Пролог

Коврополь – Вавилон современности, где блеск и нищета сплелись в дьявольском танце, а молодые души мечутся, будто мотыльки в ночи, в поисках своего пламени.

«Вот вляпался! Эта пигалица мозг вынесла чайной ложечкой! Я что, ей гувернантка, что ли? С какой стати мой папаша решил, что я – её телохранитель? Крайнего нашёл! Да гори она… в аду! А вдруг она страшна, как смертный грех? Я рядом с ней, как пугало огородное! А если тупа, как пробка от шампанского? Всё! Конец! Приехали! Вилика, да чтоб тебя… Имя, как у царицы, а что за ним прячется… Наверняка, избалованная фурия, каких свет не видывал!» – рокотал вулкан мыслей в голове парня, восседающего на своём байке, как на железном троне.

Солнце, нахальное и лукавое, запуталось в его тёмных, непокорных кудрях, превратив их в сверкающую паутину. Высокие скулы, слегка тронутые тенью небритости, придавали его лицу с тонкими, как у бога, чертами, вид мятежника и денди в одном флаконе. Глаза – два бездонных колодца, меняющие цвет, будто хамелеоны на дискотеке: то серые, как утренний саван над рекой, то разгорающиеся, как геенна огненная в ночи.

Он двигался с грацией пантеры, каждое движение – вызов обществу и непоколебимая уверенность в себе. Мощные плечи, сильные руки, будто выкованные для битв и страстных объятий. Во взгляде – дуэль льда и пламени: нежность, как шёлк, и стальная решимость, как будто он знает, чего хочет от жизни, и готов идти напролом, не оглядываясь назад.

Одет был, как с обложки журнала, дорого и дерзко: идеально сидящие джинсы, чёрная футболка, как вторая кожа, обтягивающая атлетическую фигуру, и кожаная куртка, добавляющая образу бунтарский шик. Ему не нужна была кричащая роскошь, хотя мог купить пол-Коврополя, как конфетку. Его красота вопила сама за себя.

Когда он улыбался (а это случалось реже, чем затмение солнца), мир вокруг взрывался фейерверком счастья. В уголках глаз появлялись морщинки-лучики, а губы растягивались в ослепительной улыбке, от которой у девчонок в животе бабочки устраивали симфонический оркестр. В такие редкие моменты он казался беззащитным, как новорождённый котёнок, несмотря на всю свою брутальную ауру.

Барс был живым воплощением мужской красоты: сила и нежность, уверенность и ранимая душа художника. Адская смесь, притягивающая, как магнит.

Глава 1. Нежданный «подарок»

Шестеро парней на байках неслись на бешеной скорости по улицам Коврополя. Ветер выл в ушах и трепал их разноцветные ирокезы. Прохожие шарахались в стороны, как от чумы. Ещё бы, ведь это была самая беспредельная банда города! Злобные щенки, сорвавшиеся с цепи.

Каждый вечер, когда солнце уходило за горизонт, банда выкатывала на улицы и устраивала хаос. Их боялись все, как огня, и старались обходить стороной за километр. Эти отморозки могли не только набить морду, но и поджечь дом, разбить витрину и даже… о, ужас… забрать дочь у должника, который вовремя не заплатил дань. Девчонок отправляли в стриптиз-клубы, где они сами частенько зависали, чтобы выпустить пар и потешить свои (и чужие) мужские амбиции.

Никто не знал, кто скрывается под масками этих беспредельщиков, но по их шмоткам и байкам было ясно – это отпрыски богатых родителей. А главарь, самый опасный из них, явно мажор, которому дозволено всё.

В эту ночь Барс был особенно разъярён, крушил всё на своём пути, как разъярённый бык: сбивал мусорные баки, проезжал по скамейкам и парапетам, не замечая ничего вокруг. Дружки не отставали, видя, что у босса сорвало все предохранители.

Проезжая мимо реки, он нагнулся и поднял булыжник размером с кулак. Пересёк мост, газуя так, что прохожие попрятались за деревьями, как мыши от кота.

– Правильно, прячьтесь по кустам, пока я вам тут всем не устроил весёлую жизнь! – заорал, будто дикий зверь, и рванул к магазинам. Резко затормозил возле одного, и со всей силы запустил булыжник в стеклянную витрину, разбив вдребезги. Друзья окружили его, с интересом наблюдая за выходками вожака.

– Барс, чего ты взъелся на этот магаз?

– Этот козёл вчера бабки не занёс. Сейчас возьмём шмотки натурой и поедем развлекаться.

