Пролог

Похоронная процессия медленно продвигалась в сторону кладбища. Мостовая из камней закончилась. За пределами города копыта бедной уставшей лошади утопали в размокшей, склизкой грязи. Они скользили при подъеме по дороге на высокий холм, окружающий город с трех сторон. Низина, вечно окутанная туманом, осталась позади.

Не было множества людей, которые шли бы за телегой, запряженной одной  понурой лошадью. Лишь трое скорбящих людей сопровождали усопших в последний путь,  оставшаяся единственная дочь Лиззи, которой минувшей осенью сравнялось восемнадцать, и ближайшие соседи, чета Флетчеров.

По правде сказать, покойникам еще повезло, если можно так выразиться о недавно скончавшихся людях. Их хотя бы было кому похоронить. Обычно тех, кто умирал от оспы, свозили в общую яму собиратели трупов.

Лиззи только недавно оправилась от болезни и еще была слаба для такой  дороги, но не проводить родителей в последний путь, она не могла.

Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

(из древней притчи)

Глава 1 Новый Свет

Лето 1829 года выдалось жарким. Оно еще только начиналось в большей части Северной Америки, но в Северную Каролину пришло уже давно.  Лиззи стояла на верхней палубе большого парохода, следующего из Глазго в в порт Уилмингтон. Она смотрела, как приближается, кажущийся косматым издали  берег, покрытый буйной растительностью. Яркое солнце освещало его с раннего утра, нагревая прибрежные камни. Высокое чистое небо простиралось над ищущим скорейшего пристанища парусным судном. Легкий ветерок приятно обдувал свежестью, давая некоторое успокоение этим теплым летним утром. Сине-зеленые волны, украшенные кружевом белой пены, неспешно накатывали на берег и степенно убегали обратно.

 Длинную светлую косу с золотистым отливом Лиззи перекинула на грудь. На правой скуле после перенесенной недавно оспы виднелся побелевший, чуть выступающий над кожей маленький шрам. Девушка стеснялась его. На самом деле шрам нисколько не портил ее хорошенького лица с высоким лбом над темными изящными бровями. Ее светлое с едва уловимым желтым оттенком муслиновое платье в стиле «ампир» чуть развевалось при легких дуновениях ветерка, холодившего обнаженные руки. Даже корсет сегодня не так досаждал, как обычно.

Лиззи нетерпеливо переступала с ноги на ногу, обутая в кожаные черные туфли на низком каблучке. Глаза, василькового цвета, обращенные к медленно приближающемуся восточному берегу Северной Америки, выражали восторженное нетерпение.

Лиззи очень волновалась по поводу того, как ее примут новые родственники. Встретят ли ее в этой чужой стране? Она в волнении поправила широкополую шляпу с розовыми лентами, защищавшую ее от солнца. Лиззи никогда не видела никого из родных и знала о них только по рассказам матери. Тетя Рэйчел покинула родной городок рядом с Глазго в Шотландии много лет назад. Самой Лиззи тогда еще не было на свете. По словам мамы, ее сестра Рэйчел всегда стремилась уехать из родной страны с сырым промозглым климатом, сменить его на более теплый. Рэйчел называла это “подходящим для нормальной жизни”. Ей не нравилась вечная сырость в родной стране. Выйдя замуж за человека со схожими интересами, Рэйчел покинула родные пенаты и никогда больше не возвращалась туда.

 В путешествии, давшемся тяжело, большую часть времени Лиззи проводила в полном одиночестве на борту корабля, следующего по безграничным просторам Атлантическомго океана.

Люди вокруг Лиззи находились, практически, постоянно. Однако, она совсем недавно перенесла тяжелую болезнь, из-за которой потеряла родителей, ей пришлось оставить родную страну, сесть на корабль с помощью соседей миссис Флетчер и ее мужа. Все это очень отразилось на Лиззи. Размышления о случившемся неизменно заставляли девушку пребывать в печали. Теперь Лиззи находилась в том тревожном расположении духа, которое бывает у особо впечатлительных людей, и чувствовала себя очень одинокой.

