Глава 1. Тайны разбитых сердец

      Июнь, 1640 год

– Чудесно выходит.

      Услышав этот голос за спиной, молодой мужчина перестал работать карандашом, отложил незаконченный рисунок на диван, который занимал, и обернулся с ласковой улыбкой.

– Альфинур. Я не слышал, как ты вошла.

      Хрупкая девушка с длинными русыми волосами подарила ему ответную улыбку и поклонилась. Возле ее левого плеча сверкала приколотая к ее молочно-белому платью брошь – крупный аметист в форме сердца.

– Ты был так увлечен, – она прошла к дивану и умостилась рядом. – Прости, что потревожила. Ты не заходил к нам сегодня, и я захотела тебя увидеть.

– Дел было много… – вздохнул юноша, но выглядел при этом довольным. – На мне теперь лежит большая ответственность, Альфинур. Я не могу подвести мой народ. Люди хотят мирной и спокойной жизни, хотят оставить позади ужасы восстания. Казнь моего отца – да покоится он с миром – все еще кровоточащая рана на моем сердце. Я знаю, что он верил в меня. И я не могу…

– Подвести его? – подсказала Альфинур-хатун и взяла его за руку. – Касим, ты справишься. Я рядом с тобой, да и твоя матушка всегда тебя поддержит. Небахат Султан все сделает, чтобы уберечь и тебя, и всю нашу семью.

– Пришел мой черед беречь ее и свою семью, – султан Касим выпустил руку наложницы и поднялся, прошествовав к мраморным перилам балкона. – Нельзя допустить, чтобы Коркут-паша получил желаемое.

      Обеспокоившись из-за его слов, Альфинур-хатун тоже встала с дивана и прошла к своему повелителю, крепко обхватив обеими ладонями его предплечье.

– Касим, мне страшно, когда ты так говоришь. Твоего отца казнили, стоило ему разозлить Коркута-пашу. Прошу тебя, будь осторожен!

– Не волнуйся, – с нежным снисхождением ответил тот и, наклонившись, поцеловал ее в лоб. – Я не буду лезть на рожон. Мы найдем способ, как справиться с этим дьяволом. Лучше скажи, как Неслихан. Все хорошо?

      При упоминании дочери Альфинур-хатун просияла и расслабилась. Неслихан Султан родилась всего пару месяцев назад, но сразу же стала всеобщей любимицей династии. Даже Махфируз Султан, которая все-таки снизошла до того, чтобы приехать в Топкапы и запоздало поздравить племянника с восхождением на османский престол и с рождением первенца, умилилась красоте и природному обаянию султанши. Никто не желал выпускать ее из рук. Правда, нрав у новоявленной принцессы был капризный – она часто плакала и плохо спала по ночам. Небахат Султан, как и сама Альфинур-хатун, ожидали рождения шехзаде, что укрепило бы позиции самой наложницы в новом гареме, так и недавно взошедшего на трон султана Касима. Но вышло так, как вышло.

– Она, слава Аллаху, заснула. Я улучила момент и поспешила к тебе.

– Сон у нее беспокойный, – посетовал юный повелитель. – Матушка говорит, что неплохо было бы пригласить лекаря осмотреть Неслихан.

– Наша дочь здорова, – возразила Альфинур-хатун с легкой обидой. – Просто животик болит, вот и плачет. Она это перерастет.

– Ладно-ладно, – поспешил согласиться султан Касим и примирительно улыбнулся. – Я не хотел тебя тревожить. Идем внутрь, стало прохладно.

       Топкапы. Покои Валиде Султан.

      Оглянувшись на приоткрытые двери террасы, Небахат Султан зябко поежилась и повернулась к служанке, которая расправляла ее постель.

– Прикрой двери на террасу, Фидан. Ветер поднялся.

– Да, султанша.

      Сидя на софе перед камином и греясь в его тепле дождливой майской ночью, новая Валиде Султан готовилась отходить ко сну. Она расчесывала золотым гребнем длинные медовые волосы, в раздумьях смотря на колышущееся в очаге пламя. Еще совсем недавно на этом месте восседала Фатьма Султан, а теперь она уже покоилась в могиле. Смерть единственного и горячо любимого сына стала для нее страшным ударом. Султанша так и не смогла оправиться. Вскоре после того, как ее перевезли в Старый дворец, она пришла в себя, но сгорела от болезни за какие-то три недели. Горе просто убило ее.

