Самый опасный противник всегда ждёт тебя по ту сторону канатов. И величайшая победа – не нокаутировать его, а протянуть руку.

Я был пулей, летящей в никуда. Она оказалась не мишенью, а щитом, который остановил меня, чтобы я не разбился.

– Крис Томсон

Глава 1. Яд и нектар

Воздух в «Рините» был густым, как бульон, сваренный из пота, крови и амбиций. Для Криса Томсона эти запахи были роднее любого парфюма. Здесь, меж потрескавшихся зеркал и затёртых до блеска канатов, он провёл тринадцать лет из своих двадцати пяти. Тело, выточенное из мрамора и стали, каждый рельефный мускул на котором был выстрадан в тысячах часов боли, было живым паспортом в этот мир жестокости. Рост 190, плечи, способные удерживать вселенскую тяжесть его гнева.

Свист рассекаемого воздуха, глухой удар перчаток о тяжёлую грушу – это был не просто ритм тренировки. Это был саундтрек его ярости. Ярости на алкаша-отца, сдавшегося после смерти матери. На улицу, отобравшую детство. На пустоту внутри, которую не могли заполнить ни чемпионские пояса, ни бесконечные вереницы девушек.

– Шевелись! – рявкнул Майк, его хриплый голос врезался в уши острее любого джеба. – Ты дерёшься, как опоздавшая на автобус старуха!

Крис не удостоил ответом. Он вгонял в неподвижного противника всю свою злость. Каждый удар отдавался эхом в его костях. Тренировка закончилась, когда мышцы горели огнем, а легкие рвались на части. Он оперся о канаты, с него текли ручьи пота, соль щипала глаза.

В этот момент скрипнула дверь.

– Парни, ко мне! – скомандовал Майк.

Крис лениво спустился с ринга, накинув на плечи полотенце. Его холодные голубые глаза, цвета арктического льда, скользнули по новому лицу. Девушка. Невысокая, около 160, с формами, далекими от модельных стандартов. Пухлые щеки, добрые карие глаза и губы, сложенные в застенчивую, но безумно притягательную улыбку. В ней не было и капли гламура тех кукол, что обычно вились вокруг него.

– Знакомьтесь, Дэми Митчел, – представил Майк. – Наш новый медик. Дочь Сэма Митчела, лучшего тренера по физподготовке на Восточном побережье. Слушайте ее как меня.

«Дэми». Имя смутным эхом отозвалось где-то на задворках памяти, но он тут же отогнал его. Еще одна пай-девочка, решившая, что работа с бойцами – это «круто». Наверняка легкодоступная, как и все. Он оценивающе оглядел ее с ног до головы, задержав взгляд на округлостях груди и бедер. В его взгляде не было интереса, только собственническое равнодушие охотника, видящего новую дичь.

– Крис, – буркнул он в ответ на ее робкое «Привет».

– Я… я очень рада, – прошептала Дэми, и ее щеки залил малиновый румянец.

Она узнала его мгновенно. Не того холодного идола с плакатов, а того самого мальчика с ринга, за которым она, затаив дыхание, наблюдала с десяти лет. У нее дома до сих пор хранилась старая фотография: маленькая она с отцом и дядей Майком, а на заднем плане – юный Крис, сжимающий кулаки в перчатках. Но она не сказала ни слова. Ее любовь всегда была тихой и безнадежной.

Крис отвернулся. Девушка его не интересовала. Сейчас им владели другие мысли. Предстоящий бой. Джефри Лангер. Бывший лучший друг. Гад, который играл грязно не только на ринге, но и в жизни. Именно он увел у Криса Лилу. Ту самую, которую Крис, в своем заблуждении, считал любимой. Хотя сейчас он понимал – для него не существовало любви. Было удобство. Секс был для него как выдох. Физиологической потребностью, способом сбросить напряжение.

Вечером того же дня он загнал одну из своих поклонниц в туалет элитного клуба. Девушка была моделью, длинноногой и прекрасной, но для Криса она была просто теплым телом, сосудом для сброса адреналина.

– Встань на колени, – приказал он, его голос не терпел возражений.

Девушка послушно опустилась, заглядывая ему в глаза с обожанием, которого он не заслуживал и которого не видел.

Он использовал ее грубо, без нежностей, глядя куда-то поверх ее головы. Ее стоны, притворные или настоящие, оставляли его равнодушным. Кончив, он застегнул ширинку и вышел, не удостоив ее ни словом, ни взглядом. Он уже забыл о ней, как только дверь кабинки захлопнулась.

Но позабыть карие глаза новой медички, полные какой-то непонятной, глубокой печали, оказалось куда сложнее. Они преследовали его, как назойливый мотив. И это раздражало сильнее всего.

Глава 2. Боль и Унижение

Ночь перед боем. Зал был забит до отказа. Воздух, обычно пропахший потом и сталью, теперь был коктейлем из дорогого парфюма, дешевого пива и животного страха. Вспышки камер пронзали дымную мглу, выхватывая из толпы искаженные лица. Для них это было развлечение. Для Криса – единственная известная ему форма существования.

На ринге он преображался. Из замкнутого, угрюмого мужчины он становился богом войны. Его движения были выверены до миллиметра, каждый удар – был полон мощи и ярости. Его тело, этот идеальный механизм разрушения, работало безупречно.

Джефри, его соперник, был его полной противоположностью. Не силач, а хитрая, ядовитая змея. Он не бил – жалил. Не побеждал – изматывал.

Гонг возвестил начало ада.

Первый раунд прошел в разведке. Крис, как бульдозер, продавливал свою линию, его джебы, словно молоты, вбивали защиту Джефри в череп. Тот уворачивался, клинчевал, тянул время. Крис чувствовал лишь легкое раздражение, как от назойливой мухи.

Второй раунд. Джефри, пропустив серию ударов, зашел в клинч и, будто нечаянно, запустил шнуровку своей перчатки в свежий шрам над бровью Криса. Острая, жгучая боль, как от раскаленной иглы, пронзила череп. Крис рыкнул и оттолкнул его, чувствуя, как по виску струйкой потекла теплая кровь.

– Не трясись, доктор, – его голос был хриплым от напряжения, пока Дэми с дрожащими, но удивительно точными пальцами обрабатывала рассечение в углу. – Или ты здесь для галочки?

Она лишь молча покачала головой, ее пальцы стали увереннее. Она чувствовала исходящее от него тепло, жар сражения, и едва сдерживала дрожь, но не от страха, а от близости к этому урагану из плоти и крови.

Третий раунд. Джефри начал бить по корпусу. Тупые, глубокие удары, которые не ломали ребра с хрустом, а сдавливали легкие, выбивая воздух с противным присвистом. Крис чувствовал, как его печень вздрагивала и горела огнем от каждого точного попадания. Его диафрагма сводилась судорогой, дыхание стало прерывистым.

И тогда Джефри, в очередном клинче, прижался к его уху. Его голос, полный ядовитой радости, был слаще любого яда.

– Что, Томсон? Чувствуешь, как земля уходит из-под ног? Я забрал у тебя Лилу… Помнишь, как она стонала подо мной? Говорила, что ты в постели холодный как труп. Пустой.

Крис напрягся, его кулаки сжались внутри перчаток.

–Заткнись, ублюдок, – рыкнул он, пытаясь вырваться.

– Заткнуться? Я только начал, – Джефри злобно усмехнулся. – Я забрал твою сучку. А теперь отниму твой пояс. И все остальное. Может, и ту пай-девочку-медика твою приберу к рукам? Посмотрю, что она умеет, пока ты будешь ползать в моих ногах.

Эти слова пронзили Криса глубже любого удара. Он увидел красное. Ярость, черная и всепоглощающая, затопила его, смывая остатки разума и тактики. Он забыл о защите, о плане. Он рванулся вперед, как раненый зверь, и начал молотить.

Это была не техника. Это было чистое, животное разрушение. Он бил по Джефри, не обращая внимания на ответные удары. Он пропустил хук в челюсть – его голова отшатнулась, во рту тут же запеклась кровь, и он почувствовал, как зуб вонзился в слизистую щеки. Он пропустил апперкот в солнечное сплетение – мир на миг померк, ноги подкосились, но ярость держала его на ногах.

Он бил и бил, пока Джефри, окровавленный, с вывернутым неестественным образом носом, не рухнул на настил, почти без сознания.

Рефери едва успел остановить его.

