Основано на реальных событиях. Все имена изменены, всякое совпадение с реальными лицами случайно.

1

Обычная ночь. Густое черное небо над берегом заволокло сизыми тучами, матовый свет луны почти не пробивался сквозь их плотную пелену. Стрелки часов давно перешагнули за полночь.

Обычная ночь. Ничто не говорило о том, что она изменит их жизни навсегда. Ничего не предвещало перемен.

Джема лежала на кровати и болтала босыми ногами, перед ее лицом горел экран ноутбука. Поздний разговор с подругой Ксюшей – единственная шалость, которую она могла себе позволить. Из грозивших последствий – покрасневшие глаза на утро, но это казалось ей сущей мелочью. А вот в остальном ослушаться отца и мачеху девушка не смела.

– Стас опять писал мне сегодня на занятиях. – Написала Ксюша.

Джема качнула головой. Её пальчики принялись быстро порхать над клавиатурой:

– Не понимаю, почему он тебе нравится. Выскочка. И лицемер. – Добавила она и нажала «Отправить».

– Он красавчик. – Высветилось в чате.

Ксюша потрудилась добавить забавный эмодзи к сообщению. Похоже, подруга реально заинтересовалась их однокурсником и ничего не могла с собой поделать.

– Только не для меня. – С улыбкой отправила Джема.

– Но для всех девчонок академии – да!

И еще с десяток стикеров и смайлов.

– Он – бабник. – Добавила Джема.

Она знала, что подруге это не понравится, но ничего не могла с собой поделать. Джема Алиева, дочка мэра, была отличницей и примером для подражания для многих учеников их школы. Она всегда говорила именно то, что думала, даже если рисковала показаться занудой.

Разве не для этого девочки дружат? Чтобы открыто говорить друг другу правду.

– Ты как всегда. – Напечатала Ксюша.

«Ну, вот. Обиделась».

– Так и есть.

– Нет. Ты просто не веришь, что я реально могла ему понравиться!

– Как и десятки других девчонок, – не унималась Джема.

Меньше всего ей хотелось, чтобы лучшая подруга убивалась по самовлюбленному красавчику, который каждый день тискает новую дурочку на переменке. Кому придется утешать Ксюшу, когда он разобьет ей сердце? Правильно, ей – Джеме.

– Лучше бы ты занялась учебой… – Добавила она.

– Фуууу… – После недолгой паузы написала Ксюша. – Умеешь ты обломать кайф!

Джема улыбнулась.

«Всё-таки не обиделась».

Отцы девушек давно и плотно сотрудничали в бизнесе, поэтому Джема и Ксюша дружили с детства. Понимание с полуслова было их наработанным годами навыком.

– Мне кажется, что друг Стаса Дима интересуется тобой. – Высветилось на экране. И, разумеется, сообщение тут же дополнилось смущенным смайликом.

– Зато он мне не интересен. – Ответила Джема. – Со спортсменами не о чем поговорить, мы это уже проходили.

– Эй, пора вылезать из своего кокона, малышка! Ты просто стесняешься, поэтому прячешься от парней за горой учебников.

– Я просто правильно расставляю жизненные приоритеты.

Джема улыбнулась, довольная собственной мудростью. Уж сколько раз легкомысленная подруга пыталась ее сосватать кому-нибудь из одноклассников. И чем дольше та упиралась, уверяя, что мальчики ей не интересны, тем с большим рвением Ксюша рвалась в бой.

– Ты, вообще, помнишь, как он выглядит?

– Кто?

– Этот Дима.

– Ну, так.

– Позволь напомнить.

И пока Ксения в красках расписывала достоинства красавчика-спортсмена, Джема все ярче краснела и все искреннее смеялась, зажимая рот ладонью, чтобы не наделать шума и не разбудить отца.

Вдруг за балконной дверью раздался глухой удар, послышалось копошение. Девушка прикрыла экран ноутбука и вгляделась во тьму. Звук повторился. «Наверное, птица ударилась в окно», – подумала она. Встала, подошла к балконной двери, надавила на рычаг и распахнула ее настежь.

За минуту до этого, стоя на хрупкой лестнице, прислоненной к фасаду особняка мэра Алиева, и слегка покачиваясь на ветру, проклинал всё на свете парень, чьего лица не знал никто в этом городе.

