Пролог

Лязг меча, извлекаемого из ножен, заставил осознать весь ужас происходящего. В следующее мгновение голова молодой девушки с хрустом отделилась от тела и покатилась по земле, оставляя за собой кровавый след. Её безжизненное тело рухнуло перед искалеченным юношей, у которого на руках и ногах были перерезаны сухожилия. Он издавал нечленораздельные вопли от ярости и боли, глядя на убитую возлюбленную.

– Командир, что будем делать с этим сопляком? – один из разбойников пнул беспомощное тело.

Командир, брезгливо поморщился, не оборачиваясь, бросил фразу.

– Прикончите. Бесполезный мусор.

Лязг стали. Меч пронзил юношу насквозь. Тихий предсмертный вздох – и его тело обмякло, сливаясь с кровавой грязью.

Глава 1

– Эй, Эрхард, ты что, спишь? – потряс товарища за плечо Бодж.

– Нет, просто задумался, – оторванный от своих мыслей, ответил Эрхард.

– И о чем же можно было задуматься с таким грустным лицом, когда вокруг такие пейзажи: поля, леса, речки, птички поют? – с воодушевлением сказал Бодж.

– О грядущем, – не меняя выражения лица, произнёс Эрхард.

– О чем именно? – С любопытством поинтересовался Бодж.

– Думал насчёт того, что нас ждёт, когда мы доберёмся до места.

– И что же ты надумал? – не унимался Бодж.

– Скорее всего, нас ждут лишь трупы да пепелища. Целый день скакали, а с нападения – больше суток…

– Ну да, жаль того бедолагу и его лошадь, он без остановок скакал до ближайшей крепости, чтобы сообщить о нападении. Хотя и давал лошади передохнуть.

– За сутки от деревни мало что осталось.

– Согласен, но вдруг тот отряд там до сих пор, тогда мы сможем им отомстить за деревенских или, может, кто—то выжил, и мы им поможем. – С надеждой произнес Бодж.

– Ничего нельзя исключать. – Вздохнув, произнёс Эрхард. – Мне не даёт покоя то, что на борьбу с сотней разбойников отправили всего пятьдесят наших.

– Я думаю, что это отряд разбойников из империи, с которой у нас неспокойные отношения, – понизив голос, наклонился Бодж. – И таким образом они хотят втянуть нас в войну с целью захватить нашу территорию.

– Я так же считаю, так как тут сходятся и тактика, нападение ночью, чтобы их не заметили, и, возможно, когда мы будем на месте, всё будет разрушено, как и в прошлые разы. Но это не говорит о том, что это разбойники империи, это могли быть и просто банды беглых заключенных, сплотившихся в шайку, поэтому обвинять их, исходя из нашего предположения, мы не можем.

– Это понятно, но всё же надо быть готовыми ко всему. Кстати…– Бодж внезапно замолчал, всматриваясь вдаль, – мы уже почти на месте.

***

Стоял едкий запах горелого мяса и смолистых балок. Мёртвая тишина – ни птиц, ни ветра, только скрип сапог по обугленным доскам нарушал гнетущее безмолвие.

– Отряд, слушай приказ, – произнес командующий отрядом Юнг с каменным лицом, – рассредоточиться по деревне и обыскать все, что осталось, если найдете выживших или что—то важное немедленно сообщить.

– Так точно, – отчеканил отряд.

Солдаты разошлись в разные направления, осматривая развалины. Юнг, несмотря на видимое спокойствие, ощущал в груди холодную тяжесть. Он уже привык к зрелищам разрушения, к запаху смерти, но каждый раз, когда видел последствия подобных набегов, его пронизывало чувство вины за то, что он не смог помочь этим людям.

Он обогнул покосившуюся стену дома, оставшуюся от хижины, и увидел разбросанную по земле одежду, посуду. В центре лежали разбитые куски глины, все, что осталось от дровяной печи. Юнг подошел ближе, отрывая от земли обгорелый кусок ткани. Она была грубая, толстая, словно сшитая из мешковины. Такую носили крестьяне. А вот и сам крестьянин, лежал рядом с печью, с навеки застывшим выражением страха на лице. Юнг не хотел смотреть на него вблизи, в его воображении уже прорисовывались жуткие детали трагедии, поэтому он поспешил отвернуться и пойти дальше.