Оставшись совершенно одна после того, как ее родители отправились в мир иной, Лиззи долго не могла прийти в себя. Ей повезло, что близкие друзья ее семьи не оставили в беде одну, но у супругов Флетчеров имелось своих трое детей, требующих ухода и заботы. Для Лиззи купили билет на средства, вырученные от продажи дома ее родителей, нашли и наняли в компаньонки пожилую женщину миссис Смит, которой нужно было добраться до соседней с Северной Каролиной Вирджинии. Миссис Смит заплатили  определенную сумму за сопровождение девушки в Новый Свет.

Томительное путешествие, во время которого Лиззи большую часть времени страдала от жестокой и изматывающей морской болезни, прошло, словно в тумане. Когда через несколько недель этого трудного плавания, наконец, показалась долгожданная земля, Лиззи вздохнула с огромным облегчением. Слыша, поблизости от себя жизнерадостные возгласы незнакомых ей людей, уставших от однообразного пейзажа вокруг в течение многих недель, Лиззи радовалась приближающемуся, как ей казалось, освобождению.

Пароход причалил. Подали трап, и Лиззи спустилась вниз по веревочной лестнице, изо всех сил стараясь не запутаться в длинном подоле платья и не упасть в воду.

– Лиззи! Лиззи! – кричал высокий худощавый джентльмен средних лет, размахивая руками над головой, чтобы привлечь к себе внимание.

Лиззи ступила на землю. Джентльмен безошибочно угадал в ней племянницу своей жены. Девушка походила на сестру его супруги. Он встречал когда-то давно в Шотландии сестру жены.

Лиззи и дженильмен никогда не виделись прежде, но она поняла, что ее встречает муж сестры матери дядюшка Том. Его хорошо пошитая светлая рубашка с отороченным кружевом воротником, прямые хлопковые темно-синие штаны и жилет того же цвета свидетельствовали о достатке. Образ довершали чистый шейный платок, шляпа-треуголка и кожаные остроносые туфли с пряжками,

Почувствовав, наконец, под ногами твердую почву, Лиззи едва не запела от радости и счастья, заставивших ощутить любовь ко всему не только вокруг, но и далеко за пределами видимого. Лишь присутствие посторонних людей рядом, остановило ее.

– Вот ты какая, Лиззи! Совсем взрослая девушка! – воскликнул, переставая размахивать руками, джентльмен, – Идем, мои лошади здесь рядом. Я оставил их немного в стороне от причала. Можешь звать меня Том, – представился он и, немного подумав, добавил, – дядюшка Том.

По тропинке, протоптанной в высокой  густой ярко-зеленой траве, они подошли к фургону, запряженному парой гнедых лошадей. На родине растительность была другой из-за меньшего количества солнца, нежели здесь. Даже такие, казалось бы незначительные вещи, удивляли Лиззи, заставляли останавливать на себе взгляд и восхищаться увиденным.

На козлах сидел кучер из людей дядюшки Тома. Девушка и ее дядя расположились на скамейках внутри фургона, установленных вдоль бортов. Лиззи устроилась на одной из них. Дядюшка Том уселся напротив и во время поездки почти не сводил с нее бледных карих глаз.

Несколько дней они тряслись по пустынным пыльным проселочным дорогам. Изредка попадались им навстречу повозки с фургонами или открытые телеги с тюками сена и примостившимися на них, едущими по своим делам, людьми.

Ночи  Лиззи и дядюшка Том проводили в фургоне, останавливаясь где-нибудь неподалеку от дороги среди дубов или ясеней. Вечером вутники нагревали на костре воду, приводили себя в порядок и занимались приготовлением еды.

В течение долгого времени по обеим сторонам дороги вдаль тянулись обширные хлопковые поля. Лиззи сбилась со счету, сколько дней прошло с момента ее прибытия в Америку, уж точно не меньше недели. Наконец, однообразный пейзаж изменился. Впереди показалась усадьба, завидев которую, дядюшка Том начал выказывать нетерпение, что ясно указывало на завершение их пути.

Путники подъехали ближе. Взору Лиззи предстал  большой  двухэтажный дом, обшитый тесом. Нависающий над первым этажом, второй выпячивался на лицевом фасаде дома и по бокам. Посередине над четырехскатной крышей возвышалась массивная центральная труба. Рядом в десятке ярдов располагался новый сарай, обшитый таким же тесом, что и дом.

