А знаешь, я ничуть

А знаешь, я ничуть не постарел.

С тех пор как мне вогнали в сердце пулю.

Обидно, что попал я под расстрел –

в роскошном до безумия июле.

Ну ладно бы – декабрь, ну, пусть – октябрь.

Когда ветра в лицо – острее жести!..

Но все живые жить вдвойне хотят, –

любуясь на природы совершенство…

Успел убить двоих. Свинцовый град.

Удар. И вдруг померкли лета краски.

Мне жалко – молодых – святых – ребят, –

которые не знали женской ласки.

И счастлив от того, что ты была

в моей судьбе – до одури короткой!..

И, помня обо мне, – любить смогла.

И стала вдохновеньем для кого-то…

А знаешь… Уж давно презренья нет –

к убийцам. И рожали их – не стервы!..

В двадцатом появился я на свет.

Из тела вышел в диком сорок первом.

Вот здесь – в себя впустила нас земля.

Взяла тела. И я – для всех потерян.

Брожу по тихим, ласковым полям.

И в смерть мою, – по-прежнему, – не верю.

А где-то там

Рожденье северной весны. Май, приукрашенный снегами.

На мелких лужах – нежный хруст кусочков лопнувшей слюды.

И настоящее скрипит – в две скучных ноты – под ногами,

и остаются позади в слепую молодость следы.

Дохнёт заботливым теплом уютный маленький автобус

и закачает на волнах ведущей в прошлое реки.

И вновь закроются глаза, минут на десять-двадцать, чтобы

ты видел ярче те года, в которых был совсем другим.

А где-то там – поток страстей. Ещё не знаешь: это спам, и

душе не ведомы грехи, она пока что – не тюрьма.

Но веришь: следует судьбу творить когтями и зубами,

и всё не можешь разглядеть, что мир вокруг сошёл с ума…

Картинки – будто наяву. Вот только в чувствах, что отрадно, –

не получается никак настроить яркость и контраст.

И заскорузлые мечты, и бестолковая бравада –

последних лет убиты градом и стёрты пламенем костра…

Вспорхнёт, как птица, чуткий сон. Но вновь дорога на работу,

пускай короткая совсем, – вполне законченная жизнь,

а в общем – пройдена ещё

одна ступенечка всего-то,

а над седою головой – уходят в вечность этажи.

А где-то там – поток страстей. Ещё не знаешь: это спам, и

душе не ведомы грехи, она пока что – не тюрьма.

Но веришь: следует судьбу творить когтями и зубами,

и всё не можешь разглядеть, что мир вокруг сошёл с ума.

А ну их!..

Привет!.. Дождался… Устали лапы.

Вот. Розы. Знаю – не в радость ноша, –

Куда ты с ними, с такой охапкой?..

Да брось их!.. В урну!.. Ну, я их брошу!..

Восторг секундный. Взрыв аромата.

Теперь – обуза. Всё, отслужили.

Почти на ощупь бредём куда-то.

Нам всё понятно. Мы всё решили…

Тьфу!.. Замечтался!.. Пора ложиться.

Иначе завтра – хана работе.

Когда ночами вот так не спится, –

Весь день насмарку. Весь день – в зевоте.

Что?.. Сердце жаждет?.. Наплюй на это!..

Ему дай волю – не то попросит!..

Анюты, Ксюхи, Марины, Светы –

А ну их в баню!.. Да ну их вовсе!..

Ложусь. Вздыхаю. Отбой мечтаньям!..

Смежаю веки. Но до рассвета –

Наташки, Ленки… Звонки, свиданья…

Целую руки. Дарю букеты…

А с меня стократный

Отмени руками взмахи,

непоседливый драчун!..

Все проблемы – в наших страхах,

я им верить не хочу!..

Не хочу стрелять и драться,

Жизнь дала не раз ремня!..

Пощажу вас щедро, братцы, –

пощадите вы меня!..

Маслом стелется дорога,

и шаги мои легки.

Стал я слишком близок к Богу, –

вы – от Бога далеки!..

Выхожу, седой и пьяный,

в неулыбчивый рассвет.

Нож увесистый в кармане,

а подмышкой – пистолет!..

Упадут на город звёзды,

сквер крапивою зарос…

Вам – грешить ещё не поздно,

а с меня – стократный спрос!..

Нет базара – я отвечу!..

А отвечу – нет вины!..

Но в такой чудесный вечер

нам разборки не нужны!..

Пролетел безумства ветер,

нет наездов – нет войны!..

Ах, какой волшебный вечер,

ах, как девушки нежны!..

А снег по грудь

А снег – по пояс снова. Местами снег – по грудь.