Многие слышали лишь прозвище – Кей, но вряд ли кто-то, кроме близких друзей, знал, как тот выглядит на самом деле. Он был городской легендой, призраком, злым духом улиц, ведомым жаждой отмщения. Он был никем для власть имеющих – ничтожеством, бродягой, грязным вандалом. Для обитателей же прибрежных трущоб этот парень без лица стал символом их сопротивления и борьбы за справедливость.

– Посвети мне, – попросил он.

Его шепот растворился в прохладном ночном ветре.

– Ты что-то сказал? – Донеслось снизу.

Кей опустил с лица платок и посмотрел на товарища:

– Посвети мне! Луна зашла за тучи, и я работаю наощупь.

– Чего?

Лестница была слишком высокой, до парней доносились лишь обрывки слов друг друга.

– Черт… – Кей был вынужден наклониться и повысить голос. – Фонарь включи!

– Тогда нас сразу заметут! В этом доме десятки окон!

– Включи фонарь на камере, я сказал.

Кей раздраженно дернул рукой и чуть не выронил баллон с краской. Мышцы от длительного пребывания в неудобном положении дрожали и ныли. За последние полгода художник привык работать в разных экстремальных условиях, но тут они с Филей переплюнули себя самих: забрались на территорию особняка самого влиятельного человека в городе, да еще и приволокли с собой шестиметровую лестницу.

Взбираясь на нее, парень думал лишь о том, что, если получится выбраться отсюда живыми и не попасться в лапы людей Алиева, то он с полным правом сможет считать содеянное чуть ли не подвигом.

– Если я его включу, через секунду прибежит охрана! – Каркнул Фил, повышая голос и переходя с шепота на глухой крик.

Он переступал с ноги на ногу, стараясь не наступить на использованные баллоны с краской, раскиданные в траве под ногами.

– А если не включишь, то не сможешь снять и кадра! На черта тогда ты плелся сюда с этой камерой?

– Я не знаю. Чтобы стоять на шухере и держать тебе лестницу!

Новый порыв ветра подтвердил его слова – лестница пошатнулась, и Кею пришлось вцепиться пальцами в стену, чтобы устоять. Металл баллончика с краской звонко царапнул по кирпичной кладке.

– Черт… – Сжал зубы парень.

– Держу, держу. – Прохрипел Фил.

Кей вгляделся в рисунок.

Нужно было брать флуоресцентную краску. Так – ничегошеньки не видно. А заканчивать как-то нужно. Дописать, поработать над обводкой, нанести заключительные штрихи. Дело, конечно, было не в красоте, а в смысле, который несло его граффити, но парень привык до последнего бороться за идеальность во всем.

Даже, когда его жизни грозила опасность, даже, когда отовсюду слышались сирены полицейских машин, он сначала заканчивал работу над рисунком, а затем уже давал дёру. И каждый раз это был бег по краю. Правда, до сегодняшнего дня ему несказанно везло.

– Включи уже его, – прорычал Кей, изловчившись и стерев пот со лба тыльной стороной ладони, облаченной в перчатку. – Хотя бы на пару секунд, я должен видеть этот кусок.

– Будь ты проклят, – заворчал Фил.

И в следующую секунду матовый луч неуклюже скользнул по стене вверх.

– Ровнее. Сюда.

– Я не могу светить в окна.

– Правее, Филя.

Кей яростно потряс баллончик и продолжил рисовать.

– Хватит? – Фил весь извелся.

Он дрожал так, что уже вся лестница ходила ходуном. Возможно, не от страха. Возможно, держать одновременно лестницу и снимать происходящее на видео было занятием не из легких.

– Почти залил этот кусок.

– Выключаю.

В это же мгновение раздался какой-то шум. Фил вынужден был отпустить лестницу, чтобы выключить фонарик на камере. Та покачнулась, струя баллончика скользнула вправо, Кей выругался.

– Живее, – впиваясь пальцами в лестницу, взмолился Фил.

Он боялся не за себя, а за друга. Тому, чтобы убежать, еще нужно было спуститься вниз.

Откуда-то из-за угла дома послышались встревоженные голоса.

– Всё. Бросай всё! – Торопливо зашипел Фил. – Эй, слышишь? Бежим!

– Беги. – Холодно отозвался Кей, продолжая наносить короткие штрихи краской.

– Придурок, – озираясь по сторонам, вздохнул товарищ. Он торопливо сунул камеру во внутренний карман куртки и постучал ладонью по лестнице. – Еще есть время, бросай всё, и бежим.

– Беги, Филя, я догоню. – Кей сосредоточенно дорабатывал контур.

