Глава 1

Я стою в ванной, держа в дрожащих руках тест с заветными двумя полосками. Мне кажется, что прошла целая вечность, все ещё не верю в реальность происходящего.

И когда раздается громкая трель дверного звонка, я резко вздрагиваю. Но все так же продолжаю мертвой хваткой держать заветный тест.

Это не сон… Боже мой, у нас будет малыш! Мне хочется прыгать и визжать от радости. Оказаться как можно скорее рядом с Киром и сообщить ему радостную новость.

Мы так долго мечтали о ребенке. Столько слез было пролито. И даже было время, когда казалось, что все кончено. Но мы выстояли. Наша любовь прошла все испытания…

Звонок замолкает, а потом начинает трезвонить с удвоенной силой. Словно хрупкую драгоценность, я откладываю тест на стиральную машинку и бегу в коридор.

Так нагло звонить может только Машка, моя подруга. Наверное, снова пришла ныть про свою загубленную жизнь. А она, на минуточку, живет на Патриках.

Но когда я открываю дверь, даже не посмотрев в глазок, резко замираю. Передо мной стоит молодая блондинка. Совсем еще девчонка. На вид ей лет восемнадцать. У нее точеные черты лица, пухлые губы и ярко-голубые глаза. Она похожа на ангела. Глубоко беременного ангела…

– Вам помочь? – спрашиваю ее, внимательно осматривая девушку.

Она одета в какой-то потрепанный сарафан, который подчеркивает ее аккуратненький животик. Машинально я кладу ладонь на свой еще плоский живот и чувствую, как внутри скребет странное чувство. Такое непривычное напряжение, словно воздух перед грозой под открытым небом.

– Я приехала к Киру, – жеманным голосом отвечает девушка и наваждение, что она ангел, сразу улетучивается. – А ты кто такая? Прислуга, что ли?

Я замираю от шока. Сердце перестает биться в груди. Мне кажется, что это сон. Страшный сон.

– Я его жена, – произношу пересохшими губами.

– Ты врешь! – шипит блондинка и ее идеальное лицо перекашивает от злости. – Кир говорил, что у него есть домработница. Я расскажу ему, что ты строишь из себя, и тогда он…

Девчонка все сильнее распаляется, плюется ядом. Визгливо тараторит, но ее слова не сразу доносятся до моего сознания. По обрывкам ядовитых фраз я понимаю, что передо мной – любовница моего мужа.

– У нас будет ребенок, – девушка кладет ладони с алым маникюром на свой живот и улыбается. – И я приехала сообщить ему об этом.

Такое чувство, что во мне все окаменело. Я превратилась в статую. Без эмоций. Без чувств. Кровь циркулировала по венам, легкие гоняли кислород. Но мне казалось, что я умерла. Меня больше нет…

– Кирилл в командировке, – ровным голосом говорю я, хотя внутри все разрывается на куски и ошметки боли. – Думаю, он будет рад этой… новости.

– Конечно, рад! – закатывает глаза девчонка. – Он обещал подарить мне свой Порше, если у нас родится сын. И как ты думаешь, что показало УЗИ?

– У вас будет сын…

Слова оседают пеплом на губах. Живот простреливает судорогой боли. И я морщусь, давя в себе желание рухнуть прямо здесь и перестать дышать.

Но в кромешной тьме мыслей просачивается лучик света. Который заполняет собой все во мне и дает силы. Я чувствую, как крошечная жизнь внутри меня согревает израненное сердце.

– Ну да, капитан очевидность! – хихикает блондинка. – Ладно, впускай уже меня в квартиру. Я дождусь Кира, и мы решим, как с тобой быть.

У меня такое чувство, что из меня выкачали все силы. Мне даже не хочется переубеждать ее, что я не домработница. С губ срывается нервный смешок. А что, может, как раз ею я и была все эти годы…?

– Может, развестись? – приваливаюсь спиной к стене и прикрываю глаза.

Голова кружится, ноги дрожат. Пульс долбит в висках. Я закрываю глаза, чувствуя, как под веками жжет от подступающих слез.

– Ты что, и правда, его жена?

До меня доносится дрожащий голос блондинки, и я открываю глаза. Перевожу взгляд на девушку. Она плачет. Смотрит на меня так, будто она маленькая девочка и я отобрала у нее самую ее любимую игрушку.

