14

Лунный свет заливал иссохшие серые развалины замка. Стефан Димитров прошел три многоярусные арки, прежде чем оказаться на просторной вершине холма. Постоял, перевел дух и пробрался через завалы к восточной части руин, лежащей далеко за пределами отведенной для туристов зоны.

Подойдя к полуразрушенному основанию второй башни, он достал портативное электронное устройство и направил его на один из низких колючих кустов, которые росли тут в изобилии. Куст отъехал влево, явив торчащую из земли металлическую ручку. Стефан потянул за нее, крышка люка откинулась на петлях, и стали видны каменные ступени. Стефан спустился во тьму.

В свете бутанового фонаря у подножия лестницы в узком коридоре плясали тени. Стефан шагал вперед, несколько раз свернув, и наконец оказался у серебристо поблескивающей двери в конце коридора. Перед ней стояли два вооруженных охранника в уличной одежде. Один из них почтительно кивнул Стефану, открыл дверь и отступил в сторону. Димитров вошел в просторное помещение, полное компьютеров и лабораторного оборудования. Тут деловито мельтешили двое ученых в белах халатах, еще трое нависли над микроскопами. Один из первых двух, серьезный горбоносый мужчина с длинными ногами и руками, которыми он размахивал при ходьбе, приблизился к нему, обратившись на казенном русском языке:

– Добрый вечер, господин Димитров.

– И вам, Якив. Как успехи?

Лицо Якива вытянулось, он нахмурился.

– Ничего нового.

Внутри всколыхнулось разочарование, но внешне Стефан остался спокойным.

– Вы испробовали новые процедуры, которые мы обсуждали?

– Да.

– Ядерные мутации?

– Да.

– Генные стимуляции?

– Да-да. Ничего не вышло. – Ученый поколебался, покосившись на одного из тех, кто работал с микроскопами. – Мы не можем воспроизвести эту жидкость. Не уверен… я не уверен, что это вообще возможно.

– Конечно, возможно, – возразил Стефан. – Кто-то ведь создал образец.

– Я уже начинаю думать, что его создал Бог.

– Нет, разработка принадлежит одной компании. Компании, ресурсы которой куда ограниченнее, чем наши. Возможно, там случайно получили этот продукт и не могут повторить процесс. Мне не придумать никакой другой причины, по которой они не опубликовали результат. Якив, я в вас верю. Вы справитесь с этой головоломкой. Вы уже ввели линию эйч-тринадцать?

– Там очень маленькое количество, мы не рискнули без вашего одобрения.

– Разрешаю, – сказал Стефан. – Сколько жидкости потребуется для получения результатов?

– Приблизительно двенадцатая часть от того, что осталось.

– А сколько мы уже использовали?

– Одну десятую.

– Продолжайте, – кивнул Димитров. – Мне нужна четкая документация по пределу Хейфлика^[7].

– Конечно.

Стефан пожал руку Якива, поблагодарил его, и тот вернулся к работе. Стефан остался помочь провести кое-какие тесты, поболтал с другими учеными, извинился за то, что приходится работать сверхурочно.

В полночь он покинул лабораторию в руинах замка и вернулся в свой особняк у подножия холма. Он пробыл бы с учеными и дольше, будь в этом хоть какой-то смысл, но их навыки превосходили те, которыми обладал Димитров, оставивший серьезную исследовательскую работу лет десять назад. В его отсутствие персонал лаборатории трудился с бо́льшим вдохновением. Прямой надзор руководства – враг творческого мышления.

Стефан налил себе бренди, зажег сигару и отправился на веранду, с которой открывался вид на реку. Еще один беспокойный день, еще одна ночь без ответов. Он ненавидел бездействие, хоть и знал, что делает все возможное для успеха исследования.

Но если придется еще один день бродить по улицам городка, или рыбачить, или слоняться по лесным тропкам, он сойдет с ума. Эти занятия нравились ему, когда давали короткую передышку от обычного суматошного распорядка дня, но, когда они сами заполняли день, передохнуть хотелось уже от них.

Димитров уставился на лес в направлении замка, туда, где в суглинистых недрах холма покоилась крошечная пробирка. Он допил бренди и докурил сигару, ни разу не отведя взгляд.

15

Грей прибыл во Враждебну, невыразительный софийский международный аэропорт, к полуночи. Стоило ему пройти таможню, как его обступили взъерошенные местные, предлагая недорого отвезти в центр. Грей отмахнулся от них и, пройдя мимо трех бродячих псов и бездомной семьи, нашел возле аэропорта стоянку легальных такси.

Он сел в машину, и его обуяло ощущение двойственности, типичное для стран, которые с головой окунулись в современность, потому что их завоевали, или обнаружили на их территории природные ресурсы, или они внезапно обрели независимость, оказавшись при этом не вполне готовыми к такому повороту событий. В странах вроде Болгарии прошлое и будущее сплавились воедино, перемешанные ложкой перемен в анахроничное рагу, которому вскоре предстояло попасть в жернова жадных челюстей прогресса.

Такси оказалось «мерседесом», а его шофер – пронырливым мужичонкой в поношенном смокинге и очках от Версаче. Грею удалось объяснить, что ехать нужно в центр, водитель крякнул и тронулся с места. Едва они выехали за шлагбаум, шофер нажал кнопку, и в центре консоли загорелся телеэкран. Мужичонка закурил и выбрал канал, где ревело техно и транслировалась интерактивная имитация гонок на ускорение. Грей пристегнулся.

Окраины Софии мелькали гигантскими рекламными щитами с чужими буквами, унылыми высотками советского образца, «шкодами», «Ладами» и «Волгами», которые катили по проезжей части или ржавели в бурьяне; порой мимо проносился БМВ или брел запряженный в телегу ослик. Доминик понятия не имел, куда в глухую полночь селянин гонит по магистральной трассе свою скотинку.

Грей сказал название отеля в центре, где забронировал номер; шофер высадил его на пустынной площади, где возвышался мрачный романский собор, бросил нечто невразумительное, махнул в сторону одной из улиц, которые начинались от площади, и рванул прочь, как с пит-стопа.

Доминик надел на плечи лямки рюкзака и пошел в ту сторону, куда указал водитель. В темноте вестибюля его встретил старик, который ткнул пальцем в гроссбух, где значилась фамилия Грея, и попытался отобрать у него рюкзак. Постоялец поклажу не отдал, и старик провел его через обшарпанный холл в кроличью нору длинных, тускло освещенных коридоров.

У себя в номере Грей рухнул на продавленную двуспальную кровать и провалился в сон под кряхтение и бормотание парочки за стеной. Интимность звуков вызывала смутную неловкость, но одновременно благодаря им Доминик ощущал ту пуповину, что связывала его с остальным человечеством даже в незнакомой стране.

* * *

Грей проснулся посвежевшим и принял душ в кабинке, где имелись собственно душ, слив и скребок, чтобы сгонять воду. Он не возражал: ему нравились неожиданности путешествий, особенно в тех местах, где жизнь становилась чуть более непредсказуемой.

На стене в вестибюле он обнаружил карту города и показал мрачной, но говорившей по-английски даме за стойкой адрес штаб-квартиры корпорации «Сомакс». Можно было просто взять такси, но ему хотелось освоиться с местным транспортом на случай, если в том вдруг возникнет неотложная нужда. Дама написала номер автобуса до Бояны – пригорода, где располагалась штаб-квартира.

Когда Грей двинулся к автобусной остановке, София начала раскрываться перед ним. Первым впечатлением стали невозможно широкие бульвары в советском духе, абсурдные памятники и бетонные здания длиной в целый квартал. Но стоило бульварам закончиться, как началась другая София: лабиринт мощеных улочек с лиственными деревьями и укромных площадей, где посиживали на лавочках суровые старики, которые пили приторный болгарский кофе, устало затягивались сигаретами и размахивали руками в процессе оживленных бесед.

Из магазинов гремела поп-музыка, у продуктовых прилавков стояли селяне в коросте грязи, попрошайничали цыгане; Грей видел невероятно красивых разряженных женщин с хмурыми спутниками, копирующими гангстеров, людей в одежде из пяти разных десятилетий, поврежденные статуи советского периода, разбросанные тут и там по замусоренным, поросшим сорной травой паркам, только половина деревьев в которых была подстрижена. Да и весь город нуждался в том, чтобы его слегка подровняли.

Но попадались и нарядные минареты, стойки с цветами, новые, с иголочки, заведения; этот город трамваев и кафе нежился в колыбели лесистого хребта, который называют легкими Софии, и венчала картину великолепная снежная вершина горы Витоши. Доминик видел поразительную древнюю культуру, которая, бурля, выплескивалась на поверхность из каждого магазина, с каждого перекрестка улиц.