– Слезай, – топтался на месте Фил, задрав вверх лицо.

– Уходи!

Шипение баллончика, возня, шепот – все это выдавало их. Где-то хлопнула дверь, в тишине сада раздался торопливый топот ног.

– Идём, брось его! – Предпринял последнюю попытку Фил.

– Всё будет хорошо. – Дыша ровно и глубоко, ответил Кей. – Беги.

– Эй! – Прокричали в темноте.

– Беги, я сказал!

Прижимая камеру к груди, Филя дернул через кусты к забору.

– Там! Вон! Лови его! Стой!

Сердце в ночной тишине отстукивало точеный ритм, точно огромный метроном. Парень с баллончиком в руке продолжал свою работу, не слыша этих криков. Он должен был. Знал, что второго шанса не будет. Сейчас или никогда. Сделает это, или никто так и не узнает правды. Это было важнее его собственной жизни, от этого зависели жизни других.

Какие-то тени промчались за Филей к ограде. Только и слышно было, как хрустят ветки деревьев, и глухо отдаются шаги по мягкой земле, устланной ровным газоном.

Всё. Он опустил руку и выпустил баллон, позабыв, что внизу находилась отмостка. Железяка звонко ударилась о бетон, и сердце парня замерло. Он не успел бросить прощальный взгляд на получившееся граффити, новым порывом ветра его лестницу накренило. Она закачалась и плавно заскользила вбок.

Всё, что он чувствовал, пока заваливался вместе с ней, это шершавую наощупь стену и гладкие бока кирпичей. Пальцы пытались цепляться за нее, царапались, но равновесие уже было потеряно.

Кей сам не понял, как так вышло: ухватился за какой-то скользкий парапет, зацепился ногой, рывком подтянулся. Лестница рухнула вниз с громким треском.

Голоса оборвались на секунду, а затем зазвенели вновь – уже ближе. Парень понимал, что единственный выход – спрыгнуть на землю, в лапы охранников, но он не привык так просто сдаваться. Вдруг они его еще не увидели?

Одно движение, еще одно. Цепкий взгляд выхватил из темноты очертания балкона. Выдохнул, нацелился, рывок – повис на краю. Подтянулся, забрался, упал. Замер.

Запястье жгло огнем, но ему было не до этого. Он лежал, пытаясь отдышаться. Воздух вырывался из легких со свистом и сильно обжигал пересохшее горло.

– Что это? Откуда звук? – Внизу начинался переполох.

Кей осторожно привстал, молнией боль ударила в ушибленное плечо. Он вернул на голову капюшон и только в этот момент заметил, что рукав был разорван, а из раны на запястье сочилась кровь. Тряхнув рукой, он стиснул челюсти и сделал несколько шагов. Хорошо хоть, ноги слушались. Привалившись к стене, парень стал судорожно соображать, как ему покинуть территорию дома.

В этот самый момент его внимание привлекло движение в окне, которое выходило на балкон. Что-то блеснуло, будто белесый свет мобильника, и за стеклом, совсем рядом с ним, вдруг выросла тень. А в следующую секунду балконная дверь распахнулась. Крики внизу стали громче, поэтому парню не оставалось ничего кроме, как шагнуть вперед – навстречу тому, кто оказался у него на пути.

Джема оцепенела. Вместе с ночной прохладой и соленым запахом моря на порог ее комнаты ворвалась высокая фигура в черном. Сердце рухнуло в пятки, голова предательски закружилась. Она и рада бы была отпрянуть в ужасе назад и закричать, вот только страх парализовал ее так сильно, что даже вдохнуть стало большой проблемой.

Ночной визитер сделал шаг вперед, и все ее внутренности сжались. Она ожидала всего, что угодно – удара в лицо, грубых слов, ножа, приставленного к горлу, но тот лишь вошел и прикрыл за собой балконную дверь.

Теперь они остались наедине в ее темной комнате, и от звука биения собственного сердца у Джемы, кажется, закладывало уши.

– Что вы… – сдавленно начала она.

– Молчи. – Приказал незнакомец.

Низкий, властный, бархатный голос. Лица не было видно.

– У меня ничего нет. – Её ресницы затрепетали, вдох застрял в горле.

– Молчи. – Тихо повторил он.

Чем от него пахло? Чем-то вроде краски или растворителя? Джема затаила дыхание. Запах был странным, пугающим. И они с незнакомцем по-прежнему смотрели друг на друга.