Пролог

Триумфальным мое возвращение в училище я бы не назвала. Да и желание въехать в двери альма-матер на белом коне отсутствовало. Я б даже сказала, что оно отсутствовало напрочь. Поскольку от одной только мысли о неминуемой встрече с начальником этого прекрасного заведения мне как-то сразу хотелось: а) шустро соскользнув со спины упомянутого всуе фантазийного жеребчика, затихнуть, спрятавшись…

(Не знаю, правда, где?

Ну-у, хотя бы у него под брюхом. Если больше будет негде.

«Под брюхом» в смысле у жеребчика, а не у Красноголового.

Хотя спрятаться под сенью того, чего нет, будет несколько сложновато.

И именно в этом и состояла малюсенькая, но проблемка.)

Поэтому в плане и имелся пункт «б».

Который звучал так: при невыполнении пункта «а» пытаться претворить в жизнь пункт «б». А именно: б) при виде Гэхэджа – убежать подальше.

Но и тут вновь возникала некая загвоздка.

Поскольку, ну, насколько мне было известно – далеко от этого типа (начальника, а не придуманного коняшки) никому еще убежать не удавалось. Как «вообще», так тем более в рамках его заведения.

И в верности этих слухов у меня сомнений не возникало – вот ни разу за все время нашего с ним знакомства.

В общем, подходя к училищу и провожая глазами идущие на посадку звездные корабли, я чувствовала себя несколько смущенной. А в голову лезли всякие глупости.

И не то чтобы я провалила практику.

Как раз нет. Прошла ее, и успешно.

Но вот воспоминания о прошедшем учебном годе… Вернее, о моем поведении в данный период…

Короче говоря, при мысли о возвращении на место прежнего разгула и погрома мои и без того вишневого цвета щеки от некоторой доли стыда начинали полыхать ярким пламенем.

А мысль о неминуемой мести ассана за все пережитое им и его училищем в этот период времени вызывала во мне горячее желание просто взвыть от мысли о предстоящей расплате за все содеянное. И за то, чему он свершиться все же сумел не дать, но точно помнил о моих попытках ввести его детище в полный хаос.

Поскольку уж в чем в чем, но вот в его мстительности не сомневался никто – и уже очень давно. А тем более я, зная о его теплом отношении лично к моей персоне.

В общем, чуть притормозив перед входной дверью в училище, я поморщилась.

Да ладно. Признаю. Мою физиономию просто перекосило.

Гримаса называлась: я жую лимон, густо сдобренный жгучим перцем, хреном и горчицей.

Щеки жгло от смущения.

И было неловко за собственное поведение когда-то.

Плюс слегка озадачивала предстоящая встреча с жертвами моего произвола.

Как вести себя с ними?

Вроде и раскаяния организм не испытывал.

Но вроде как и жалко их.

И плюсом ко всему вызывала чувство неуверенности личность Красноголового как таковая.

(Нечитаемый, с точки зрения психологии, был товарищ.)

Да и сама неминуемость шанса так или иначе, но в итоге с ним столкнуться (словно с роком) бодрости духа моему организму не добавляла.

На счет последнего мне даже хотелось, чтобы сия знаменательная встреча произошла побыстрее.

Как известно: чем раньше, тем лучше.

(Пережить бурю сразу, так сказать.)

Хотя – я, зная его…

К тому же, учитывая интенсивность движения звездолетов в точке расположения данного заведения, говорящую то ли о каком-то совещании в его стенах, то ли еще о каком сборище…

Я подумала о том, что, может быть, все не так уж плохо. И что Гэхэдж растянет удовольствие по линчеванию моей персоны. И надолго.

Ибо сразу ему будет не до меня. Да и скучно шельмовать сразу. Наверное.

Но все это не точно.

Эх…

Тяжело вздохнув и решительно дернув ручку тяжелой двери на себя, я с сопением и пыхтением, несколько мешковато, ввалилась внутрь.

Глава 1. В родную гавань возвратясь…

Шагнув на порог, я стрельнула глазами по сторонам, отыскивая предмет не своего вожделения, но своих опасений.

Однако отыскался вовсе не он.

Справа от дверей, на старинном стуле, больше похожем на кресло, тихонечко, опершись подбородком о скрещенные ладони рук, сидел инженер.

Я остановилась, застыв на пороге и оглядывая того с определенной долей как радостного облегчения, так и тревоги.

Крупные, с выступающими венами ладони подполковника опирались на резную платиновую ручку толстой трости, изготовленной из скрученного ствола коричнево- красного дерева с планеты Рипод стоящую у него между ног.

Сама ее ручка была выполнена в виде туловища огромной змеи. И заканчивалась головой с чуть оскаленной пастью, утыканной изрядным количеством острых зубов. Исполненных из фиолетового мусгравита*.

Инженер сидел, как-то тяжело оплыв на стуле. Грузно налегая на палку, почти всей своей массой.

Я посмотрела на его понуро повисшие усы. На тонкие потрескавшиеся губы, тщетно пытающиеся укрыться за ними.

И вновь перевела взгляд на руки. С сожалением глядя на отечные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями, ставшими почти бесцветными. На одутловатые, чуть обвисшие щеки бледного кремово-серого лица с расширенными порами кожи. На коричневатые мешки под глазами. На отечные веки. Которые подполковник с трудом открыл, глядя на меня с острым прищуром темно-карих глаз.

