© Леонид Беспамятных, 2019

ISBN 978-5-4496-7425-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СОДЕРЖАНИЕ

– Розы для Марии 5

– Землячок 6

– Сын танкиста 8

– Царевна – рыба 11

– У Иртыша 16

– Путешественница 18

– Баба – Яга 21

– Ваня из деревни Пеньково 25

– Деревенские 28

– Душа 34

– Шурик из кина 35

– Книголюб 37

– Сердце 39

– Случай 42

– Промашка 43

– Забор 46

– Вредная привычка 47

– На берегу старицы 51

– Толик – выдумщик 54

– У речного пирса 58

– Кошкино болото 61

– Иван —Виллис 64

– Незадача 67

– Сибирячка 71

– Заковыка 75

– Тезисы Хрущева 78

– Доверчивый Валька 82

– Засада 83

– Тертый калач 84

– Стожок 87

– Черный омут 88

– Задумка 92

– Это вам не баран чихал! 94

– Крокодил 97

– Культпоход 99

– Витины мамы 102

– Лялечка 103

– Семечки 106

– Рассеянный 108

– Гадкий утенок 110

– Птичьи уловки 111

– Ночные страхи 113

– Судьба 115

– Чудо – пила 119

– Озорники 121

– Пацаны 123

– Простая история 126

– Доцент 128

– Зной 130

– Привада 134

– Ивановы хлопоты 138

– Первое апреля 143

– Дядя Саня 146

– Пелемяш 150

– В аэропорту 154

– Западня 157

– Однажды 162

 
(Рассказы бабушки Насти) 165 ЖИЗНЬ В ГОРОДЕ
1. Декабрь 1923 года 165
2. В центре Омска 166
3. Случай на Мещанской 167
4. Курсы ликбеза 168
5. Мариупольские землянки 169
6. На бирже труда 171
7. Ливень 172
8. На копейку – досыта! 173
9. Морковный чай и кулага 174
 
 
Шаги по жизни 176
 

1. РОЗЫ ДЛЯ МАРИИ

Она подошла к нему на вечере встречи выпускников школы.

– Привет, Игорь!

Он растерялся, увидев бывшую соседку по парте, румянец залил щеки.

– Какая ты, Маша, красивая!

Проговорили весь вечер, танцевали. Долго потом бродили по улочкам села, обменялись номерами телефонов. Утром он уехал в Омск.

Игорь после окончания школы служил два года в армии, в этом году заканчивал учебу в институте. Преддипломную практику в январе проходил на станции Называевская. Они часто созванивались.

В тот день Маша позвонила ему в общежитие, когда Игорь был в депо. К телефону подошел Аркадий, однокурсник. Когда вечером Игорь вернулся в общежитие, Аркадий сказал ему:

– Звонила Маша с вокзала. Приехала, у нее здесь тетушка живет. Ждет тебя к восьми вечера вот по этому адресу.

Протянул Игорю листок бумаги с адресом, улыбнулся:

– Просила не опаздывать. Представляешь, у нее сегодня день рождения! Игорь растерялся.

– Вот те на, а я и не знал…

Тут Аркадий еще добавил:

– Самое главное: она сказала, чтобы не покупал подарок, а приходил с розами…

В комнате воцарилось молчание.

– Ничего себе! – изумился Женька, сосед по комнате. – Розы зимой – дефицит. А сколько Маше исполнится лет?

– Получается, двадцать семь. Мы с ней одногодки.

– Вот столько роз и надо подарить…

Женька тут же стал одеваться.

– Попробую выручить друга.

Через час он вернулся.

– Ну, Игорь, – сказал он, – Ты теперь на всю жизнь будешь моим должником.

Достал я розы для твоей Марии!

…К восьми вечера Игорь подошел к двухэтажному дому.

– Ой! – воскликнула Маша, когда он вошел в квартиру. – Что это?

– Розы!

– Нет, это надо же! Мои самые любимые цветы! Вот чудо – то!

– Ну, Маша, как? Нравятся?

– Если хочешь знать, Игорь, мне неудобно. Ты, наверное, всю стипендию ухайдокал? Я же предупредила, чтобы приходил без подарка…

Игорь смутился.

– Но ты же, Маша, сама сказала Аркадию про цветы…

– Про какие цветы?