Парни слезли со своих «коней», ворвались в магазин через зияющую дыру, поснимали все вещи с манекенов и, перекинув через плечо свои трофеи, вернулись обратно.

– Бабское тряпьё… – презрительно скривился один из байкеров.

– Гарь, а на хрена тебе сразу два платья? У тебя ж сеструхи нет.

– Тёлке своей подарю, – хмыкнул, закидывая длинную мелированную чёлку на темечко.

– Той, что год отпахала на Барса в «Маске»?

– Да нет, эта тёлка теперь у нас в садовницах. Батя еле согласился. Орал, что нам ещё всякой швали в прислуге не хватало.

Друзья с интересом навострили уши, как собаки перед охотой.

– Ну и как, принял её?

– Да как-как… вроде, заценил, как трофей. Так и осталась.

Все дружно заржали, подобно стаду гиен.

– Ладно, хорош ржать. По коням! – скомандовал Барс.

Парни кивнули.

– Поедем. Но, босс… выкладывай, что случилось?

– Да, расскажи, – оскалился парень с красными волосами, торчащими вверх, будто после взрыва на макаронной фабрике.

– Барс, ты всегда бешеный, но сейчас просто жесть. Что стряслось?

– Батя достал, – буркнул он, нахмурившись, как грозовая туча. В смоляных глазах вспыхнули гневные искры. – Тьфу! – сплюнул, поправил золотую цепь толщиной с пожарный шланг и уставился на колесо байка.

– Опять учиться заставляет?

– И это тоже. Но дело не в этом. Там вообще полный пипец, – выплюнул, как яд. – У его друга в Коркоке жена умерла. Осталась дочь. Короче, он сейчас там какие-то свои серьёзные дела разруливает и боится за девчонку.

Он замолчал, присел на корточки возле колеса своего «коня», что-то подёргал, поправил, как будто от этого зависела его жизнь. Парни напряглись, как струны гитары. Прошла мучительная минута.

– И чё? – не выдержал Гарь.

– Короче, попросил отца забрать девчонку и присмотреть за ней.

Друзья замерли в ожидании взрыва. Барс достал вейп и затянулся, выпуская клубы дыма в ночное небо.

– Батя, как всегда, согласился и решил спихнуть девку на меня. Типа, у него времени нет, а я бездельник.

– В смысле?! – взревел Гарь.

– Я должен стать её нянькой! Ёклмн! Я!!! – взвыл Барс.

Барс швырнул вейп на дорогу, будто проклятую вещь.

– Да я её изнасилую быстрее, чем она поймёт, куда попала!

Парни подошли ближе, и один из них положил руку ему на плечо, пытаясь успокоить.

– Да, братан, это засада, как ни крути. Но выхода-то нет. Мамки у тебя тоже нет. Нянек ты всех так достал, что ни одна в ваш дом и на порог не ступит. Остаётся только смириться, иначе твой предок запрёт тебя в лицей для элитных дебилов, откуда ты выйдешь только через несколько лет, – проговорил друг с сочувствием.

– Вот именно, что может! Этим он меня и шантажирует, старый хрыч! Осталось полгода до выпуска из этого колледжа. Но девка на шее! Я что, её и в «Маску» с собой таскать буду?! А она там на наши яйца глазеть?!

Парни молчали, будто воды в рот набрали. Все знали, что Барс не мог сильно перечить отцу. Тот владел самым большим заводом в Коврополе и кучей филиалов по всему миру. Его бизнес даже можно назвать империей. И лучшие друзья тоже не пальцем деланы. Если уж понадобилось прятать дочку, значит, дело серьёзное, как землетрясение. И обижать девчонку нельзя – себе дороже выйдет.

Барс читал мысли друзей по их глазам, будто открытую книгу. Он и сам всё это понимал, но всё равно хотелось крушить и ломать, как разъярённый слон в посудной лавке!

Он запрыгнул в седло, завёл байк и рванул в «Маску», как на пожар.

Вошёл, хлопнув входными дверями так, что администратор подпрыгнула на крутящемся стуле с мягкой обивкой, похожая на ужаленную змею.

– Здравствуйте, Барс, – пролепетала утиными губами, перекачанными до предела, как две надувные лодки. – Вы сегодня рано. У нас есть новенькая, ещё обучается. Мы ещё не давали кличь по покупке её первой ночи, – защебетала, подобно сороке. – Но она хороша, думаю, вам понравится, – эту фразу промурлыкала, как кошка.