– Ненадолго, – хмыкаю я, чувствуя, как щека дергается судорогой.

А в следующее мгновение я делаю то, о чем тут же жалею. Я распахиваю дверь шире и отхожу в сторону.

– Проходи.

Глава 2

– Какой же он козел! – в очередной раз шмыгнула носом девчонка.

Я с каменным лицом поставила перед ней на столе упаковку с бумажными салфетками. Все ощущалось будто не со мной. Со стороны. Иначе как ещё объяснить тот факт, что я сижу у себя дома и успокаиваю любовницу мужа.

– А ведь он говорил, что только со мной хочет быть! – жарко затараторила девушка. – Говорил, что любит меня…

Я вздрогнула, в сердце кольнуло обидой и болью. Кирилл никогда не говорил мне слов о любви. Да мне это и не нужно было. Я всегда считала, что о любви говорят не слова, а поступки. Нежность – главное доказательство любви. Так я считала когда-то. Как же я ошибалась…

Девчонка что-то плаксиво говорила, вытирая слезы салфетками. Я не слушала ее. Все думала и пыталась понять, в какой момент все рухнуло? Когда именно все пошло не так? Моя жизнь разделилась на до и после. И ведь наше "до" было идеальным. Во всяком случае, до сегодняшнего дня я была в этом уверена.

Под плаксивый бубнеж блондинки стала вспоминать странное поведение мужа в последнее время. Кир пропадал на работе, да и вел себя не как обычно. Ходил задумчивый, порой мне казалось, что мыслями муж где-то далеко. Но я списывала это на затянувшийся ремонт в нашем доме после пожара. Мы были вынуждены жить в этой квартире, которая принадлежит его фирме.

– Я ведь не видела никаких признаков, что он женат, – сказала блондинка, словно бы успокоившись. – В квартире ни одного фото вашего совместного. Что я должна была подумать? Кольцо он тоже не носил.

Не знаю как, но слушала ее и еле сдерживала себя от того, чтобы не начать крушить все вокруг. Каков подлец! Мне казалось, что я знаю своего мужа как никто другой. Мы через столько всего прошли… а оказалось, рядом со мной все это время жил человек, которого я совсем не знала.

– Как тебя зовут? – спрашиваю девушку, мой голос хриплый. В горле словно наждачкой прошлись от сдерживаемых эмоций.

– Вероника, можно просто Ника, – вдруг улыбается девушка и становится похожа на школьницу.

– Сколько тебе лет, Ника?

– Мне двадцать два! – вздергивает кверху свой точеный, но изрядно опухший от слез носик.

Надо же, а ведь у нас с ней разница каких-то восемь лет. Только сейчас рядом с ней я ощущаю и чувствую себя побитой и измученной старухой.

Как вдруг Ника резко вскакивает со своего места, начинает что-то тихо бормотать себе под нос. Не разобрать. А потом она останавливается посреди комнаты, обхватывает руками свой живот и смотрит на меня влажными глазами.

Сама не знаю, как такое возможно, но я испытываю жалость к этой девушке. Пытаюсь вызвать внутри себя злость и ненависть к ней, но их нет. Уверена, Кирилл надурил бедняжке голову. Муж всегда умел произвести впечатление на женщин, еще со студенчества это было понятно.

– Я не скажу ему о ребенке! – твердо говорит блондинка, сжав губы. – Он нам с малышом не нужен!

Я на секунду представляю, как говорю мужу о своей долгожданной беременности и тут же добавляю о том, что его любовница тоже ждет ребенка. От него. С губ срывается нервный смешок, я закрываю глаза и прикрываю лицо дрожащими руками. Еще немного и я сойду с ума.

– Почему ты смеешься? – спрашивает Ника, а я встряхиваю головой.

– Ничего, – говорю я, открывая глаза. – Просто все это… слишком.

Голос прерывается, горло сводит судорогой. Мне хочется кричать, упасть прямо здесь и распасться на мелкие осколки. В голове мелькают картинки, от которых в глазах темнеет и сердце обливается кровью. Я словно наяву вижу, как Кир… мой Кир … занимается любовью с Никой.

– Я уезжаю! – уверенно говорит девушка, а потом подходит ко мне, заглядывает в глаза. – Не говори ему, что я приходила.