Дядюшку Тома и Лиззи встречала дородная рыжеволосая женщина с замысловатой прической в длинном пышном светлом платье из тонкого шелка. Рядом с ней стояла такая же девушка лет восемнадцати, в чуть менее объемной одежде того же цвета, но несколько иного фасона. Девушка выглядела уменьшенной копией женщины.

– Познакомься, Лизи. Твоя тетушка Рэйчел и наша дочь Лилиана, твоя кузина, – сказал дядюшка Том, с радостью вылезая из фургона после долгой поездки, расправляя плечи и потягиваясь.

– Лиззи, надеюсь, эпидемия оспы закончилась в твоем городе? Бедная моя сестра. Твои родители так не вовремя оставили этот мир. Мы получили письмо от ваших соседей Флетчеров, но не думали, что ты отправишься на этом злосчастном корабле, где будут еще и рабы, – быстро говорила тетушка Рэйчел. При этом она разглядывала племянницу, которую никогда не доводилось видеть прежде.

– Да, тетя. Опасность миновала. Ничего больше не угрожает людям в моем городе. Мы сели на корабль с миссис Смит в Глазго. Оспа не затронула его к счастью. Рабов я не видела. Возможно, их перевозил другой корабль, – ответила Лиззи, стараясь быть, как можно более вежливой, чтобы не показать себя «деревенщиной» перед новыми родственниками.

– А где сейчас миссис Смит? – поинтересовалась тетушка Рэйчел.

– Мы попрощались с ней еще на корабле. Она отправилась в Вирджинию к семье дочери, – пояснила Лиззи тете, желающей быть в курсе всего, что касается ее семьи. С появлением племянницы все события вокруг девушки неизменно затрагивали семейство Рэйчел.

Все проследовали в дом, где Лиззи поразилась богатству. Тетушка Рэйчел прошествовала в просторную комнату. Еще до приезда Лиззи было решено переселить Лилиану из небольшой комнаты и разместить с двоюродной сестрой в большой спальне.

Комната была обставлена хорошей резной мебелью вишневого дерева, двумя удобными кроватями с балдахинами и мягкими перинами. Обе кровати оказались заправлены одинаковыми тяжелыми ткаными покрывалами с золотистой вышивкой.  Такого же цвета тяжелые портьеры висели по краям двух высоких окон. На стенах располагались картины, по большей части портреты.

Когда Лиззи оказалась в комнате, она подумала: «Зачем в спальне висят изображения незнакомых людей? Хотя, наверно, только я о них не слышала. Хозяевам дома эти люди, вероятно, хорошо известны».

– Кто это? – поинтересовалась Лиззи у Лилианы, разглядывая один из портретов, всматриваясь в лицо изображенного джентльмена.

– Как? Ты не знаешь Джорджа Вашингтона? – ответила Лилиана с нескрываемым удивлением.

– Нет. Дома я не обсуждала его ни с кем, – произнесла Лиззи, пожимая плечами.

– Это первый президент Соединенных Штатов Америки, – воодушевленно объяснила Лилиана, – прошло уже больше тридцати лет с того времени.

Через несколько дней тетушка сама явилась к ним в комнату.

– Сегодня соберутся гости из ближайших поместий. Приедут Робинсоны, Тетчеры, МакДональды. У наших соседей Робинсонов есть неженатый сын. Лиззи, тебе стоит подумать о будущем, – тетушка Рэйчел  выразительно посмотрела на племянницу, поправляя шелковое платье изумрудного цвета на своей пышной фигуре.

Лиззи удивленно взглянула на тетю Рэйчел, затем на Лилиану. «Отчего тетя говорит это мне? Почему я должна думать о своем будущем, соединяя его с неизвестным человеком? Лилиане столько же лет, как и мне, но ее не заставляют выходить замуж,» – подумала Лиззи с грустью, от которой защемило в груди. От изумления она не могла вымолвить ни слова и промолчала в ответ. За несколько дней, проведенных в доме, Лиззи уже поняла, что с тетей лучше не спорить. Та все равно будет настаивать на своем до последнего.