– Её первая ночь на аукцион отменяется. Веди ко мне. Я стану первым мужчиной этой девки. А парням лучших дай, – отрезал он, будто гильотиной.

Та кивнула, как болванчик.

– Вы наш VIP-гость, и поэтому я вам и решила о ней рассказать, – опять пролепетала, заискивающе глядя на него.

Он прошёл в личную комнату, где всегда расслаблялся как в коконе, разделся и вошёл в душевую кабину. Встал под тёплыми струями, размышляя:

«Что я буду с ней делать? Отца дома почти не бывает. Вечные переговоры, перелёты по миру, как перелётная птица. Няньки точно не придут. Блин, куда её девать? Дочь богатея да ещё, наверное, и наивная, как курица. Вот попал. По самые яйца».

Присел на корточки и взялся за голову, как будто она была сделана из хрусталя.

Спустя минут десять всё-таки «взял мозги в руки» и вышел, завернутый снизу махровым банным полотенцем.

Глаза сразу уставились на девушку, одетую, подобно кукле из секс-шопа, в разноцветные малиновые чулки в горошек, коротенькую пушистую юбку, топ, едва прикрывающий грудь, да ещё и с бантами на косах, будто она собралась на детский утренник.

– Там что все с ума посходили? Какого хрена тебя так одели? – прорычал, как медведь, разбуженный зимой.

– Это же моя первая ночь. Сказали, что я и должна так выглядеть, – пролепетала, испуганно хлопая глазами.

– Неважно, главное, твой дебильный вид меня не возбуждает. Убирайся! – проорал, как сирена.

Девушка пулей вылетела из комнаты, будто ошпаренная. А он ударил кулаком в стену, чтобы выпустить пар. Оделся и покинул «Маску», как будто убегал от чумы.

Барс ещё пару часов терзал город своим бешеным байком, похожий на хищника, выслеживающего добычу. Выпустив демонов из заточения, направил стального коня к своему заветному месту на реке – обители тишины, отгороженной от мира чёрной стеной забора. Здесь, казалось, даже время замирало в благоговейном молчании. Местные обходили это место стороной, страшась зловещего полотна, где баллончиком была выведена его банда, а сам он – во главе, в образе разъярённого барса, готового растерзать любого.

Подойдя к забору, он подсознательно поднял один из дюжины валявшихся под ногами баллончиков и принялся за работу. В глазах – ледяная пустота, бездонная, как зимнее небо. Барс, а для немногих – Марин, имя, данное матерью, был одарён уникальным даром, взращенным на персональных уроках у лучших мастеров, оплаченных отцом. Талант этот прорезался в шесть лет, как молния на ясном небе, после трагической гибели матери в авиакатастрофе. Отец, будто в попытке залить огнём пожар, окружил единственного сына сонмом нянек и репетиторов, превратив дом в подобие закрытой школы. Но мальчик, сломленный горем, стал заложником панических атак, боялся высоты. Психологи и психотерапевты оказались бессильны. Спасение нашёл в красках, в изучении языков – их он знал четыре, как свои пять пальцев, да ещё и древние пытался изучать, – а после… в женщинах. Но и в них не искал тепла, нежности, духовной близости. Лишь плоть и разврат, холодное потребление.

Ещё одним увлечением с детства были боевые искусства. Соревнования его не прельщали, но он оттачивал мастерство под руководством лучшего учителя, который однажды предостерёг: «Был бы ты на соревнованиях, уже давно носил чёрный пояс, а то и Даны. Только молю, не обращай искусство во зло». В ответ Марин лишь огрызнулся: – Куда девать свои способности – моё дело. А тебе отец платит с лихвой, чтобы не просить меня о том, чего я не могу обещать».

Друзья детства, такие же отпрыски золотой молодёжи, разделили его порочные пристрастия: женщин и желание подчинить город, поставить на колени малый бизнес. Они были местным рэкетом, бичом предпринимателей. Отец знал о похождениях сына от частного детектива, но не вмешивался. Любил его слепо, боясь увидеть несчастным.

Марин закончил рисунок. На холсте из бетона и краски застыл Барс: яркий, сильный, могущественный, но такой же безжалостный, как и он сам. Отбросив баллончик, парень процедил сквозь зубы: «Моя сущность. Я сожру любого, кто посмеет встать на моем пути».

Он направился к импровизированной свалке металла, что громоздилась у забора, и взобрался на неё, будто на трон. Добравшись до середины, закрыл глаза. Голова закружилась, как в водовороте. Не хватало воздуха, в висках билась бешеная пульсация. Наполнив лёгкие воздухом до отказа, проревел во всю глотку: «Какого хрена со мной происходит?!»