Крис стоял над ним, тяжело дыша, его грудь вздымалась, выталкивая из легких огонь. Он не чувствовал триумфа. Только пустоту, более черную, чем когда-либо. Он посмотрел в сторону своего угла и увидел Дэми. Она смотрела на него не с восторгом, как все, а с болью и состраданием. Как будто видела не чемпиона, не монстра, а того самого избитого двенадцатилетнего мальчишку, которого когда-то подобрал Майк.

Этот взгляд пронзил его ледяную броню, вызвав странное, невыносимое раздражение. Кто она такая, чтобы жалеть его? Еще одна дура, которая хочет его «исправить»?

Сойдя с ринга, он грубо схватил ее за локоть и потащил за собой в раздевалку, хлопнув дверью перед носом удивленного Майка. Он прижал ее к холодной кафельной стене, его тело, липкое от пота и крови, придавило ее, лишая воздуха. Запах железа, соли и его дикой мужской силы ударил ей в голову.

– И что ты там увидела, а? – его голос был низким и опасным, как рычание. – Думаешь, я нуждаюсь в твоей жалости? Ты здесь для того, чтобы делать свою работу. Или у тебя есть другие предложения?

Дэми, задыхаясь от его напора, посмотрела ему прямо в глаза. В ее взгляде не было страха. Была только та самая, непонятная ему нежность и решимость.

– Я всегда на твоей стороне, Крис, – тихо, но четко сказала она. – Всегда.

Ее слова обожгли его сильнее, чем любой удар Джефри. В них не было вызова, не было страха. Была правда, которую он был не готов принять. Он склонился к ней, его губы в сантиметре от ее губ. Глаза, полные тьмы, жестокости и пробуждающегося, дикого, неконтролируемого желания смешать эту нежность с грязью.

– Ну что ж, – прошептал он, и в его голосе послышалась зловещая нотка. – Тогда докажи.

Ее губы были так близко, что он чувствовал на своей коже тепло ее прерывистого дыхания. В ее глазах читалась не паника, а какая-то глубокая, непонятная ему боль, которая лишь сильнее разжигала его. Крис уже настроился на одно – взять то, что, как он считал, ему безоговорочно принадлежало. Еще одна поклонница, готовая растечься у его ног. Он видел это в глазах десятков женщин до нее. Он наклонился, чтобы грубо, без права на отказ, захватить ее рот своим, чтобы стереть с ее лица это раздражающее сострадание и доказать себе, что она такая же, как все.

Но в следующий миг все произошло так быстро, что его мозг, заточенный на скорость реакции в бою, не сразу сообразил. Дэми не стала вырываться. Она резко, с точностью, которой он от нее не ожидал, вывернула локоть. Ее предплечье со всей силой врезалось ему в диафрагму – не больно для него, но настолько неожиданно, что его хватка ослабла на долю секунды. И этого хватило. Она выскользнула, как угорь, и, не оглядываясь, бросилась к двери. Дверь захлопнулась, оставив его одного в пьянящей тишине раздевалки, с губами, сведенными в гримасе злости и полного, оглушительного недоумения.

Он не двинулся с места, слушая, как затихают ее быстрые шаги в коридоре. Воздух все еще был наполнен ее запахом – что-то простое, с нотками яблока и лекарственной чистоты. Этот запах смешивался с запахом его пота, крови и поражения.

– Сука, – прошипел он в пустоту, с силой пнув металлическую лавку. Та с оглушительным грохотом отлетела к стене, оставив вмятину в гипсокартоне.

Ярость была слепой и всепоглощающей. Он проиграл. Не на ринге – там он был королем. Он проиграл здесь, в этой маленькой комнате, этой хрупкой девушке, которая посмела его ослушаться. Унижение жгло его изнутри жарче, чем любая полученная сегодня рана.

Через полчаса, когда первая, самая острая волна ярости схлынула, оставив после себя лишь тягостное, гнетущее раздражение, дверь снова открылась. Первым вошел Майк. Его взгляд, тяжелый и понимающий, скользнул по отлетевшей лавке, а затем уставился на Криса.

– Придурок, – бросил он, не удостаивая его подробными расспросами. – Садись. Раны обрабатывать. И не рычи. Ты и так сегодня достаточно облажался.