Грей добрался до площади Баттенберга, где суровый президентский дворец соседствовал с казино и отелем. Вскоре тридцать четвертый автобус повез его в Бояну.

* * *

Он выехал далеко за пределы города, миновав многие мили высоток, окружающих поросшие сорняками дворы, откуда смотрела на проезжающий транспорт молодежь в надвинутых на глаза капюшонах. Бродили псы, какие-то оборванцы жгли неизвестно что в мусорных баках.

Жилые кварталы закончились, и у подножия гор впереди показался лесистый пригород. Автобус выбрался из грязи и поднялся выше, оказавшись в тучных объятиях привилегированных районов. Хотя пустыри с хибарами попадались и тут, в целом Бояну все же определяли парки и симпатичные застекленные офисные здания.

Штаб-квартира «Сомакса» занимала большое оштукатуренное здание с ярко-синими окнами и ухоженной лужайкой. Через дорогу от него Грей заметил кафе, устроился там на террасе и взял кофе с какой-то выпечкой.

У обочины затормозило такси, из него вышла женщина и направилась ко входу в «Сомакс». Дверь отъехала в сторону, женщину обыскали двое вооруженных охранников и лишь потом позволили ей войти.

Уловка с проверкой перед дипломатической миссией тут не сработает, понял Доминик. Все дипломаты, включая сотрудников службы безопасности, проходили языковую подготовку, а потому всякий проверяющий должен был говорить по-болгарски хотя бы на сносном уровне.

Грей долгое время смотрел на здание, прокручивая в голове всевозможные варианты. Хоть у него и были подспудные подозрения относительно Аль-Мири, суд легко установит законность притязаний араба на пробирку. А Грею платят, чтобы он выяснил, там она или нет.

Он отставил свой кофе. Ему нужна была инсайдерская информация из «Сомакса», а значит, помощь кого-то из местных.

* * *

Он пошел в интернет-кафе и поискал в Сети софийских частных детективов. Тот, кто рекламирует себя по-английски, сможет и говорить на этом языке. Грей нашел таксофон и позвонил по первому номеру из списка. После третьего гудка ему ответил обладатель мощного кашля курильщика, который сказал, что да, он сумеет помочь, если Грей готов встретиться с ним сегодня в семь вечера.

Доминик согласился, потом набрал еще несколько номеров, но больше нигде не ответили.

* * *

Грей вернулся в Софию. Моросящий дождик подчеркивал мрачные черты города; серые здания сливались с серым небом, образуя бесконечную монотонную пелену. Грей ссутулился и пошел вперед. К нему подскочил сутенер в костюме бизнесмена и стал совать под нос фотографии своих девочек. Грей отодвинул его в сторону, и на освободившемся месте тут же возникла цыганка-попрошайка с младенцем. Доминик сунул лев в ее грязную ладонь и укрылся от дождя в очередном кафе.

К шести дождь перестал, город осветило робко выглянувшее солнце, и Грей продолжил путь, направляясь по адресу, который дал ему частный сыщик. Доминик прошелся по бульвару Витоши, этому обсаженному деревьями сердцу Софии. На вечернюю прогулку выбрались семьи и парочки, и столица вылупилась из своего мрачного кокона. Уличные кафе, булыжные мостовые, трамваи и газовые фонари преобразили бульвар с его потрепанными зданиями, и он стал похож на пожилого, но все равно очаровательного кавалера. Рука об руку прохаживались женщины, они покачивали бедрами и лукаво стреляли глазами, на них оглядывались мужчины в золотых украшениях, одетые в рубашки с открытым воротом.

Дом Любена Стоянова обнаружился в боковом неряшливом проулке, который начинался прямо от бульвара. Грей постучал в дверь. Ему открыл лысоватый потный тип средних лет.

– Доминик Грей? Пожалуйста-пожалуйста, проходите. – Хозяин сделал знак следовать за ним и повлек свое грушевидное тело в комнату, похожую на вестибюль маленькой гостиницы. – Моя мать сдает комнаты, а я использую холл под офис. Знаете, я ведь некоторое время жил у вас в стране. Недолго. Она мне очень понравилось, но из-за матери пришлось вернуться. Сами понимаете, не всегда получается делать то, что хочется. Прошу прощения за мой английский.

– Это вы просто моего болгарского не слышали. – Грей подтолкнул к детективу конверт с гонораром, который тот запросил по телефону. Любен помотал головой из стороны в сторону пружинистым движением, означающим в Болгарии согласие. Странно, если вдуматься.