      Небахат Султан никогда не питала к ней теплых чувств, но смерть свекрови все равно ее огорчила. Там же, в Старом дворце, умер и шехзаде Хасан. Бедный мальчик так сильно заболел после ночи в холодном и сыром подземелье, что не сумел прожить и пары дней после переезда. Как и утверждали лекари, слабый и болезненный шехзаде не справился с обычной простудой. Дильшах Султан, как писала Гюльнуш-хатун, была вне себя от своей потери. Плакала, металась, крушила покои, а после неожиданно для всех смирилась. Сидела тихонько в уголке, смотрела перед собой и молчала. Днями, неделями, месяцами… Даже на свадьбу дочери не приехала.

      Когда ее сын взошел на трон, Небахат Султан сжалилась над несчастной соперницей, причинившей ей столько зла и боли, и поспособствовала ее возвращению на родину в Крым. Там правил старший брат Дильшах Султан, и он с готовностью принял ее под свое крыло, пообещав окружить овдовевшую сестру заботой и вниманием. Разумеется, Айнишах Султан была против отъезда матери, но Коркут-паша пресек ее бунт. Ему было проще держать ее, свою новую невестку, в повиновении, когда она была в столице одна – без матери, без поддержки и опоры. Да и могла ли Дильшах Султан поддержать ее в таком состоянии? Жизнь ее покинула.

– Султанша, – поклонилась Падме-хатун, появившись в опочивальне – Я с новостями.

– В такой час? – озадачилась Валиде Султан.

– Рабынь привезли во дворец, – доложила ей бывшая служанка, волей судьбы ставшая хазнедар. – Тургут Реис прислал их. Привез из своего плавания.

– Так он вернулся? – отозвалась Небахат Султан и сама себе кивнула. – Значит, стоит ждать назначения. Коркут-паша ему доверяет. Приблизил к себе, во дворец на званые ужины зовет. Чествует его, как близкого друга. Наверняка сделает капуданом-пашой.

– Что прикажете делать с рабынями, султанша? – напомнила о себе Падме-хатун.

      Небахат Султан раздраженно на нее покосилась. Хоть что-то без ее приказа она может сделать? Жаль, что Гюльнуш-хатун после смерти Фатьмы Султан не пожелала возвращаться в Топкапы на прежнее место. Попросила позволения отбыть на родину. Султанша не стала ей препятствовать в память об ее заслугах перед гаремом, но жалела, что пришлось расстаться с такой опытной помощницей. От нечего делать она назначила на освободившийся важный пост собственную служанку. Ей хотя бы можно безоговорочно доверять. Но пока что Падме-хатун была очень неуверенной в своих силах и нуждалась в непрестанной поддержке.

– Пусть их осмотрят и отберут кого в гарем моего сына, а кого в служанки.

– Слушаюсь.

– Перед сном зайдем к Неслыханно. Хочу узнать, как там моя внучка.

      Падме-хатун поклонилась и последовала за своей госпожой. Пока они преодолевали коридоры гарема, Небахат Султан пожаловалась:

– Выбранная тобою в качестве моей служанки Фидан-хатун никуда не годится. Она туго соображает и постоянно мельтешит у меня перед глазами. То чашку уронит, то споткнется на ровном месте.

– Простите, что она вас разочаровала. Я проведу с ней беседу. Если не исправится, то мы ее заменим.

      Небахат Султан только вздохнула и вошла в покои Альфинур-хатун. Она отдала ей свои прежние покои и, оказавшись внутри, с легкой ностальгией осмотрелась. Здесь она родила своего сына, здесь его растила. Эти стены помнили ее самые счастливые дни и моменты несчастья, которые, казалось, никогда не закончатся. У тахты стояла колыбель, в которой спал младенец. И больше никого. В недоумении пройдя к колыбели, Валиде Султан наклонилась к внучке, чтобы поправить на ней одеяло, и распрямилась, когда из внутренней комнаты вышла рабыня и испуганно поклонилась.

– Почему Неслихан Султан осталась без присмотра? – строго обратилась к ней валиде. – И где ее мать?