– Чтобы я приходил с розами…

Маша рассмеялась.

– Игорь! Извини, но Аркадий, видимо, недопонял меня! Все дело в том, что на двери тетушкиного подъезда розы нарисованы – свадьба была на прошлой неделе. Я и сказала: «Пусть Игорь подойдет к подъезду с розами…»

– Ну? Так там – темнота, ни одна лампочка не горит…

– Вот тебе и ну…

Через полгода они сыграли свадьбу. А на входе в подъезд своего дома Игорь в тот день нарисовал розы – символ красоты и благородства.

2. ЗЕМЛЯЧОК

Есть у меня друг, Валерий Иванович – заядлый рыбак и весельчак к тому же. Живет на берегу Иртыша, в центре города. Вчера с утра звонит по сотовому:

– Землячок! Может забежишь? Жена рыбный пирог печет.

– Надо же! – изумился я. – Где наловил рыбки, если не секрет?

– Это совсем не секрет, МЧС на реке лед подрывает, так тут столько рыбы… Я давеча целое ведро насобирал.

– Как же так? А мне? А еще друг…

– Извиняюсь, конечно, виноват, кто же спорит. Сейчас пойду и тебе наберу, – он сделал паузу, – я тут долго говорить не могу – рыбу чищу, весь в чешуе…

– Ну, понятно, так я – мигом, – говорю, стал собираться.

«Вода – то в Иртыше ледяная, – размышляю на ходу, – так и ревматизм недолго заработать».

Вспомнил тут про сачок, что в магазине прошлым летом купил.

«Вот и пригодился!» – обрадовался я. Звоню Валерию Ивановичу:

– У меня на даче есть сачок для рыбы. Может, добежать?

– Правильно мыслишь, валяй, только побыстрей!

И вот через час стою перед его домом. Позвонил по домофону, но никто не отвечает.

«Никак, ушли с женой на берег рыбу собирать для меня», – думаю. И пошел на набережную. Смотрю, а Иртыш почти весь еще закован в лед, на берегу лишь влюбленные парочки прогуливаются.

«Ну, дела! – я глазам своим не поверил. – Где же он ведро рыбы насобирал?»

Набираю его номер по сотовому телефону, но он не отвечает.

«Может это на Омке лед взрывали?» – подумал я, ведь от его дома до Омки минут десять хода.

Набрал снова, вдруг слышу, женский голос:

– Реанимация слушает.

– Какая реанимация? Извините, ошибочка, видимо, вышла.

– Вы кому звоните? – спрашивает женщина. Я назвал фамилию.

– Не звоните сюда! Ему уже стало лучше, но он лежит под капельницей…

– Как это – под капельницей? – мне стало не по себе. – Что вы говорите?

В трубке раздались короткие гудки.

«Вот, – думаю, – незадача! Рыбной костью подавился, что ли?»

Пошел я, вдруг слышу: кто – то меня зовет. Оглянулся, смотрю, а это его жена. Татьяна. Поздоровались, она говорит:

– Валеру скорая помощь в больницу увезла!

– Когда? – удивился я.

– Три дня назад. Представляешь! Я тут переживаю, а он сегодня утром звонит и пытается меня разыграть…

– Как это?

– Так сегодня же 1 апреля, – она хмыкнула, – но я не дура, меня на мякине не проведешь.

Уставилась на меня, спрашивает:

– А ты, чего это, Леня, с сачком стоишь?.

Я прямо оцепенел.

«Ой, не могу! – до меня, наконец – то дошло, – Как же я не догадался? Попался на розыгрыше, как пацан».

И такой смех напал на меня – хохотал как безумный. А чуть позже выяснилось, что Валерий Иванович успел еще и старшую медсестру разыграть. Рассказывал потом мне, что все больные так хохотали, что врач в реанимацию прибежал.

Вот такой у меня землячок, нигде и никогда не унывает.

3. СЫН ТАНКИСТА

Часа в три дня Емельяна разбудил стук в окно.

– Петрович? – удивился он, увидев председателя садоводческого кооператива. – Ты чего?

– Смотрю, никак, и днем, Емельян, дрыхнешь?