Солдаты постепенно собирались в центре деревни, каждый с собственными теориями и находками. Пустые амбары, разграбленные погребы и кладовые, разбитые телеги с мёртвыми животными. Лишь один солдат нашел что—то действительно важное.

– Командир, – Эрхард осторожно вывел вперед маленькую фигурку, – в подвале.

Девочка, перепачканная сажей, смотрела на Юнга широкими глазами, в которых застыл животный ужас. Командир медленно присел на корточки, стараясь не делать резких движений.

– Не бойся нас, мы тебе не враги, – его голос звучал неожиданно мягко для такого крупного мужчины. – Отвезем в крепость, накормим…

Выпрямившись, он бросил отряду:

– Возвращаемся. Эрхард, раз нашел – твоя ответственность.

– Доставлю в целости, – его пальцы впились в край плаща.

Юнг вновь окинул взглядом разрушенную деревню, где еще витал запах пожарища. Он чувствовал тоску и усталость, как от тяжелого труда. И хотя он был воин и должен был быть готов к таким зрелищам, этот раз был особенным. Он видел в этой деревне не просто развалины, а утраченные жизни, угасшие мечты и безвозвратно ушедшие надежды. И эта боль жгла его изнутри, как тлеющие угли пожарища.

***

 Отряд остановился на ночлег у лесной опушки – люди и лошади были измотаны марш–броском к сожженной деревне. Безоблачное небо заливал холодный лунный свет, превращая лес в чернильные силуэты.

Тишина здесь была особой – густой, давящей, пропитанной страхом. Даже бывалые солдаты, привыкшие к грохоту сражений, невольно поёживались от этого звенящего безмолвия.

Юнг сидел у костра, наблюдая, как языки пламя борются с ночной тьмой. "Самая страшная битва – та, что идёт в тишине", – вспомнились ему слова старого сержанта. Сейчас он понимал их как никогда.

Рядом пристроились Эрхард, Бодж и спасённая девочка – худенькая семилетняя Реналь, всё ещё бросавшая испуганные взгляды в сторону леса. Она съёжилась, когда Юнг положил ей на плечо руку.

– Спокойно, юная леди, – улыбнулся он, стараясь придать голосу теплоты. – С тобой лучший разведотряд Несокрушимой крепости.

Но тревога в её глазах не угасала. Как можно чувствовать себя в безопасности, когда мир вокруг замер в зловещем молчании?

Попытка расспросить о деревне наткнулась на детскую осторожность:

– Мама говорила не разговаривать с незнакомцами.

Бодж, всегда находчивый, быстро нашёл выход:

– Тогда давай познакомимся! Это наш командир Юнг, у него двое малышей. Эрхард – его зам, весельчак (хоть и скряга), – он игриво толкнул соседа, – а я…

– Главный болтун отряда, – буркнул Эрхард. – С "поцелуем ангела" на лице.

– Обычный шрам от стрелы! – засмеялся Бодж, показывая на щёку.

Постепенно девочка разговорилась. Её рассказ о том, как мама спрятала её в подвал, как боролась с солдатами… Голос Реналь дрожал, когда она вспоминала последний крик, похожий на отцовский.

К утру, когда костёр превратился в горстку золы, а солдаты разбрелись по своим постелям, Юнг остался один. Он наблюдал, как: Бодж храпел, раскинув руки–ноги; Эрхард спал сидя, как всегда настороже; Реналь свернулась калачиком под солдатским плащом.

"Сколько ещё таких Реналь?" – думал он, провожая взглядом уходящую луну. Война затягивала в свой водоворот, но где–то там, за горизонтом, его ждал дом – с тёплым очагом, смехом детей и любимыми глазами жены. Это стоило защищать.