– Альфинур-хатун отправилась в покои к повелителю. А мне отдала приказ перешить ее платье к завтрашнему празднику. Неслихан Султан уснула, и я…

– У моей внучки нет сиделки? Так не пойдет. Падме, нужно подыскать достойную доверия девушку и приставить ее к Неслихан.

– Поняла, султанша. Завтра же начну поиски подходящей рабыни.

– Не будем тревожить девочку, – Небахат Султан с любовью взглянула на спящего в колыбели ребенка. – Пусть спит. Идем, Падме. А ты, хатун, передай своей госпоже, чтобы она зашла ко мне, как только вернется от повелителя.

       Топкапы. Гарем.

      Девушки в грязных лохмотьях стояли в ряд в ташлыке, а его наложницы разглядывали их и шептались. В этом многоголосом перешептывании Исана ощущала насмешки и потому затравленно поглядывала вокруг себя. Молодая симпатичная женщина с рыжими волосами, который покрывал головной убор, которая представилась Хатем-калфой, подходила к каждой и внимательно разглядывала. Некоторых отбирала, говорила выйти из общего ряда и встать в сторону. Пришел черед осмотра самой Исаны, но тут чей-то голос объявил:

– Валиде Султан Хазретлери!

      Все в ташлыке – и наложницы, и слуги – переполошились и склонились в почтенных поклонах. Исана повторила за всеми, но чуть приподняла голову, чтобы посмотреть на проходящую мимо Валиде Султан. Она знала, что этот титул носит мать правящего султана, потому удивилась ее молодости и красоте. Султанше наверняка не было и сорока лет. В сопровождении слуг она важно прошла по балкону напротив ташлыка и скрылась за дверьми главных покоев гарема.

– Когда объявляют о ком-то из монаршей семьи, ты должна склонить голову и поклониться, а не разглядывать его, – пожурила ее Хатем-калфа и, заглянув в лицо девушки, рассеянно заметила: – У тебя хорошенькое личико, хатун. Как тебя зовут? Откуда ты родом?

– Исана, – скромно молвила та. – Я из Дамаска.

– Это наша провинция. Ты мусульманка?

– Нет, мой отец – еврей, а растил меня его брат. Родители умерли, когда я была ребенком, и дядя забрал меня к себе. Он был ростовщиком в Дамаске. Я там выросла, потому хорошо знаю язык и обычаи.

– Понятно, – удовлетворенно покивала Хатем-калфа. – Тебя учили грамоте?

– Да, я умею и читать, и писать.

– Что же, у тебя большие преимущества перед другими рабынями, проданными во дворец Тургутом Реисом. Быть может, станешь служанкой кого-то из господ, если хорошо себя проявишь. А пока ступай к тем девушкам. Вас отведут в баню, после осмотрят лекари.

      Когда новые рабыни возвращались из хамама, им снова пришлось склониться в поклонах. Мимо прошла красивая и нежная, как фиалка, девушка в развевающемся белом платье, но у нее на голове не было короны или какого-то символа власти. Она вошла в покои Валиде Султан.

– Кто это? – поинтересовалась Исана у Хатем-калфы, когда последней заходила в ташлык.

– Фаворитка повелителя Альфинур-хатун, а тебе-то что? Иди одевайся, время позднее.

      Исана прошла, как и все остальные девушки, к пустым постелям и взяла с одной из них широкую ночную рубашку из хлопка. Сбросив с себя полотенце, она облачилась в сорочку и заметила, что рабыни, находящиеся рядом, поглядывают на ее тело с плохо скрываемым интересом и даже завистью. Да уж, еще ее тетя говорила ей, что красота не всегда приносит благо. Исана поскорее легла в постель и прикрылась одеялом по самую шею, чтобы скрыться от въедливых взглядов менее удачливых девушек.

– Завтра утром вас рано поднимут, потому не болтайте, – напоследок сказала Хатем-калфа. – Ложитесь и спите. Утро вечера мудренее.

      И слуги вышли из ташлыка, заперев за собой двери. Исана почесалась под колючим одеялом и вздохнула. Теперь это ее новая жизнь и ее новый дом. Прежних удобств, которые были ей доступны в богатом доме дяди-ростовщика, ждать не стоит. Засыпая, девушка с тоской вспоминала родной дом дяди в далеком отсюда Дамаске, и ей приснилось, что дядя, еще живой, сидит на своем любимом диване возле окна в гостиной, как обычно пересчитывает монеты из мешочка и приговаривает:

– Подарки хороши, да только не расплатишься за них. Говорил же – не проси у судьбы больше, чем нужно.