– Да, конечно. – Сыщик жестом предложил Грею сесть, закурил. – Чем могу помочь?

– Я и сам детектив, расследую зацепку в Софии, и мне нужна помощь в сборе информации. Уверен, вы догадались, что по-болгарски я не говорю.

Любен снял очки в проволочной оправе, вытер лоб.

– Да, в моей стране это проблема. Но вы пришли куда надо. Информация – моя специальность, и я прекрасно владею компьютером. Работал программистом в Висконсине.

Это, подумал Грей, многое объясняет.

– Значит, вы сможете добыть, к примеру, сведения о телефонных разговорах и электронных письмах, записи о расходах?

Любен полез в стол, достал авторучку и стал записывать.

– Это возможно. Нам понадобятся деньги на «подкуп», – последнее слово он произнес по-болгарски, – у вас это вроде бы называется «взятка», если я не путаю слово. Давайте посмотрим, какая у вас задача. Пытаетесь найти в Софии пропавшего без вести?

– Нет, это корпоративное дело. Мне нужна информация про «Сомакс», биомедицинскую компанию, которая тут базируется. Для начала мне понадобится организационная схема корпорации и подробная запись обо всех сотрудниках, которые за последние три года побывали в Африке. Разумеется, в переводе на английский…

Грей внезапно замолчал. Перечисляя то, что ему нужно, он смотрел в сторону, а когда вновь перевел взгляд на Любена, то увидел, что тот не делает записи, а снова вытирает лоб. В другой руке сыщик по-прежнему держал ручку и постукивал ею по бедру.

– Что-то не так? – удивился Доминик.

– Эта компания, «Сомакс». – Любен перестал играть ручкой. Он избегал смотреть Грею в глаза. – Возможно, лучше вам найти другого детектива. Извините. Обычно я не занимаюсь корпоративными расследованиями.

– Выкладывайте карты на стол, Любен.

– Что-что?

– Почему вы не хотите связываться с «Сомаксом»?

– Ну просто мне бы не хотелось засветиться перед ними. Не те это люди. Понимаете, у больших корпораций и защита серьезная. Вряд ли я справлюсь.

– Они повязаны? – поинтересовался Грей.

– В каком смысле?

– С организованной преступностью.

– А-а, вы про мутру… – Детектив изобразил еще одну извиняющуюся гримасу, на этот раз сопроводив ее поднятыми ладонями и пожатием плеч.

– Прелесть какая.

Любен подвинул конверт обратно к Грею.

– Мои извинения. Может, вам сумеет помочь другой специалист. Я – человек маленький, никто и звать никак. Помогаю искать людей, вещи, отслеживаю телефонные звонки и переписку для ревнивцев, проверяю подноготную сотрудников для начальства. Будет лучше, если… В общем, извините.

Грей провел рукой по волосам и вздохнул.

– Понимаю.

Любен нацарапал что-то на клочке бумаги и протянул Грею:

– Вот. Может, кто-то из них согласится с вами работать. Вряд ли, конечно, но попытаться стоит. И пожалуйста, будьте так добры, не говорите, что это я вас прислал.

– Конечно, Любен, не беспокойтесь, – мягко согласился Грей. – Я никогда у вас не был.

Сыщик с благодарностью покачал головой.

* * *

Грей решил пройтись, чтобы справиться с разочарованием. Он был не силен в корпоративных интригах, к тому же Виктор оказался прав: возможно, придется столкнуться с организованной преступностью.

А не нужен ли «Сомаксу» человек, который станет мыть по ночам полы? Нет, лучше все-таки днем – предположительно, с пробиркой возятся в светлое время, а по ночам лаборатории закрыты.

Трудовой мигрант из Америки, умопомрачительно просто.

Тот, кто украл пробирку, не мог переместить ее содержимое, а вот поставить на корпус новую маркировку – вполне, поэтому недостаточно просто заглянуть одним глазком в лабораторию. Если Грею удастся вычислить тех, кто участвовал в суданском фиаско, это поможет. Надо попытаться позвонить по телефонам, которые дал Любен, и устроить мозговой штурм.

Но это завтра. Сегодня ему требовались лишь еда и пиво.

Он зашел в бар напротив своего отеля, занюханное заведеньице, где курили самокрутки несколько мужчин в рабочих комбинезонах. Грей попросил местного пива под названием «Каменица». Выпивку еще не успели принести, когда кто-то подошел к Доминику сзади.