– Что, даже Порше не дождешься? – поддеваю ее я, на что девчонка морщится, словно лимона наелась.

– Больно он мне нужен от козла этого! – гордо говорит она, вздернув подбородок. – Видеть его теперь не хочу.

А потом она просто уходит, напоследок улыбнувшись мне милой улыбкой. Я возвращаюсь в комнату и застываю посреди нее камнем. Меня накрывает осознание. Словно отложенный приход, по телу проходит судорога, из глаз брызгают слезы.

Я обхватываю руками живот и ложусь на ковер, подогнув колени к груди. Перед внутренним взором мелькают калейдоскопом воспоминания нашей с Кириллом жизни. Той самой, в которой мы были счастливы.

Я цепляюсь мысленно за эти моменты, чтобы не думать о том, что все кончено. И в какой-то момент я просто отключаюсь, забывшись беспокойным сном…

Не знаю, сколько я так пролежала, но проснулась резко. Рывком. А в следующее мгновение к горлу подкатила тошнота и я стремглав побежала в ванную.

Казалось, обнимки с унитазом длились вечность. Пыталась отдышаться, когда раздался звонок моего мобильника. Я вздрогнула, узнав по мелодии, что звонит муж.

Дрожащими пальцами отвечаю на вызов, подношу телефон к уху.

– Привет… – тихо говорю, мой голос абсолютно бесцветный.

– Малыш, у нас тут все поменялось, – сквозь затуманенное сознание доносится родной голос. – Я вернусь позже.

– Хорошо, – только и говорю я.

– Все, целую, связь – говно.

Я сбрасываю вызов, едва сдерживая острое желание расколошматить телефон об стену. Говорит, как ни в чем не бывало. Говно не связь, дорогой, а ты. И теперь нам никогда не отмыться от этой грязи…

Глава 3

– Учитывая ваш старородящий возраст и то, что это ваша первая беременность, – врач подняла взгляд от бумаг и бесстрастно посмотрела на меня. – Вам нужно тщательно следить за своим состоянием.

– Я понимаю, – кивнула я, игнорируя ее слова про свой возраст.

– А ещё старайтесь избегать любых стрессов, сами понимаете, это может негативно сказаться на развитии плода.

С моих губ сорвался нервный смешок, врач посмотрела на меня так, будто сомневается в моих умственных способностях. Я прикрыла рот дрожащей ладонью. У меня было чувство, что уровень стресса и паники за последние часы побил все рекорды.

– А теперь пройдем с вами на УЗИ, – врач встала, отложив бумаги. – Устраивайтесь на кушетку.

Когда врач наносит на кожу живота холодный гель, я резко вздрагиваю. Кожа покрывается мурашками. Перевожу взгляд на экран монитора, пытаясь разглядеть хоть что-то.

– Ну что ж, – улыбается женщина. – Место имплантации плодного яйца в норме. Беременность шесть недель, как мы и предполагали. А вот и ваш малыш, посмотрите.

Тихий гул аппарата УЗИ успокаивает. Я вижу на экране черно-белое изображение, расплывчатое, но уже такое родное и любимое. Это мой ребенок. Мой малыш. Я вижу его впервые, крошечного, пока лишь едва различимую небольшую точку на экране.

Мои пальцы влажные от волнения. Сердце грозит выпрыгнуть из груди. Мне кажется, даже врач слышит его бешеный стук. Внутри все переполнено трепетом и благоговением. Я точно знаю, это – чудо, что этот маленький человек, который еще не родился, уже так сильно меня любит. Я чувствую его любовь всем сердцем.

Врач рассказывает, как развивается плод, что все в норме для моего срока. Каждое ее слово – это музыка для моих ушей.

И в этот момент я четко понимаю, что моя жизнь изменится навсегда. Я стану мамой, и эта маленькая жизнь, которую я вижу на экране и ощущаю внутри себя, станет смыслом моего существования.

По моим щекам текут слезы. Мне хочется ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что это не сон. Но когда врач заканчивает свои манипуляции и произносит следующие слова, внутри все покрывается ледяной коркой.

– Следующий скрининг будем проводить на девятнадцатой неделе, – улыбнулась женщина. – Можете прийти с отцом ребенка.