– Дядя? – Исана изумленно шагнула к нему, но он обращался не к ней.

– Отец, я… – за спиной у нее раздался голос ее двоюродного брата и старшего сына дяди, Серкана.

      Но слова застряли у него в горле, когда люди в черных одеждах окружили Серкана. Один из них – тот, чье лицо Исана очень хорошо запомнила – приставил к его горлу кинжал и безжалостно перерезал его. Исана заметалась в соне, бормоча «нет, нет, нет». Снова память подбрасывала ей эти ужасные воспоминания, пропитанные кровью и страхом. Когда та же участь постигла и ее дядю, она громко вскрикнула и подскочила в постели. Потревоженные ее криком рабыни приподняли головы с подушек, чтобы злобно на нее посмотреть.

– П-простите… – прошелестела взмокшая от кошмара Исана и снова прилегла.

      Чтобы унять дрожь в руках, она сжала пальцами одеяло и так сильно, что они побелели. Слова умершего дяди зловещим эхом звучали у нее в голове.

       Топкапы. Покои Валиде Султан.

– Ты удивительно беспечна, Альфинур. Как можно уйти и оставить новорожденную дочь одну, без присмотра? Твоя служанка не может и за ребенком смотреть, и выполнять твои поручения. Давно было пора озаботиться поиском сиделки для Неслихан.

      Альфинур-хатун виновато смотрела в пол, пока Валиде Султан уже в халате и с распущенными выговаривала ей.

– Простите, султанша. Я думала, что моя служанка справляется.

– Похоже, что в этом дворце перевелись достойные слуги, – проворчала Небахат Султан, взглянув на Фидан-хатун, которая уронила свечку, пытаясь ее зажечь.

– Когда я шла к вам, то видела в гареме новых рабынь. Их вели из хамама в ташлык. Быть может, найдется кто-то умелый и преданный среди них?

– Посмотрим, – отмахнулась валиде и устало повела плечами. – Поздно уже. Иди к себе, не оставляй Неслихан одну надолго.

– Я была у повелителя, – Альфинур-хатун не спешила подчиниться приказу. – Султанша, он опасно много говорит о Коркуте-паше. Меня это тревожит.

– Ты о дочери думай, а об остальном я позабочусь, – осадила ее Небахат Султан. – Не вмешивайся в это, Альфинур.

– Госпожа, я лишь предупредила вас. Простите, если говорю то, что мне не по статусу.

      Небахат Султан поняла, что своими словами задела ее чувства, и уже мягче произнесла:

– Альфинур, я очень ценю тебя. Ты умна и верна нам, ты сделала счастливым моего сына и подарила ему дочь. Я бываю резка, но только потому, что и сама переживаю о будущем. У нас не так много времени. Коркут-паша отступил от своих планов, но это лишь затишье перед бурей. Мерган Султан пока с нами, она его сдерживает, но наш с ней союз был заключен на время. Она – ненадежный союзник, который преследует свои интересы и не скрывает этого. Не стоит забывать, что ее сын тоже может претендовать на османский престол. Нам нужно быть готовыми к тому, что ветер снова переменится. Я не могу допустить, чтобы Касима постигла участь его отца. Ни за что.

– Что я могу для вас сделать, султанша? – с беспокойством откликнулась Альфинур-хатун. – Чем могу помочь? Вы только скажите. Я все сделаю для вас и повелителя.

– В твоих силах одно – родить сына. Касиму нужен наследник и как можно скорее. Наше положение неустойчиво, пока Касим не продолжил династию.

– Я только об этом и молю Всевышнего, – прошептала Альфинур-хатун с видом тихого отчаяния. – Надеюсь, он меня услышит.

– Аминь, – кивнула султанша и тяжело встала с софы. Видно, устала. – Ну ладно, ступай к себе. Час поздний.

– Доброй ночи, госпожа, – Альфинур-хатун с искренним уважением поцеловала руку валиде перед своим уходом.

– И тебе, – задумчивым голосом ответила Небахат Султан, смотря, как она выходит в коридор.