– Что ты наденешь, Лиззи, по такому случаю? – поинтересовалась Лилиана, зная о наличии у сестры лишь двух повседневных платьев.

Лиззи не успела ответить, как тетушка Рэйчел решила за нее.

– Одолжи Лиззи свое яркое желтое платье, оно будет ей в самый раз, – обратилась тетушка Рэйчел к дочери.

– Не стоит беспокоиться, – ответила Лиззи, – Я надену что-нибудь не столь яркое.

– Нет-нет! – воскликнула тетушка Рейчел, – обязательно нужно броское! Ты должна привлечь внимание и покорить мистера Робинсона! – торжественно заявила она.

– Может быть желтое и подойдет, – произнесла Лилиана с сомнением и без особого энтузиазма.

– Да-да! Это будет в самый раз! – воскликнула ее мать, радуясь так быстро найденному решению.

Гости должны были приехать к вечеру. Этого приема тетушка Рэйчел ожидала   с большим нетерпением. Наконец-то, она сможет похвастаться своим новым приобретением – новой собственной рабыней. Эта чернокожая девчонка будет прислуживать им во время званого ужина. Не зря же Том купил ее, когда ездил в Южную Каролину в Чарлстон.

– Я жду вас к шести вечера. После ужина будет чаепитие, – предупредила тетушка Рэйчел, обращаясь к обеим девушкам. Смотрела она при этом на дочь, как бы выделяя ее и оставляя за старшую присматривать за Лиззи.

“Почему тетя так стремится выдать меня замуж? Неужели, ее  правда  волнует мое счастье? Тогда зачем мне абсолютно незнакомый человек? Родители никогда бы так не поступили со мной. Разве я вещь?” – думала огорченно, чувствуя подавленность, Лиззи.

– Лиззи, отчего ты загрустила? – поинтересовалась Лилиана, не понимая, почему ее двоюродная сестра, еще совсем недавно, бывшая веселой и беззаботной, приуныла.

– Да так. Не пойму, зачем мне, обязательно нужно выходить замуж, и прямо сейчас, – ответила Лиззи печально.

Она надеялась на понимание со стороны Лилианы, но у той оказалось совсем иное мнение. Лилиана была явно не на стороне сестры.

– А что? Йен богат. Будешь жить в роскоши и довольстве, – объяснила Лилиана, глядя на Лиззи с выражением непонимания, – Разве ты этого не хочешь? – удивилась она недальновидности Лиззи.

– Вовсе нет, – ответила Лиззи смущенно, поражаясь ответу.

– Ну, знаешь, – сказала Лилиана и сморщила хорошенький напудренный носик, – не тебе это решать, – заключила она, озадачив своими словами Лиззи.

К ужину первыми приехали ближайшие соседи Тэтчеры. Их черная коляска подъехала к дому. Запряженая двумя грациозными жеребцами, с упряжью, украшенной тонкой золотой отделкой, поблескивающей на солнце повозка выглядела роскошно. Экипаж остановился у высокого белокаменного крыльца, и из нее показался пожилой хорошо одетый господин в сюртуке и шляпе-треуголке, с бородкой клинышком. Он осторожно ступил на землю. За ним появилась его супруга Дженни Тэтчер, женщина среднего возраста, похожая на сушеную рыбу.

Эта пара давно обосновалась в Северной Каролине. Как и все остальные приглашенные, они прибыли в Новый Свет из Европы. Поначалу супруги пробовали жить на западе Вирджинии, но, спустя недолгое время, муж решил перебраться в Северную Каролину поближе к городу Грин Ридж, приглянувшемуся ему обширными полями табака, кукурузы и даже хлопка в окрестностях. Жена предпочитала не спорить с мужем. Здесь супруг получил участок земли, и, как и многие переселенцы, они пустили корни на этой благодатной почве.

За Тэтчерами к ужину прибыли МакДональды. Эти супруги относились к тем авантюристам, которых порывом ветра переселения в Новый Свет подхватило из Шотландии. Они переплыли океан, остановив свой выбор на Луизиане, но там им не понравилось из-за множества французов, так как Наполеон совсем недавно продал Луизиану Соединенным Штатам. Спустя пару месяцев в конце осени 1803 года МакДональды стали обладателями большого участка земли. Чуть позже они перебрались в Северную Каролину поближе к форту Риджвуд, где французы не так досаждали им своим присутствием повсюду.