Я быстро собираюсь, бурчу доктору что-то невразумительное и буквально выбегаю из кабинета. Пока иду быстрым шагом по коридору женской консультации, стараюсь не смотреть на счастливые пары, которые ожидают своей очереди. Я осознаю, что я буду этого лишена…

Слезы застилают глаза, я ничего не могу с собой поделать. Понимаю, что проваливаюсь в пучину боли и жалости к себе. Что в моем положении я просто не имею никакого морального права заново и заново переживать эти эмоции. Но сердце не спрашивает нас, когда страдать.

Когда я оказываюсь на улице, останавливаюсь и запрокидываю голову к ясному небу. Закрываю глаза и прошу Бога лишь об одном. Чтобы он помог мне справиться…

Как вдруг раздается звонок моего мобильного. Я достаю телефон. Машка. Облегченно выдыхаю. Я не готова к разговору с Кириллом.

– Привет, Ладка-Мармеладка, – слышу весёлый голос подруги и улыбаюсь. – Как делишки?

– Все хорошо, Машуль, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос-предатель не дрожал.

Но, видимо, мои потуги терпят крах. Так как Машка тут же спрашивает озабоченным голосом.

– Та-а-а-к, ну-ка рассказывай, что случилось!

– Ничего, – тихо реву я, окончательно расклеившись.

– Значит так, – не терпящим возражений тоном заявляет подруга. – Жду тебя у себя в салоне и это не обсуждается.

Сначала мне это кажется не самой лучшей идеей. Но потом я понимаю, что если окажусь сейчас одна в квартире, я сойду с ума. Там все напоминает мне о муже.

Вызываю такси и через час оказываюсь в салоне красоты подруги. Машка всегда мечтала о своем салоне, и несколько лет назад один из ее любовников осуществил ее мечту. Правда, она после этого его бросила, но в этом вся Машка.

Администратор встречает меня приклеенной вежливой улыбкой. Тут же набирает внутренний номер и через пару минут из своего кабинета выпархивает Маша.

Подбегает ко мне, окутывая своими терпкими духами, целует воздух возле моей щеки. К горлу подкатывает тошнота, я и раньше не любила духи подруги, а сейчас все воспринимается так остро.

– Мариночка, меня ни для кого нет сегодня, – бросает администратору Машка. – И принеси нам мое любимое просекко.

– Мне воду с лимоном, – говорю я под удивленный взгляд подруги.

Мы заходим в ее кабинет, Машка грациозно устраивается на кожаном диване. Яркая блондинка, вся в белом, она так выделяется на фоне черной кожи. Я всегда удивлялась, как мы с ней смогли сохранить нашу дружбу столько лет. Ведь мы совершенно разные.

– Ну что? – кивает подруга, когда администратор приносит нам напитки. – Почему глаза красные и почему ты отказалась от вина?

Я улыбаюсь и делаю глоток кисловатой воды из своего стакана. Боже, какое блаженство. Тошнота постепенно отпускает.

– Постой, – округляет ярко накрашенные глаза Машка. – Если ты не за рулем и пьешь воду, значит…

– Я беременна, Маш.

Не знаю, какой реакции я ждала от подруги. Но в первое мгновение она замирает. Смотрит на меня не моргая. И в ее голубых глазах мелькает эмоция, похожая на… раздражение? Я даже не успеваю обдумать это, как подруга резко подскакивает, кидается ко мне и крепко обнимает.

– Ладка, я так рада за тебя, дорогая! Я же знаю, как ты этого ждала и…

На меня снова накатывает тошнота, я прикрываю рот ладонью и кидаюсь в туалет. Умываюсь холодной водой, приводя себя в порядок. А когда возвращаюсь, нахожу Машку, стоящей у окна и задумчиво смотрящей на улицу.

– Прости, – виновато говорю я. – Видимо, мне предстоит узнать все прелести токсикоза.

– Ты Киру уже сообщила? – игнорируя мои слова, оборачивается подруга.

А я мрачнею. Глаза начинает щипать от подступающих слез. Машка изгибает свою идеальную бровь.

– Рассказывай!

И тогда меня прорывает. Я начинаю мерить тревожными шагами кабинет подруги, заламывая руки и рассказывая про свой личный кошмар. А когда поднимаю заплаканные глаза на подругу, у меня перехватывает дыхание.

Она смотрит на меня с жалостью. Словно на умирающего человека, которому ты не в силах помочь.