– Да притомился немного…

– Дача горит у Омки, Емельян! Вставай скорее…

Емельян выскочил на улицу, как ошпаренный. Тут же ощутил запах гари. Дул сильный ветер.

– Дай мне твой сотовый, – встретил его у калитки Петрович. – У меня аккумулятор сел пока с пожарной частью вел переговоры…

Добавил:

– Забирайся, Емельян, на сторожевую вышку и смотри оттуда. Как бы еще огонь на другие дачи не перекинулся. Я туда деда Егора уже послал.

Взобравшись на вышку Емельян поздоровался:

– Здравствуй, деда!

Дедок лет восьмидесяти стоял к Емельяну спиной, рассматривая сверху садовые участки в бинокль. Не обернувшись, спросил:

– А ты кто?

– Что не узнал меня, деда?

– Емельян, что ли? Здорово!

– Гляди, что деется. А отчего пожар – то?

– Да есть тут один «фрукт». Говорят, юрист по образованию… Вздумал с утра пал пустить, десять дач запылали. В голове – то у него, видать, мякина…

– Это уж точно, – согласился Емельян.

– Гляди! – дед дернул Емельяна за локоть, – пожарные в город возвращаются.

Сплюнул на землю и уселся на табуретку. Достал из кармана брюк платок и стал утирать лицо.

– Да, Емельян, в этот раз повезло, я думал, что сгорим все при таком ветрище… Ох во! Ну и погодка! Пекло!

Тяжело вздохнув, продолжил:

– В жизни ничего подобного не видел… С огнем шутки плохи!

Вдруг он осекся, хлопнул себя по лбу.

– Впрочем, нет, вру, Емельян. Было и пострашнее. Дело прошлое, в декабре сорок четвертого у нас случился пожар на ферме, ветер тоже сильный был. Я, пацаненок, на всю жизнь тот пожар запомнил. Жуть от жути! Мамка тогда ногу сильно повредила, но колхозный скот и часть сена все же удалось людям спасти.

Дед Егор закашлялся:

– Вечером прибежала мамкина сестра с почты и говорит:

«Егорша! Ваш папка ночью в эшелоне будет мимо проезжать, просил к железнодорожному разьезду подойти».

«Откуда знаешь?» – мамка спрашивает. Сама – вся перебинтованная, в кровати лежит.

«Один знакомый связист передал».

Мамка мне тут же говорит:

«Егорша! Ступай, сынок. Живо!»

– Об чем разговор? – закивал я головой и стал тут же собираться. А старшая сестренка Маня услышала разговор и пристала: возьми, Егорша, да возьми…

«Папка Маню сильно любит, – думаю, – надо ее обязательно взять. Увидит – обрадуется!»

Добирались до разьезда с Маней более двух часов, продрогли. Стоим, значит, на перроне. Тут на соседних путях остановился состав с подбитыми немецкими танками, видимо, на переплавку. Подходит тетенька в железнодорожной форме.

«Ой! Дед Мороз со Cнегурочкой! Откуда вы, дети?»

– Я, тетенька, сын танкиста, а это моя сестренка Маня. Мы папку встречаем. Честно рассказал ей все, как есть. Она оглянулась по сторонам и говорит:

«Папка – то где воюет?»

«В войсках 1-го Белорусского фронта. Танкист», – с гордостью отвечаю.

«Вот она – папкина работа!» – на разбитые немецкие танки показываю.

«Замерзли, небось? – она говорит. – Шутка ли, такой путь пешком проделать». Посмотрела на Маню.

«Девочка – то твоя единственная сестричка?» – спрашивает.

«Не – e! – отвечаю. – Три братика и три сестры еще дома с мамкой остались».

Дед Егор задумался, словно вспоминая что – то.

– Любопытно вот что: она нас не прогнала с перрона. Наоборот, тулуп даже вынесла. Набросила его на нас.

«И когда, наконец, эта проклятая война закончится? – говорит. – Никто не знает».

– Я знаю! – говорю ей.

«Откуда, мальчик?» – горько усмехнулась она.

– Папка в последнем письме с фронта написал, что им осталось два главных населенных пункта взять.

«Это какие?» – она спрашивает.

– Варшаву и Берлин. – отвечаю. – Вот тогда и война закончится.

«Это, видать, не скоро будет», – усомнилась она.