И от снегов становишься горбатым.

Но главное, ребята, с дороги не свернуть, –

прочерченной совковою лопатой.

И главное, ребята, позора не принять

и целоваться с Богом до упаду!..

Не ведая хмельного стопульного огня –

в стремлении за медною наградой.

Надень суровый китель, простреленный насквозь, –

в далёком прошлом смелой крысой роясь.

Ты не с самим собою, а с Чёртом будешь врозь, –

в снегах, судьбу засыпавших по пояс!..

И пусть поднадоели блестящие снега, –

как орды обнаглевших печенегов, –

люблю тебя, родная, – твой хохот, шум и гам, –

судьба, с лихвой засыпанная снегом!..

А тело где

Некстати встретил я ментов,

гнев их претензий – не по делу.

Признать свою вину готов.

Но – предъявите парню тело!..

Зачем убил, и чем убил?..

Картишки скорбные раскинем.

Я – не маньяк, я – не дебил.

И не в крови пока что имя.

Я – честный уличный пацан.

Могу со скуки врезать в ухо.

Порой не в меру груб и пьян.

Но не по мне – навек – мокруха!..

Хамите, крепкий срок суля, –

скажите: что во мне задело?..

Давайте всё начнём с нуля!..

И – предъявите парню тело!..

А тела нет. А где оно?..

Без тела песня – не допета!..

Давай, российский фараон, –

скорей снимай с меня браслеты!..

…Ах, как погодка хороша!..

Теплей весны и лета осень!..

Простила всё моя душа.

И новых… тел… ручонки просят!..

Дурная шутка. И струя

от них такая, что – противно.

А тело где?.. А тело – я!..

Себя убил я, став скотиной.

Алёнка

Вот наш милый дом.

Вот он – твой подъезд, –

девятый.

Мимо проходя,

я стреляю в дверь

глазами.

Выделить не мог

из других невест

когда-то, –

о тебе душа

полнится теперь

мечтами.

Слышал – говорят

парни во дворе:

«Красотка!»

Я же повторю

миллионы раз:

«Богиня!»

В мыслях о тебе

я горю в костре –

в охотку! –

Видимо, навек –

пленник чудных глаз

отныне!

Алёнка!

Да что ж ты делаешь со мной!

Девчонка!

Серьёзно болен я тобой!

Потеха –

друзьям, но не до смеха мне, –

в аптеках

лекарств от той болезни нет!..

Я при встрече вновь

в глазки загляну –

что толку!

Сквозь меня опять

смотришь, будто я –

прозрачный!

Что же сделать тут?..

Тяжело вздохну –

и только!

Видно, для тебя

ничего совсем

не значу!

Подкрадётся день –

праздник двух сердец, –

я – лишний!

К твоему крыльцу

на моих глазах

подъедет

белый лимузин

с парою колец

на крыше.

И, увидев вас,

дружно скажут «Ах!»

соседи.

Алёнка!

Да что ж ты делаешь со мной!..

Алиса

Наградил Господь лицом прекрасным.

Жизнь её всегда текла с размахом.

МГУ, МГИМО – с дипломом красным.

Стал отец недавно олигархом.

Подмосковье. Жаркий день. На дачу

понеслась в крутом автомобиле…

Хочет замуж. Только – неудача.

Тут ведь надо, чтоб тебя любили!..

Не диплом, не папу, не машину…

В банке – счёт, растущий, словно в сказке.

Как на мёд слетаются мужчины, –

а с любовью – вечно неувязки!..

…Позади всего лишь девять классов

у подруги детства – скромной Даши.

Родила уж двух детей, зараза!..

Муж цветы охапками ей тащит!..

И фигура – так себе, и рожа.

И отец – какой-то там сантехник.

С каждым днём Алисе всё тревожней:

почему её счастливей девки?..

Ведь она – волшебная красотка,

слаще самой солнечной клубники!..

Денег – тьма, и в Мурманске – подлодка.

Свой завод рожает медь и никель!..

Для неё, Алисы, – блеск столичный!..

Золотой чертог, алмазный кладезь.

Блеска нет лишь только в жизни личной.

Без него – и золото не в радость!..

Может быть, она переучилась,

и не впрок кудесница-наука?..

Окажите ей, подруги, милость –

объясните: «Ты, Алиса, – сука!..

Полезай на свой шикарный катер,

проскользи легко по речке звонкой.

За борт выбрось свой гнилой характер,

на причал вернись простой девчонкой.

Ты богата. В жизни – бездна смысла.

И в мозгу твоём – не счесть извилин.

Только нужно, чтоб тебя, Алиса, –

безусловно, искренне любили!..»

Апокалипсис

Взбудоражена планета:

вот уже который день

предвещают гибель света

все, кому вещать не лень.

Вероятно, повод главный

обсуждать пустой вопрос –

нежеланье строить планы

и работать на износ.

Кто смелее – ждут беспечно,

трусы плачут: «Быть беде!..»

Нечто злобное навечно

уравняет всех людей –

слабаков и каратистов,

президентов и бомжей.

Тех, кто только что родился –

с тем, кто при смерти уже.

Что ж, конец, возможно, кстати

всем раздавленным судьбой.

Нострадамус! Жди проклятий

от обманутых тобой!..

Впрочем, людям – крышка, кроме

не привыкших зря болтать:

апокалипсис не тронет

тех, которым наплевать

на него, на разговоры

о грядущей темноте, –

их стезя – лопатить горы

запланированных дел.

А удел всех прочих – скверен.

Ждёшь беду?.. – Встречай беду!..

Ведь воздастся всем – по вере!..

(И, конечно, – по труду).

Ах, зона, зона!..

Ах, зона, зона!..

Пустой рассвет.

Но здесь я – дома, –

На восемь лет.

Ах, зона, зона!..

Душа закат

Зовёт со стоном,

И рвётся мат!

Умом не тронусь,

Хоть смерть близка!

И дни – как пропасть,

Ночь – коротка.

Ах, зона, зона –

Скрипи душой, –

Честь не уронишь, –

Уже – герой!..

Пускай на воле

Никто не ждёт, –

Не меньше боли,

Что день – как год!

Не будь же слабым,

Ведь ты – жиган!

Не стань же бабой –

Умри, пацан!..

Ах, зона, зона!..

Пустой рассвет.

Но здесь я – дома, –

На восемь лет.

Ах, зона, зона!..

Душа закат

Зовёт со стоном,

И рвётся мат!

А тот – отвязный,

Он здесь король, –

Так врежет глазом,

Что в сердце боль!

Да только виду

Подать не смей,

Ведь ты – не гнида, –

Крепись – сумей!..

Ему не в тягость

Весь наш уклад,

И будто в радость,

Что прочим – ад!

Но сделай мину,

Что вровень с ним!

Хоть не скотина, –

Но будь таким!..

Ах, зона, зона!..

Пустой рассвет.

Но здесь я – дома, –

На восемь лет.

Ах, зона, зона!..

Душа закат

Зовёт со стоном,

И рвётся мат!

Ах, любовь

Я думал: без тебя я не смогу прожить ни дня,

Ни солнечного дня, ни праздничного дня.

Считал я, что ты значишь больше жизни для меня;

В огонь я за тебя, и в воду за тебя!

Но вот уже неделю я один, а ты – с другим;

В обнимку всюду с ним, и счастлива ты с ним.

Я – тихо наслаждаюсь одиночеством моим;

Я тоже – всюду с ним, и тоже – счастлив с ним!..

Ах, любовь!.. Ты, любовь, –

Непонятная штука.

Ты – набор нежных слов, -

Ты – и правда, и шутка.

На три дня и навек;

Ты – и мало, и много.

Ты и зной, ты и снег;

Ты – покой и тревога!..

Я знаю: день придёт – быть одному мне надоест,

Изрядно надоест, смертельно надоест.

И я на одиночестве решу поставить крест,

Большой и жирный крест, дубовый, прочный крест!

Но старое разрушить много проще, чем создать, –

Всё заново создать, решительно создать.

И буду о любимой в ночи звёздные мечтать;

Надеяться, мечтать, отчаянно страдать…

Ах, любовь!.. Ты, любовь, –

Непонятная штука......

Неправда, что любовь земная Богом нам дана.

Мысль эта – не верна, – отчасти лишь верна.

Имеют отношенье к ней – и Бог, и Сатана, –

И Бог, и Сатана. И Бог, и Сатана.

Поэтому она – и море счастья, и беда;

И счастье, и беда. И счастье, и беда.

Так было и останется, конечно, навсегда;

Конечно, – навсегда, я знаю – навсегда!..

Ах, любовь!.. Ты, любовь, –

Непонятная штука……

Ах, оставьте

Ах, оставьте пустые вздохи

для наивных смешных людей.

Жить на свете совсем не плохо

без любовно-хмельных ночей.

Без объятий безумно страстных,

нежно-сладких, счастливых мук.

Без мечтаний – таких прекрасных! –

в неизбежные дни разлук.

Без тоски под одною крышей,

где «сосед» – далёк на версту.

Без докучливых ссор в обрыдшем

неприглядно-простом быту.

Без приходов под утро в страхе,

если где-то в ночи блуждал.

И без криков: «Пошёл ты на хер!..

Ты конкретно уже достал!..»

Ах, оставьте пустые вздохи…

Бабам не везёт

Ох, эта жизнь!.. Не повезло!..

Сломалось старое весло.

И в парке Горького, в пруду –

мой милый друг пошёл ко дну.

А мне б детей вовсю рожать!..

Я – не бревно! В душе я – мать!..

Но нету в доме мужика,

и к бёдрам тянется рука…

А вот и муж. Ура! Мой муж!..

Вчера мой муж объелся груш.

Сегодня – выпил, – хочет сна.

Лежу, как будто я – одна!..

Ах, жизнь-река!.. Ты – глубока!..

Эх, всё бы знать наверняка!..

Вновь к бёдрам тянется рука, –

ведь не стоит у мужика…

Ах, как мне быть?.. Ах, как мне жить?!.

Без мужика и с ним – тужить.

Пускай открыта в пропасть дверь, –

я не готова на панель!..

И потому, и потому –

прильну я к мужу своему.

И совершу полёт лихой –

его безвольною рукой!..

Судьба моя, – ты не легка.

Найду другого мужика!..

Мы вместе славно заживём, –

найду навек опору в нём!..

Ну а пока, ну а пока –

скажу упрямо: «Жизнь – легка!..»

Считает только идиот, –

что бабам вечно не везёт.

Белая птица

Ветер тихо шепчет за окном,

под подолом липы хулиганя.

Я забудусь светлым, чистым сном –

лишь когда на небе звёзд не станет.

Океан блаженства в этом сне:

по весне, по Старому Арбату

сквозь толпу спешишь навстречу мне,

в запоздалом счастье виноватый.

Вновь меня волшебной назови!..

Я в твоих ладонях нежно таю.

От касанья ласковой любви –

белой птицей в небо улетаю…

Ни к чему копания в былом,

испарились лужицы обиды.

Завершён победой спор со злом, –

всё вокруг теперь прекрасно видно.

Спелым ливнем – тёплые слова,

полегли сомнений лживых травы.

Как всегда, любовь во всём права.

И любви поверившие – правы.

Вновь меня волшебной назови!..

Я в твоих ладонях нежно таю.

От касанья ласковой любви –

белой птицей в небо улетаю.

Белые лебеди

А звёзды – ярче и добрей,

в мерцанье – нет былой печали.

И стаи нежных лебедей

вдруг стали сниться мне ночами.

И шелест неба – белокрыл,

и легче пуха – дуновенье.

И грёзы утренней поры

мне дарят радости мгновенья.

Как только вновь растают сны,

увижу я в тумане зыбком

лицо, мне ставшее родным,

твою волшебную улыбку.

Свет милых глаз, их глубину.

И прошепчу с восторгом имя.

Всегда любил – тебя одну,

пытаясь жизнь делить с другими, –

не признаваясь в слепоте…

Теперь, устроившись в постели,

прошу, чтоб стаи лебедей

из снов моих – в твои летели.

Белый-белый

А снег ложится белый-белый,

рождённый северным апрелем.

И я, как этот снег, – растаю:

я – улетаю!.. Я – улетаю!..

Волшебный остров – весь зелёный.

Там каждый должен быть счастливым.

И океану бьют поклоны

туземцы, слушая приливы.

А ты – летишь со мной?.. Не знаю!..

Но верю в яркую мечту.

Ведь без тебя я – умираю, –

я умираю на лету!..

А снег ложится белый-белый,

рождённый северным апрелем.

И я, как этот снег, – растаю:

я – улетаю!.. Я – улетаю!..

Наскучат вскоре Филиппины.

Моей дорожке – круто виться.

Приснятся нежные пингвины

и их доверчивые лица.

Закрыта дверь Земного рая.

Мне всё равно, куда лечу.

Ведь без тебя я – умираю.

Хотя ужасно жить хочу.

А снег ложится белый-белый,

рождённый северным апрелем.

И я, как этот снег, – растаю:

я – улетаю!.. Я – улетаю!..

Блажен идущий

Как прежде, слишком много бреда,

судьба – фальшивый бриллиант.

Идти по собственному следу –

не самый лучший вариант, –

и плыть всё время по теченью,

и против яростно грести,

и наслаждаться заточеньем

среди наскучивших картин –

из жизни прошлой,

из дней грядущих.

Но жребий брошен, –

блажен идущий.

Замшелость помыслов банальных

терзает сердце, сушит мозг,

а до идей оригинальных

всего на треть построен мост.

Вторая треть – блеф неуклюжий,

тоска заезженных острот.