У меня же внутри просто все упало, когда я его увидела. А к горлу подкатил ком.

Тут уж к бабке не ходи, ясно как дважды два, что подполковнику недолго осталось.

В груди защемило.

Единственный мой защитник и заступник здесь…

На меня повеяло ветром одиночества и смерти.

Я знала, что скоро останусь одна. И он знал, что ему на этом свете осталось совсем чуть-чуть.

Тот случай, когда открывается дверь в Вечность…

И ты стоишь на чужом пороге и не знаешь, что сказать?

Утешать? Кого? Себя? Его?

Глупо. И излишне.

Все и так все знают и понимают.

Мне очень хотелось опустить голову.

Но я не стала.

И взгляд не отвела.

За несколько лет пребывания в училище я успела привязаться к подполковнику. Он был единственный, к кому я могла прийти за советом. С кем могла просто помолчать, сидя в его кабинете на подоконнике и глядя на звезды.

– Не ссы, мелкая. Прорвешься, – скрипучим надтреснутым голосом, тихо и насмешливо произнес инженер, колко и жестко глядя на меня из-под полуопущенных век.

– Прорвусь, – решительно тряхнув головой, твердо ответила я, глядя тому в глаза.

– То-то, – с трудом растянув губы в улыбке, ворчливо отозвался подполковник.

И, с хрипом втянув в себя воздух, через несколько секунд негромко уточнил:

– Сама-то как?

– В норме, – проанализировав свои ощущения относительно самой себя, твердо ответила я, расплываясь в искренней улыбке.

– Хорошо, – В глазах инженера сверкнули веселые искорки.

Впрочем, они тут же исчезли, скрытые тяжелыми веками.

В холле повисла пауза.

Мой собеседник несколько раз с трудом вздохнул и выдохнул.

Однако минуты через полторы по мне резанул коричневым кинжалом его взгляд. И подполковник еле слышно, но властно произнес:

– Смотри мне. Я в тебя верю.

– Я постараюсь, – спокойно глядя ему в глаза, ответила я.

Отмечая про себя, что добряком-то инженер точно не был. От его тона и взгляда у меня аж волосы на затылке приподнялись. Что не удивительно. Учитывая тот факт, что до подполковника тут немногие дорастали, тем более в инженерных подразделениях. Да и сам факт его долгого существования рядом с Красноголовым и некоторой толикой влияния, которое он на него имел, о многом говорил относительно персоны господина главного инженера.

Эти мысли несколько отвлекли меня от грустной реальности.

А вернуться к ней заставил раздавшийся с лестницы сверху голос начальника училища, раздраженно поинтересовавшийся (видимо, у нас):

– Опять самодеятельность?

За сим на ступенях возник и сам обладатель сего чудного тембра.

(Ну да. Кто бы сомневался?

Писец всегда подкрадывается незаметно.

И избежать встречи с ним еще никому не удавалось.

А тем более мне. С моим-то талантом к попадалову.)

Я замерла, вытягиваясь по стойке смирно и готовясь открыть рот для доклада. Но чуть брезгливая отмашка полковника прервала мой служебный позыв, заставив заглотить слова обратно, прям на выдохе.

(Хорошо не поперхнулась.)

Мрачно оглядев меня с головы до ног, ассан хмуро поинтересовался, обращаясь (скорее всего) к инженеру:

– И что эта особь готовит нам на этот раз? Мне ее сразу к себе волочь?

(Не, ну зачем же так сразу-то?!)

– Нет, Гэх, ну вот чего девочку сразу волочь-то? Ты же, ее постоянно на себе таская, совсем спину сорвешь. Она же тяжелая. А тебе беречь себя надо. Ты нам нужен, – чуть суетливо на одном хриплом выдохе изрек инженер.

При этом глядя на приятеля с неприкрытой насмешкой.

Брови Красноголового взлетели вверх от удивления. Он пораженно уставился на подполковника.

Но увидев веселые искры, пляшущие у того в глазах, лишь рукой махнул.

И, резко повернув голову в мою сторону, жестко прошипел:

– А ты – все. Марш к себе. Через полчаса на занятия.

Повторять дважды мне было не нужно.

Я шустро взвилась с места и рванула в кубрик, успев, однако, по ходу движения чмокнуть инженера в щечку.

И ухмыльнуться, услышав за спиной возмущенное Красноголового:

– Нет. Вот чему ты радуешься, старый дурень? Она же тебя, не успеешь оглянуться, совратит и в ЗАГС утащит. Ты даже усом дернуть не успеешь. Совсем ее распустил.

– Не переживайте, сэр. Он непокобелим. Я ручаюсь, – выглядывая из-за угла, с трагическим вздохом и скорбью на лице поведала я начальнику училища, не дожидаясь ответа подполковника на ремарку Гэхэджа в его адрес.

Что ж, у мальчиков наступила немая сцена, окончание которой я не досмотрела, рванув от них прочь со всей возможной скоростью.

Впрочем, тихий прерывистый смех одного и раздраженное шипение другого за своей спиной я услышать все же успела.

________________________________________________

* Мусгравит – драгоценный камень.