– Скоро! Вот увидите! – убежденно сказал я.

Кряхтя, дед Егор поднялся с табуретки.

– Позже она нас чай пить позвала в свой домишко у разьезда.

Дед Егор замолчал, направился к лестнице.

– Ну и как, сын танкиста, встретились с отцом?

– Какое там!.. Не встретились. Представляешь, Емельян! За ту ночь мимо нас проследовало аж пять эшелонов. И все без остановки… Мы с Маней к каждому эшелону выбегали. Машем руками и кричим: «Папка! Папочка!..»

– Ну и что было дальше?

– От него в феврале письмо пришло. Написал, что Варшаву взяли, что гонит фашистов на запад, теперь, мол, до Берлина – рукой подать. Ох и радости, Емельян, было в тот день!

Отец – то написал, что видел на перроне нас с Маней в ту ночь! Оказывается, он танки с завода на фронт сопровождал для своей части. Говорит, слезы не смог сдержать, всем гвардейским экипажем плакали. Вот такие, Емельян, дела…

Болезненно поморщился.

– Ты там поосторожней на даче – то с огнем.

– Ясное дело! – улыбнулся Емельян.

4. ЦАРЕВНА – РЫБА

Рыбачил однажды. Смотрю, сосед по даче подошел. Владимир Максимович, ему восьмой десяток.

– Что за времена настали, а? – спрашивает. – Неужели непонятно людям, что природа гибнет?

Лицо – в глубоких морщинах, глаза слезятся.

– О- хо – хо, гляди, сосед, что деется – сейчас в поле жаворонка не услышать. Аль не так?

– Да, пожалуй, – согласился я. – А куда же они подевались, а?

– А вот куда, – продолжил Максимович, – раньше ведь как было: ежегодно опыляли леса, вредителей и не было. А сейчас из – за клещей боязно в лес ходить, их там видимо – невидимо. А сколько земли зарастает сорняками – мама не горюй!

– Ну, а как рыба – то? Клюет? – он показал мне глазами на поплавок.

– Что – то совсем клева не стало… Лишь мелюзга балуется.

– Скажи, ты про рыбу калугу когда – нибудь слышал?

– Нет, не приходилось.

– Ты бы на Зею или Амур порыбачить выбрался, вот где рыбалка!

Беседовать с Максимовичем для меня – одно удовольствие. Все внимание – ему.

– Мой дед Егор Вавилович жил в деревне Выдринка, недалеко от Могилева. – он продолжил свой рассказ. – Жили в тех краях бедновато. А тут начались столыпинские реформы. Небось, знаешь про них?

– А как же…

– Столыпин обещал выделить богатые земельные наделы переселенцам, освободить от налогов и службы в армии.

Тяжело вздохнув, Максимович уселся на валежину, закурил.

– Однажды заехал в деревню один мужик из Приамурья, рассказал о бескрайней тайге, полной ягод и грибов, о богатых охотничьих угодьях. Хвалился: «Я, мужики, хотите – верьте, хотите – нет, за прошлую зиму девяносто шесть косуль в тайге завалил»…

Максимович пристально посмотрел на меня:

– Представляешь, каково это было полуголодным людям слушать? Но слова – это слова, деревенские решили послать ходока в те края на разведку. Собрали денег, сколько смогли. Егора Вавиловича на общем сходе избрали ходоком. Он сначала не соглашался, но уговорили его. Ему надо было добраться до реки Зеи – притоку Амура. Не каждому, конечно, это по силам, но он добрался. Ему тогда четвертый десяток шел.

Я слушал рассказ Максимовича, изредка вставляя слово – другое:

– И сколько времени у него ушло на дорогу туда и обратно?

– В аккурат, два года. Дорога ведь дальняя. Дед потом рассказывал, что больше шел пешком. Около костра приходилось частенько ночевать…

– Ничего себе! – изумился я.

Максимович на полуслове оборвал рассказ, так как у меня запрыгал поплавок. Затем продолжил:

– Понравилось ему одно место у реки: большая поляна, недалеко озеро, а вокруг – сопки, тайга. Красотища! Всей деревней поехали на новое место жительства со всем своим скарбом, на лошадях добирались. Начали осваивать выделенные участки земли, строили жилье.