И ближе – затхлость мутной лужи,

чем свежесть доблестных высот –

из жизни прошлой,

из дней грядущих.

Но жребий брошен, –

блажен идущий.

Разрушить мир до основанья,

тянуться слепо к облакам,

твердить о трезвости, в нирване, –

потом опять напиться в хлам

и душу рвать, калеча тело,

стремиться в ад, хоть нужен рай –

бросает в крайность то и дело,

а где она, – там виден край –

и жизни прошлой,

и дней грядущих.

Но жребий брошен, –

блажен идущий.

Блажь

Что за блажь который день – не пойму!

Ведь ни грамма коньяка или водки, –

только сверлит мозг вопрос: «Почему

оказался я с тобой в этой лодке?..»

Мимо яхты проплывали, а я

вдруг решил, что вёсла больше по нраву.

Десять лет была семья как семья,

но десятый день любовь – как отрава!..

Запастись бы мне терпением впрок,

не сломать бы нашу жизнь торопливо!..

Злая мысль, всего одна, в малый срок

довела семью почти до разрыва.

И ушёл я от страданий в тайгу,

там с друзьями разошлись не на шутку:

водку пили на речном берегу

и стреляли по растерянным уткам…

Ночь. Палатка. Я проснулся в поту.

К звёздам выполз и уселся на кочку…

Лодка есть, а каково – на плоту?

Или вовсе – на бревне, в одиночку?..

Кто сказал, что я – мужчина-мечта?

Сам решил такое с бухты-барахты?..

Ну какой же из меня капитан

стометровой раскрасавицы-яхты?..

Мысли душу жгли кипящим свинцом.

Интересно, сколько в ней всякой скверны?..

Звёзды. Сосны. В них мелькнуло лицо, –

я люблю тебя, родная!.. Наверно.

Богатство

Я за дело брался смело,

А карманы – шить да шить!

И воскликнул: «Надоело

В нищете и грусти жить!..

Жизни хочется красивой,

Но копилочка пуста, –

А в безденежье счастливым –

Нет, конечно же, не стать!..

Жизни хочется красивой,

Но копилочка пуста, –

А в безденежье счастливым –

Нет, не стать!..»

Прочитал я массу книжек, –

Как богатство обрести.

День заветный – ближе, ближе.

Только где конец пути?!.

И считаю я копейки –

Там, где сотнями швырять!

И судьба – в малосемейке

До кончины куковать.

И считаю я копейки –

Там, где сотнями швырять!..

И судьба – в малосемейке

Куковать…

Получил от милой взбучку:

«Слушай, ты – «ни то ни сё»!..

Ты куда девал получку?..

Неужели это всё?!.»

И не знаю, что ответить, –

Я готов пахать, но – где?!. –

Учат в университете

Непонятной ерунде.

И не знаю, что ответить, –

Я готов пахать, но – где?!. –

Учат в университете

Ерунде…

Сладко спит богатство наше –

Чудно носики сопят.

Это – Ваня, это – Паша, –

Пара маленьких ребят.

Днём богатство это плачет

И дерётся меж собой.

Понимаю: всех богаче

Мы с Танюшкою-женой.

Днём богатство это плачет

И дерётся меж собой.

Понимаю: всех богаче

Мы с женой.

Боливар не выдержит

Триптих: Солнце, Ветер, Дождь, а в них –

конь спасёт, и он же – укокошит.

Боливар не выдержит двоих.

Боливар – не Бог, а просто лошадь!..

Вижу в голубых глазах вопрос:

«Раньше ведь всё складно получалось?..»

Только – будь добра! – не нужно слёз.

Знать должна: обманчиво начало!..

Был я молод, весел, нынче – стар.

Был удачлив, стал трудягой-зомби.

Наш бюджет – усталый Боливар –

одного меня нести способен.

Думал, будет буря. Вышел – пшик.

Солнце, дождь – ох, как же вы лукавы!..

Ветер одиночества проник

в душу, где была ты самым главным.

Не в деньгах извечный смысл пути!..

Позвонил, сказал: «Прости, я – грешен!..»

Боливар тебя решил нести!..

Ну, а я – пойду по жизни пешим.

Бомба

Долго

меня ты мучаешь, девчонка, –

Я для тебя – очередное увлечение.

Снова

ты надо мной смеёшься звонко, –

Тебе неведомы пока

любви мучения.

Вижу,

что для тебя – всего лишь случай

С тобою наших двух дорог

пересечение.

Вскоре,

игрой в любовь меня измучив,

Очередным уйдёшь навстречу

приключениям.

Бомба, –

я бомба с часовым заводом;

И то, что нет кругом народа, –