Каждый человек, хочет он того или нет, рано или поздно интересуется своим происхождением. Кем были его предки? Какие их черты он унаследовал? Что его ждёт впереди, если опираться на то скрытое и потаённое, проявляющееся в самые неожиданные моменты жизни во всей своей красе? Как с этим мириться, и какие выводы, главное, из этого делать?

Поэтому я счёл необходимым составить генеалогическое древо одной очень типичной семьи. Кто-то, возможно, усмехнётся, ознакомившись с ним, кто-то пожмёт плечами… Но, как говорил один из мудрецов, когда его назвали дураком: вы на себя прежде посмотрите!

Посмотрим на себя, а?

Если на фотографии мы, то всё ясно.

Если нет, то продолжаем читать дальше…

1. Козлюкин Митрофан Егорович
(год рождения неизвестен – год смерти 1927)

Своей родословной не помнил и никогда ею не интересовался, хотя изредка в подпитии вспоминал, что происходит из потомственных пролетариев, породнившихся с беднейшими слоями трудового кулачества откуда-то из Орловской или Архангельской губернии. Хорошо помнил, как во время октябрьского переворота с оказией попал в Питер, где с головой окунулся в партию большевиков, которой моментально стал сочувствовать, сопутствовать и с которой сожительствовал по малолетству.

Партийное руководство сразу оценило его энергию, активное нежелание трудиться у станка и большую изобретательность в сфере мелкого карманного бизнеса. М.Е. явился автором лозунга «Вся власть нам!», со временем отредактированном более прагматичными товарищами по партии до обтекаемого «Вся власть советам!». С новым лозунгом он примирился, рассудив, что в стае всегда сытней и спокойней, а затрещины делятся на всех поровну. Случайно затесавшись в компанию революционных матросов, М.Е. брал Зимний дворец, заработав при этом заслуженную пролетарскую контузию слухового аппарата после выстрела «Авроры». При описи царского имущества получил первоначальные представления о прекрасном и быстро на том разбогател, но под давлением матросской братвы, был вынужден добровольно передать всё, вплоть до последней дворцовой дверной ручки, в общак… то есть в фонд Рабоче-крестьянской Красной армии. Следы его коллекции безвозвратно утеряны в горниле революции. Отдавая все силы борьбе с чужими капиталами, М.Е. стал авторитетным специалистом по экспроприации винных и вещевых складов у буржуазии, был в числе пионеров раскулачивания социально неблагонадёжных элементов задолго до официального курса партии. При этом быстро восстановил утраченную коллекцию и увеличил её, однако спустя некоторое время опять лишился всего, но уже в ходе социалистического строительства. М.Е. никаких официальных должностей не занимал, что не мешало ему оставаться членом всевозможных распределительных комиссий, а также по совместительству контролировать организованную и неорганизованную преступность по месту жительства. Злодейски погиб от удара в височную кость несознательными крестьянскими граблями, на которые наступил в ходе очередного рейда по экспроприации экспроприаторов. Похоронен с воинскими почестями в фамильном склепе князей Багратиони, приватизированным им для оправления ритуальных и иных нужд. Память о нём если и сохранилась, то лишь у непосредственных потомков, так как письменных свидетельств о своей героической судьбе он не оставил в виду частичной неграмотности.

2. Козлюкин Егор Митрофанович 1
(1918–1939)

Старший сын Козлюкина М.Е., рождённый от курской мещанки Евдокии Антиподовой, раскулаченной и по этой причине неоднократно изнасилованной красноармейским взводом под командованием Козлюкина М.Е. В ответ на жалобу в ЧК вышеозначенной мещанки молодой командир тотчас признался ей в неожиданно вспыхнувших чувствах, после чего молодожёны скрепили свой брак записью в книге прихода и расхода денежных средств раскулаченной москательной лавки родителей Антиподовой.

Родившийся спустя четыре месяца, Егор был утерян родителями во время отдыха в Минеральных Водах и до двенадцати лет скитался по российским просторам беспризорником. За этот период убедился в правоте марксистско-ленинского учения по вопросу угнетения низших слоёв высшими, посему с родителями никаких контактов не имел и иметь не собирался, так как даже не знал, где те проживают. По достижении половозрелого возраста поступил на работу сторожем рельсопрокатного завода имени Серпа и Молота, где за короткий срок дослужился до секретаря первичной партийной ячейки, пунктуально проводил генеральную линию, чётко следуя всем её перегибам и поочерёдно разоблачая всех необходимых партии врагов и вредителей на вверенном участке партийного строительства. За свою плодотворную деятельность удостоен следующих партийно-хозяйственных наград: жеребца орловских кровей, уведённого цыганами в 1934 г.; именного нагана, утерянного в ходе рейда по бандитским притонам; серебряных часов с гравировкой «Маше Поливановой от друга Геры Макропулоса», утерянных во время выступления на одном из партсобраний; Георгиевского креста без ленточки, преподнесённого ему на слёте работников банно-отопительных учреждений. Е.М.1 трагически замёрз на ленинском субботнике во время совещания оперативного штаба, так как задремал в неотапливаемом помещении, а ничего согревающего под рукой не оказалось. Похоронен без воинских почестей на Новомальчишеском кладбище г. Пионерска-на-Клязьме, куда попал после субботника по неизвестно какой причине. Тем не менее, вписан в городские анналы как борец с первыми годами Советской власти, и в честь его переименован Малый Кузякинский переулок в Большой Козлюкинский. До сих пор городские пионеры и пионерки при упоминании его имени отдают друг другу честь в этом переулке в вечернее и ночное время суток.