– Ладка… – трагичным голосом говорит подруга, подходит ко мне и берет за руку.

Почему-то мне хочется вырвать свою дрожащую ладонь из ее хватки.

– Ты знала, да? – спрашиваю, сама не веря в это.

А когда она медленно кивает и по ее щеке катится одинокая слеза,я резко выдергиваю руку и отшатываюсь в шоке.

Глава 4

– Родная, пойми, – приложила ладонь к своей силиконовой груди подруга. – Я не хотела тебя расстраивать.

– Маша…

У меня такое чувство, что я задыхаюсь. Словно меня, как маленького котенка, кинули в ледяную воду. Я барахтаюсь, пытаюсь выплыть. Но не могу.

– Лада, послушай, – Машка морщится, выглядит так, будто она врач, который вынужден сообщить пациенту о смертельном диагнозе. – Ты же в своем Кирилле!

Имя моего мужа подруга буквально выплёвывает. В ее голосе отчётливо слышится едва сдерживаемая злость. Когда она стала относиться так к моему мужу? И почему я этого не замечала?

– Буквально святого в нем видела! Только нимб ему на голову не водрузила, честное слово.

– О чем ты таком говоришь? – шепчу я.

– Да о том, дурында ты моя, – продолжает жалостливо Машка. – Что ты бы мне не поверила. Даже покажи я тебе фото, как самый настоящий детектив.

Я пячусь назад и обессиленно падаю на диван. Обхватываю голову руками и начинаю раскачиваться из стороны в сторону.

– Я не верю, Маш. Это не мой Кир! Он не мог.

– Ага, – усаживается рядом подруга и осторожно поглаживает меня по плечу. – Ну тогда лысый – это цвет волос. Говорю тебе, видела я их! Правда, тогда девка ещё без пуза была.

– Где видела? – резко вскидываю голову я, поворачиваясь к подруге.

Та морщится с отвращением во взгляде.

– Из ЦУМа выходили, – Машка делает глоток из своего бокала. – У него руки все были пакетами забиты. А эта повисла на нем, словно утопающая, а Кир твой – спасательный круг.

Горло схватывает спазмом. Не продохнуть. Но я все равно цепляюсь за призрачную надежду.

– Как она выглядела? – спрашиваю тихо, в горле першит, словно песка насыпали.

Пожалуйста, скажи, что это была брюнетка или какая-нибудь коллега Кира, которую Машка не знает.

– Малолетка какая-то, – машет рукой подруга, а я замираю. – Блондинка. Хрупкая вся такая, я даже подумала, что ей и восемнадцати нет.

Это конец. Она описывает точь в точь мои мысли, когда я увидела Нику на пороге. Ошибки быть не может. Я застываю, словно во мне разом отключили все эмоции. Смотрю в одну точку невидящим взглядом.

– Что думаешь делать, м?

Как ни в чем не бывало спрашивает подруга. Я отвечаю не сразу.

– Я должна думать о своем малыше, – твердо шепчу пересохшими от напряжения губами. – Только о нем…

– Так и я о чем, Ладка, – горячо отвечает подруга. – Уехать тебе надо. Вот что!

– Куда уехать? – не понимаю я.

Машка отставляет пустой бокал в сторону. Поворачивается ко мне. Ее глаза странно блестят. Наверное, из-за выпитого вина.

– Есть у меня один знакомый, – загадочно тараторит подруга. – У него идея фикс – построить глэмпинг для богачей, которые хотят уехать из столицы. Рыбалка, барбекю, охота. Все по уму.

– А я тут при чем?

– Ну как, – искренне удивляется Машка. – Ему как раз дизайнер нужен. Домики эти все обустроить, чтоб все было по фэн-шую.

– Я не дизайнер, а хоумстейджер. Ты же знаешь.

Машка отмахивается от меня, словно от назойливой мухи.

– Какая разница! Ты сама посуди, вот приедет твой благоверный. Начнешь с ним отношения выяснять. А тебе нервничать нельзя.

Многозначительно смотрит на мой еще плоский живот. А я почему-то машинально прикрываю его руками, словно в попытке защитить от ее взгляда. Сама поражаюсь этой своей реакции.

И конечно, мой жест не остается незамеченным подругой. Она изгибает свою идеальную бровь. Уголок губ едва заметно дергается.