилов поднялось и с довольным видом побрело куда-то в сторону. – Дела у них какие-то есть свои.

– Кажется высокая цель.

– Да.

И снова задумавшись старший брат уткнулся в землю: да мы такие и есть – как старики. Как будто чем-то отличаемся или можем отличаться. Просто хочется верить, что у нас и индивидуальности больше и уровень общественного самосознания выше. Хотя не верное слово. Не «уровень общественного самосознания», а «уровень личной ответственности» выше. Хотелось бы чтобы это было действительно так.

Оставшиеся кошачьи стали расходиться по своим местам формируясь в те же формы – двор возвращался в равновесие. Задул холодный ветер, раскидывая по дороге лежавшие всю зиму под снегом осенние листья.

Он повозил кроссовками по грязи, обтирая один ботинок об другой. Надо было их почистить, так ему казалось. Не сказать, что кроссовки новые и в хорошем состоянии, но налипшая грязь – это перебор. Обувь выглядела старше своих лет и, если бы постороннему человеку дали на них взглянуть, а потом спросили рваные ли они, он без сомнения бы ответил, что да.

– Надо купить новую обувь.

– А?

– О, вот они – он махнул рукой в сторону приближавшихся из арки фигур.

Вдвоем они посмотрели в открывавшую двор арку панельки. Высокая в двенадцать (выше самого дома) этажей арка – это величественное сооружение словно делило мир на две части, тот, что внутри двора и тот, что снаружи – с бесконечно большим набором посторонних шумов и звуков: от общественного транспорта, от автомобилей, от людей, от кипящей за аркой жизни. И словно в подтверждение этого оттуда с яростной силой постоянно дул ветер. Он говорил: попробуй выйди.

Быстрым шагом, на попутном ветре, к ним приближалась пара. Кирилл и Настя – молодежь. Но попробуй спроси Кирилла или будущего родителя номер один этой социально не совсем благополучной (хотя кто сейчас благополучный) зато эмоционально сто процентов счастливой будущей ячейки общества, причисляет ли он сам себя к молодежи эмоционально или физически – ответ будет отрицательным. Что конкретно не позволяло ему причислить себя к молодежи не было ясно. ВОЗ РФ еще в 2024 году установил возрастные рамки до сорока четырех лет.

В голове Кирилла, странным образом замешивался коктейль из синдрома отложенной жизни, и синдрома упущенных возможностей (хотя опять же попробуй скажи, что этот человек что-то упустил). Взболтать, но не перемешивать, как говориться. Сверху зонтиком в бокале было абсолютное нежелание ассоциировать себя с подростками и школьниками, однако это не мешало ему время от времени вспоминать школу с теплотой и участием. Кирилл был одет в однотонную зеленую теплую куртку, новые валенки или по-модному – угги и красную вязанную шапку.