      Уже полтора месяца прошло, как Альфинур снова посещала султанскую опочивальню, но радостных новостей все не было. Помнится, роды Неслихан Султан были тяжелыми. Небахат Султан не забыла о своей участи – после того, как она с большим трудом родила сына, лекари сказали, что детей у нее больше не будет. Что, если и Альфинур постигла такая же судьба? Она очень худенькая, хрупкая и слабая здоровьем. Это возможно. Тогда ей придется выбрать для сына другую наложницу. Очень не хотелось портить отношения с невесткой и причинять ей боль, тем более, что Небахат Султан в свое время сама сильно страдала от ревности и боли предательства, но на кону стояло слишком многое. У них нет времени на то, чтобы месяцами ждать чуда. Ей придется пойти на это, если ситуация не изменится в ближайшее время.

       Дворец Коркута-паши.

      Этим вечером во дворце великого визиря было шумно и многолюдно. Столица прощалась с благословенными днями месяца Рамадан, когда верующим предоставлялась возможность духовно вырасти, усмирить страсти посредством соблюдения поста, стремлением к благочестию и оказанием помощи нуждающимся. Но один большой праздник сменился другим. Наступил Ураза Байрам, и теперь мусульманам предписывалось предаваться праздничному настроению, вдоволь наслаждаться пищей и питьем. Надев праздничную одежду, люди торопились в мечеть на коллективную молитву, а после могли пригласить гостей к себе на праздничную трапезу.

      Хозяин дома Коркут-паша сидел за на подушке за одним из богато сервированных столов и смеялся, слушая окруживших его высших сановников. По одну сторону от него находился Тургут Реис, ставший его правой рукой после смерти Ибрагима-паши, а по другую – его сын Саид-паша. Мужчины трапезничали отдельно от женщин, которые были отделены от них длинной деревянной ширмой. Так как Коркут-паша был дважды разведен, в его дворце не было хозяйки. Однако, присутствующие на празднике женщины отвели эту роль его первой, но бывшей супруге Нилюфер Султан.

      Султанша ловила на себе любопытные взгляды и понимала, что всех интересует, как она вернулась на родину и, главное, с какой целью. Жаль, она не могла открыть людям правду о том, что ее взяли в плен, продали бывшему мужу и держали здесь силой. Раньше она не стала бы сдерживаться и непременно съязвила бы на эту тему, чтобы выставить ненавистного Коркута-пашу в неприглядном свете, но годы в качестве королевы научили ее дипломатичности или, проще говоря, следить за своим языком. Сейчас она не в том положении, чтобы открыто ему досаждать.

      За одним столом с ней разместились и другие султанши династии, приехавшие на званый ужин вместе с мужьями. Махфируз Султан держалась надменно и отстраненно, словно бы не испытывая никакого удовольствия от пребывания в этом дворце. Она приходилась тетей султану Касиму, но от семьи была далека и не скрывала своей неприязни к тем, кто, как она считала, был повинен в смерти ее родителей, братьев и сестер из-за восстания. У нее были русые волосы и карие глаза – в целом, не примечательная внешность, но Махфируз Султан выглядела бы миловидной, если бы не хмурое выражение лица.

      Напротив сидела ее племянница Имма Султан, которая затмила собой всех остальных женщин на празднике. Не только тем, что была необычайно красива со своими золотыми длинными волосами и соблазнительной фигурой с выразительными формами, но и в силу роскоши своего наряда. Саид-паша боготворил супругу, попросту преклонялся перед ней и щедро осыпал ее золотом. Имма Султан покорила его с первой же встречи и еще больше укрепилась в сердце паши, когда сразу же после свадьбы забеременела и родила ему долгожданного сына, султанзаде Джамура, чего не смогли сделать две его почившие жены.

      Имма Султан сполна обладала тем, что называют природным обаянием и магнетизмом. Она могла просто молчать и улыбаться, но при этом казалась такой притягательной, яркой и душевной, что непременно становилась сердцем любой компании и пользовалась благосклонностью практически всех, с кем была знакома. От нее нельзя было услышать грубого слова, она не сплетничала и не злословила, ее ни разу не видели грустной или мрачной. Словно солнце она освещала собой любое место, где появлялась. Оливковое платье с расшитым золотом кафтаном, в котором Имма Султан сегодня появилась на ужине, подчеркивало цвет ее зеленых