Невысокий и приземистый Роб МакДональд комично смотрелся рядом с высокой статной супругой. Это был добродушный человек, но, если дело касалось его жены, он тут же становился ершистым задирой.

И, наконец, приехал Йен Робинсон. Этот молодой землевладелец принял бразды правления от отца, обосновавшегося здесь с супругой лет двадцать назад и нажившего состояние на выращивании табака, кукурузы и хлопка за счет труда рабов. Родители его, хоть и получили приглашение на ужин, но в силу возраста не сопровождали сына, который давно самостоятельно вел дела, касающиеся их поместья.

Гости расположились в одной из самых больших комнат дома. Резная мебель красного дерева, была заказана хозяином в Европе специально для гостиной. Стены, обитые розовым шелком, делали комнату светлой. Тяжелые бордовые портьеры, украшенные вышивкой золотом, обрамляли высокие окна, обращенные на юг. На стенах располагались серебряные подсвечники. Все сводилось к тому, чтобы перещеголять соседей. До сих пор Тому, согласному с супругой во многих вопросах, это удавалось. Он слыл одним из самых обеспеченных землевладельцев Северной Каролины.

Под  намерения Тома удачно выдать замуж племянницу, как нельзя лучше подходил молодой мистер Робинсон с его обширными хлопковыми полями и множеством рабов. Из этого брака Том желал получить материальную выгоду в будущем для себя.  Может быть, впоследствии представится возможность объединить их владения? Кто знает, как все может обернуться. Том хотел иметь возможность в будущем стать во главе объединенного поместья.

За столом в гостиной было весело и довольно шумно. Ближайшие соседи радовались возможности избавиться на какое-то время от привычной рутины и оказаться “в обществе”. Они шутили и смеялись, разглядывая дом и сравнивая все, что видели с тем, что имели сами.

Стол покрыли белой, словно первый снег, которого давно никто из присутствующих не видел после отъезда с родины, скатертью. На столе красовались вкуснейшие блюда, приготовленные поваром, выписанным Томом из Чарлстона. Здесь присутствовали ветчина, бекон, свинина, мулл с кусочками курицы, жареная оленина, запеченная форель. На десерт подали свежие персики, яблоки, виноград, орехи пекан. Было даже домашнее мороженое. Том недавно устроил отсек со льдом в новом погребе и теперь решил блеснуть этим перед соседями.  По окончанию ужина хозяйка велела подавать чай.

Сэм, новая рабыня с короткими темными курчавыми волосами, одетая в платье из грубой светлой хлопковой материи, вошла в гостиную. Девушка несла большое серебряное блюдо, уставленное белыми с синими шариками фарфоровыми чашками, привезенными хозяином дома из Вирджинии.

 Перед тем, как сесть за стол, Лиззи попыталась избавиться от навязчивого молодого человека, представленного ей дядюшкой Томом, как мистер Йен Робинсон. Мистер Робинсон постоянно норовил ухватить руку Лиззи потной липкой ладонью. Лиззи старалась увернуться от очередной попытки влажных рук завладеть ее пальцами. Она задела, неловко повернувшись, большой разнос с чайным сервизом, который несла девушка-рабыня.

Желтое платье тут же оказалось облитым содержимым. Часть напитка вылилась на ковер, устилающий пол, а чашки дружно полетели на него. Жидкость растекалась, оставляя темные пятна на ворсе. Кто-то из гостей ахнул, кто-то вскрикнул. В комнате повисла напряженная пауза, похожая на затишье перед бурей.

– Вон! Мерзавка! – взвизгнула хозяйка дома в оглушающей тишине, – В сарай ее! Запереть! – кричала тетушка Рэйчел, топая ногами, в то время, как лицо ее покрывалось багровыми пятнами.

– Рэйчел, успокойся, я прослежу, – бесстрастно произнес дядюшка Том, давно привыкший к импульсивности супруги и подобному проявлению недовольства.

Все время, прошедшее с момента столкновения с разносом в руках темнокожей рабыни, Лиззи стояла, ни жива, ни мертва, едва переводя дух.