Барс знал, что боится высоты, но гордость, будто цепь, сковывала его волю. Он насиловал себя, заставляя подниматься сюда, пытаясь выжечь страх калёным железом. Сознание заволокло туманом. Виски пульсировали, как набат. Схватившись за голову, выругался и прыгнул вниз, приземлившись на ноги с кошачьей грацией.

Опустившись на одно колено, перевёл дух, подошёл к байку и умчался прочь.

В трехэтажном особняке он несколько часов не находил себе места, метался, как зверь в клетке, терзаемый мыслями: «Зачем отец спихнул на меня эту девку? Неужели нельзя было просто нанять ей нянек, телохранителей, в конце концов! Какое я имею к этому отношение? А если она глупа как пробка? Что мне с ней делать? А если ей вздумается ходить по музеям и библиотекам?! Я же свихнусь! А если она страшная как смертный грех? Как я вообще смогу на неё смотреть? А если наоборот, она – богиня в плоти, и я потеряю голову от одного её вида? Чёрт побери! Отец! Что за причуды?»

Уснул, развалившись на огромной кровати, уткнувшись лицом в подушку, будто прячась от надвигающейся бури.

Утром созвонился с друзьями: «Встречаемся у новой наливайки. Надо сразу показать этим выскочкам, кто в доме хозяин».

В девять утра банда Барса уже терроризировала новый бар. Хозяин, конечно, слышал о них, но наивно надеялся, что его пронесёт мимо.

– Я только открылся! Может, повремените с просьбами о помощи? – мужчина лет сорока, с испугом в глазах, попытался откупиться от рэкета. Барс, нахмурив брови цвета ночи, схватил его за голову и ударил о колено. Такого поворота событий тот явно не ожидал. Сдавленный вопль боли смешался с попыткой вырваться и дать отпор, но это лишь усугубило ситуацию. Барс вывернул ему руку и с силой приложил лицом о столешницу, прижал голову второй рукой и, глядя в глаза, полные ужаса, отдал приказ:

– Разнести здесь всё! Пока только в зале.

– Не надо!.. Я все понял. Сколько? – простонал тот, захлёбываясь кровью.

– Пять лагов.

– Почему так много?

– Потому что посмел перечить мне. И, кстати, у тебя есть дочери?

– Нет.

– Тебе повезло… или не повезло. Так бы дочь расплачивалась за твой бизнес. А так, придётся платить самому. Запомни: каждый четверг в начале месяца ты отдаёшь моим парням три лага.

Мужчина, утирая кровь из разбитого носа, безропотно расплатился.

После банда двинула на заброшенный завод, где ветер гулял сквозь проржавевшие стены, как призрак былого величия. Там они, как дикие кони, неслись по истерзанным доскам и звенящим этажам. На удивление, Барс на своём байке не испытывал страха высоты, будто внутри него горел предохранитель от падения. Почему? Он и сам не мог понять, возможно, ощущал в железном коне некую первобытную уверенность. Как разъярённый зверь, промчался по пыльной лестнице и вылетел в огромный зал, зиявший дырой вместо восточной стены. Проехал по самому краю, подобно канатоходцу над бездной, и, взревев мотором, съехал по доске, уложенной вниз, как по трамплину в новую жизнь. Остальные – за ним, тенью повторяя его безумный полёт. Покружили по двору, поднимая в воздух облака пыли, будто танцующие духи прошлого, и умчались в город. Там, как всегда, с гиканьем и свистом, рассекали тротуары, пугая прохожих, как стая бешеных псов. Заскакивали на скамейки, превращая их в подиумы для своего металлического балета, и вылетали в парк, будто выпущенные из клетки. Подъехали к караоке, где чей-то писклявый голос пытался петь о любви. Барс, как молния, метнулся к сцене, выхватил микрофон из рук оторопевшей девушки, оттолкнул, будто ненужную куклу, и заорал песню, подобно самому дьяволу, решившему дать концерт. Друзья заржали, подпевая ему, похожие на хор чертей, поддерживая своего предводителя. Продавцы сладкой ваты, кукурузы и прочей снеди напряглись, почуяв неладное, как зверь чует приближение бури. И не зря. Пацаны, подобно саранче, налетели на всё, что под руку попалось, разумеется, «абсолютно безвозмездно, то есть даром». А в ароматный попкорн и вовсе запустили голые руки в обрезанных кожаных перчатках, набирая горстями и запихивая в рот, будто в последний раз в жизни.