– А как деревню назвали?

– Воронжа. Среди переселенцев было много из воронежской губернии. И вот потихоньку жизнь у людей стала налаживаться. «Скоро заживем!» – думали переселенцы, да не так вышло…

Максимович мрачно смотрел себе под ноги. Набежавший ветерок чуть не сорвал с него шляпу.

– Слушай дальше. Дед мне в детстве рассказывал много про крестьянина Банкузова. Насчет имени – позабыл я, память дырявая, ну, да это не суть важно. У него жена померла еще в Выдринке, он приехал с двенадцатью сыновьями. Младшему было всего девять лет. Представь себе: тайга, стволы вековых деревьев парни валят, а отец командует и посмеивается: «Да мы, сыны, такой губернией и горы свернем!»

Так и шли годы. Про голод позабыли: научились сою выращивать. Охотились, рыбу ловили, корзины плели. Свадьбы играли. Чего еще людям надо?

Я закивал головой. Максимович вздохнул:

– Только тут. Первая мировая война подоспела. Власти нарушили обещание, стали и переселенцев призывать. Пришлось подчиниться. Крестьянин Банкузов всех сыновей на фронт проводил.

Максимович закурил новую папиросу и продолжил дрогнувшим голосом:

– И все его сынки сложили головы… Представляешь? Это какое же отцу надо иметь сердце, чтобы все это выдержать?! Он после последней похоронки ходил по деревне сам не свой, плакал:

«Всю мою губернию погубили!»

Меня аж в озноб бросило, а Максимович, опустив голову, сказал:

– Умом тронулся, а вскорести и помер…

Он прислонился спиной к березе и долго неподвижно смотрел на реку.

– Я это к чему рассказываю? Мне, выросшему в таежной глубинке, память не дает покоя, столько было приключений!.. Хочешь я расскажу тебе про калугу?

– Интересно бы…

– Слушай. Рыба эта водится, в основном, только в Амуре. Отец рассказывал мне, что однажды бакенщик Бабаедов около деревни Большая Сазанка на Зее поймал громадную калугу. Было это еще до революции. А тут пароход проходил рядом, остановился. Пассажиры высыпали на палубу, увидев чудо – рыбину. Среди них было много иностранцев. Владелец парохода стал торговаться с бакенщиком, мол, продай для ресторана. Сторговались. Так вот бакенщик на эти деньги купил потом четыре коня, десять коров и построил дом. Не веришь?

– Да ну! Быть такого не может! – усомнился я. – Байки это…

– Сам не поверил бы, если бы не отец… Корова – то в те времена стоила около пяти рублей и даже меньше. А он ту калугу продал по шесть рублей за килограмм веса…

Я от удивления присвистнул:

– Ну уж, ты скажешь…

– А что? Если на то пошло – это не только вкуснейшее мясо, но и много икры… У калуги и скелет не из костей, а хрящевой. Отец рассказывал, что на его глазах из четырехметровой калуги вынули несколько ведер икры.

– Черной, что ли?

– Конечно. Черная икра всегда была украшением самых изысканных столов. Я уже и про поплавок совсем забыл. Максимович бросил в костер сушняк, весело заиграли в огне сухие сучья.

– Ее ведь не зря царицей – рыбой называют. Знаю случаи, когда вес калуги был больше тонны… Не веришь?

– Чудеса, да и только! – перебил я Максимовича. – Сколько живу, а впервые слышу.

Мелькнула мысль: «Надо в интернете почитать про эту рыбу».

Максимович посмотрел на меня насмешливым взглядом и продолжил:

– Отец на Зее любил рыбачить, а также много охотился. В 1940 году он у одного охотника купил ружье немецкой фирмы «Зауэр». Чтобы купить это ружье, продал корову и телку.

Максимович задумался, словно вспоминая то непростое время.

– Любопытно вот что: отца в армию в июле сорок третьего забрали, а вечером такой ливень начался!.. За сорок минут все огороды залило водой. Урожай, конечно, весь погиб. Что делать? У мамы – восемь детей, да дед Егор. Пришлось ей обменять ружье на три мешка муки и тридцать семь мешков картофеля у знакомого китайца… Тут у берега вдруг начался лягушачий концерт. Максимович встрепенулся: