Глава 1

– Яся, тебе надо похудеть.

– Ну, Тамара Степановна, – воскликнула Ярослава и обиженно посмотрела на тренера, – Сижу на огурцах и воде.

– Значит, пора исключить огурцы, – строго ответила тренер, – Пышная грудь и округлые бедра украшают женщину, но только в том случае, когда она не гимнастка. Посмотри на Захарову, скачет по мату, как пылинка на ветру.

– Так вы ее за слабый толчок вечно ругаете. Только и слышишь: «Каши мало ела», – ехидно ответила ученица.

– У тебя на носу «город», ты сама знаешь, как много от этого зависит. Не сможешь взять золото, не возьмут на повышенную стипендию в институт, – начала причитать Тамара Степановна, затем добавила немного мягче, – Я понимаю, у тебя был сложный год, но сделай последний рывок, а дальше передохнешь и отъешься.

– Я стараюсь, честно, стараюсь, – грустно ответила девушка.

– Вижу, Ясечка, вижу. За последние пару месяцев ты сильно прибавила, но этого не достаточно. Ты выходишь на новый уровень, городские соревнования только этап. Мы с Ириной для тебя разработали очень сложную программу, чтобы ее выполнить при зрителях, а не в зале, нужно выдать не сто, а все двести процентов. Ты должна превзойти себя. У Ждановой по баллам программа равная твоей, если ей удастся все элементы выполнить, а ты хоть одну помарку сделаешь, Катя тебя обойдет. А это значит, золото и повышенную стипендию получит она. Придется пойти работать и завязать с профессиональными тренировками. Разве ты об этом мечтала?

Яся и сама не знала, о чем мечтала. Стать гимнасткой никогда не было ее целью. Об этом мечтала ее мать, а не она. С детских лет ее таскали на тренировки и соревнования. Поскольку Ярослава была замкнутым и необщительным ребенком, ее не отвлекали гуляния во дворе и болтовня с подружками, свободного времени было много. Не имела Яся и особых увлечений, а к занятиям гимнастикой, если верить тренеру, был талант. Мама дочерью гордилась и хвалила за победы, поэтому на гимнастику Ярослава с детства ходила, как на работу.

– Ну все, иди отрабатывай дорожку, спину тяни на повороте и чтобы никакой стопы, только полупалец, да повыше, – строго скомандовала тренер.

Яся вздохнула и поплелась на мат.

В миллионный раз она репетировала самый сложный элемент программы: два прыжка «жатэ в кольцо».

– Ярослава, ну что мне с тобой делать? Ты снова не докрутила. Что это за полтора вращения, разве я тебя такому учила? Засчитан будет только один круг. Да еще ногу согнула. Завязывай с огурцами, а то уже ноги от тяжести подгибаются, – ругалась Тамара Степановна.

– Не от тяжести, а от недоедания обессилили, – огрызнулась ученица.

– Языком ты хорошо работаешь, жаль только судьи не болтовню твою будут оценивать.

Тренировка продолжалась до позднего вечера. Когда в зале появилась недовольная уборщица, Тамара Степановна сказала:

– На сегодня все, выспись как следует, ближайшие два дня тренировки будут облегченные, а в среду, накануне соревнования, еще раз как следует пройдемся по программе. До завтра.

– До свидания, – сказала запыхавшаяся ученица и поплелась в раздевалку.

В спортивном корпусе уже потушили свет, но Ярославе было не привыкать двигаться по темным коридорам с детства знакомой спортшколы.

Вечер был морозный, небо щедро посыпало город хлопьями снега. Яся вышла из здания и остановилась на крыльце. Домой идти совершенно не хотелось. После недавней смерти матери квартира, в которой выросла девушка, перестала быть для нее домом. Черно-белые фото улыбающихся бабушек и прабабушек, развешанные на стенах, больше не вызывали ощущения радости и ностальгии. Вместо этого Яся видела в этих старинных снимках только смерть и одиночество. Обшарпанная мебель советского производства и пожелтевшие обои, в более чем скромных размерах однушке, душили девушку, наполняя отчаянием и желанием бежать оттуда как можно дальше.

Ярослава грустно вздохнула. Живописное облако пара появилось в воздухе и плавно расстаяло. Девушка взяла себя в руки и пошла домой. Благодаря пушистому снегопаду, опустевшие улицы спального района смотрелись чуть менее безрадостно, чем обычно. Фонари заливали дороги розоватым светом, а белоснежные сугробы искрились бриллиантовыми отблесками. На душе было пусто и тихо.

Единственным желанием было, придя домой, упасть лицом в кровать и уснуть. Яся сделала над собой титаническое усилие и со словами: «Последний рывок», направилась в душ.

Горячая вода окончательно разморила девушку, и она рухнула спать. Последнее, что увидела Яся, была цветная фотография мамы на столике перед кроватью.

Утро нового дня не принесло ничего нового. Ярослава встала, умылась, поела и, собрав вещи, поспешила на тренировку. Весь ее день подчинялся строгому режиму, и это очень помогало жить как до, так и после смерти мамы. Тамара Степановна часто говорила: «Для того, чтобы стать выдающейся, нужно, чтобы гимнастика владела тобой, а не ты гимнастикой». В случае с Ясей все было почти так. Конечно, говоря эту философскую фразу, тренер имела ввиду страсть к спорту, а с Ярославой все было немного иначе. В ее жизни не было ничего, кроме гимнастики, так сложилось исторически и девушка была непротив. Она всю жизнь просто текла по течению, принимая решения матери, как догму. Это не значит, что Любовь Михайловна была деспотичной женщиной, просто она хотела для дочери большого будущего, Яся это понимала и не перечила. Даже когда был жив отец Ярославы, он полностью поддерживал стремление жены отдать единственную дочь в большой спорт, хотя сам был работником интеллектуального труда.

Погруженная в размышления, Ярослава не заметила, как добралась до школы и переоделась.

– Доброе утро, Яся, ты как всегда первая. В раздевалке кто-нибудь еще был? – спросила Тамара Степановна, выйдя из преподавательской.

– Не знаю, – растерянно ответила ученица.

– Что значит, не знаю, ты же только что оттуда? – удивилась тренер.

– Не обратила внимания, – пожав плечами, ответила Ярослава.

– Ты меня поражаешь, как можно не обратить внимания был ли с тобой кто-нибудь рядом в шести квадратных метрах, – изумилась женщина.

Яся не стала продолжать диалог, и пошла разминаться.

– У тебя все хорошо? – мягко спросила тренер.

Ученица кивнула и начала вращать головой.

– Я твой опекун, Яся, и ты можешь смело мне рассказывать обо всем, что на душе. Потерять мать даже в семнадцать лет очень больно, не надо замыкаться, это ни к чему хорошему не приведет. Ты помнишь, о чем она тебя просила?

– Да, конечно: «Только живи», – нехотя ответила Яся.

Девушка начала зажиматься. Ей никогда не нравилось, когда кто-то лезет в душу. Пусть даже этот человек второй по близости после матери.

– Вот именно: «Живи». Не существуй и пережевывай каждый день, как пресную лепешку, а наслаждайся жизнью. Ты давно была в гостях или просто гуляла с подругами? – не отставала Тамара Степановна.

– У меня нет подруг, – отмахнулась Яся.

– А девочки по команде?

– Они одноклассницы, а не подруги.

– Какая разница? – удивилась женщина, – Вы знаете друг друга с малолетства.

– Мы видим друг друга с малолетства, а это разные вещи, – огрызнулась Яся.

Тамара Степановна окинула ученицу сочувственным взглядом и замолчала.

Несмотря на большое количество талантливых девочек, она всегда больше всех любила Ясю. Способная и очень тихая девочка с первых дней покорила сердце женщины, никогда не имевшей собственных детей.

– Доброе утро, – послышался голос из-за спины тренера.

– Ирочка, привет, – не поворачиваясь, ответила женщина.

– Сегодня облегченная тренировка, помнишь? – снова обратилась она к Ясе.

Ярослава кивнула и продолжила разминку. Тамара Степановна еще немного понаблюдала за ученицей, затем развернулась и удалилась к Ирине в преподавательскую.

Яся закончила разминку и, включив старенький музыкальный центр, начала повторять танцевальные дорожки.

– Тебе надо раскрепоститься, – услышала из-за спины голос помощника тренера Яся.

Девушка обернулась. Ирина Николаевна стояла у двери в тренерскую, облокотившись плечом о стену, и пристально наблюдала за ученицей.

– Я стараюсь, – ответила Яся.

– Тут не старание главное, а настроение. Это же меренге – невероятно зажигательная латиноамериканская музыка. Одной натянутой на лицо фальшивой улыбкой не отделаешься. Ты должна веселиться, словно на карнавале в Рио. Движение бедер, плеч, головы – все должно быть пропитано весельем и соблазном. Это же Юг! Кровь вступает в реакцию с молодым вином и закипает с первых аккордов.

– У меня не закипает, – грустно ответила девушка и продолжила репетировать.

– Яся, ну что с бедрами? – вскричала Ирина Николаевна после недолгой паузы.

Ученица повернулась и вопросительно посмотрела на женщину.

– Ты двигаешь ими, словно плохо смазанный робот. Движения не должны быть отрывистыми и иметь точки, нужно двигать ими плавно и волнообразно. И не стоит забывать об амплитуде. Виляй попой так, чтобы даже с последних рядов было видно. С твоей фигурой непростительно быть такой зажатой в области таза. Почувствуй себя красавицей, тем более, что ты такая и есть. Посмотри на себя. Грудь, попа и тонкая талия, не фигура, а загляденье. Именно поэтому я выбрала для тебя латино. Ты должна отработать дорожку так, чтобы особи мужского пола, даже члены жюри, привстали от волнения.

– Виляние бедрами – это не мое, – тихо ответила Ярослава.

– Дело не в бедрах, Яся, дело в твоей зажатости! Гимнастика это не сухой набор элементов, это – танец, невероятный по своей красоте и пластичности. Ты прекрасно отработала прыжки и повороты, самое время погрузиться в танец.

Ярославе было стыдно. За все эти годы тренировок, танцевальные дорожки были для нее самой сложной частью. Она каждый раз выдавливала из себя улыбку на выступлениях, а непослушное тело наливалось свинцом от смущения. Помогали только тренировки. Огромное количество часов Яся проводила, оттачивая танцевальные движения, доводя все до автоматизма. Только это помогало сосредоточиться на улыбке и выражении лица, в то время как тело делало все движения на автомате.

– Никогда не думала, что посоветую кому-нибудь такое, но тебе надо напиться с друзьями и отправиться в ночной клуб, – сказала Ирина Николаевна.

Яся повернулась и неверящими глазами уставилась на педагога. Та постояла немного, затем пожала плечами и добавила:

– Хотя в твоем случае и это не поможет.

Женщина улыбнулась и удалилась в преподавательскую.

В отличие от Тамары Степановны, Ирина Николаевна не испытывала особой любви к Ясе. С точки зрения танца у девушки не было никакого таланта. Много лет помощник тренера боролась с зажатой натурой Яси, но так и не смогла ее победить. Это бесконечно раздражало педагога.

Ярослава чувствовала негативное отношение помощника Тамары Степановны, но это не задевало ее. Яся была из тех людей, которые не идут за толпой и не переживают из-за чьего-то мнения. Она считала, что каждый человек вправе на собственное мнение, пусть и не очень приятное. Девушка философски относилась к критике, считая что все в мире относительно, а сказанное человеком субъективно.

Спустя несколько часов изнурительного виляния бедрами под зажигательные латиноамериканские мотивы послышались знакомые голоса.

– Я же говорю деревянная, нужно было что-то из классики выбрать. Лирика давалась бы ей лучше, – говорила Ирина Николаевна.

– Фигура все компенсирует. Посмотри, у нее уже получается достаточно плавно, – заступалась тренер.

– Томочка, ну ты посмотри на ее лицо, от натуги даже язык высунула. Ей же улыбаться надо во все тридцать два зуба и публике подмигивать, – настаивала Ирина.

– Я в нее верю, на выступлении она сможет сосредоточиться и все сделать, к тому же танцевальную часть переигрывать уже поздно.

Сама Яся любила пианино, ее бесконечно восхищал Ludoviko Einaudi. Спокойная музыка, навевающая сказочное настроение, и никакой надрывной скрипки. Ее она и решила поставить, чтобы отработать прыжки и повороты. Ирина немного поворчала, что нужно отрабатывать программу под выбранную музыку, но Ярослава ее уже не слушала. Она взяла любимые булавы и под клавишные переливы парила над матом в жатэ, планше и аттитюдах.

Ничто так не разряжало Ясю, как приятная тяжесть булав. Девушка с детства в совершенстве овладела этим не слишком популярным гимнастическим снарядом. Уже в семь лет она могла крутить мельницу даже в прыжке. Тамара Степановна всегда говорила, что Ярослава срослась с этой увесистой «двоицей» и владеет ими виртуозно. На втором месте у Ярославы был мяч. Себе она объясняла это весом. Легкий обруч и парящая лента не казались ей чем-то живым и серьезным. Возможно, виной тому была ее злосчастная зажатость. Яся не могла быть легкой и порхающей, а вместе с этим, никак не получалось сродниться с легкими снарядами. То ли дело булавы. В них правда жизни, сила и грация одновременно. Они нагружают руку и управляют запястьями, с ними работаешь, как с партнером.

Тамара Степановна настояла, чтобы Ярослава включила в программу свой фирменный прием; кручение мяча на большом пальце левой руки. Обычно гимнасты крутят его на указательном пальце и только единицы способны, выполняя сложные элементы, удерживать кручение на большом пальце.

– Яся, закругляйся, на сегодня все, – спустя час скомандовала тренер.

Ярослава выключила центр и поплелась в раздевалку.

Несмотря на раннее время, на улице уже начинало темнеть. Переодевшись и приняв душ, девушка вышла на улицу и осмотрелась. Впервые за долгие месяцы изнурительных тренировок у нее появилось свободное время, и этот факт не радовал, а, наоборот, огорчал девушку. Яся не знала, чем занять время.

– Тебя зовут Ярослава? – услышала она вопрос из-за спины.

Девушка обернулась на голос. Перед ней стоял высокий незнакомец. На вид ему было около двадцати. Ухоженный и симпатичный парень, стиль одежды которого выдавал приверженность к баскетболу, с улыбкой смотрел на нее и ждал ответа.

Отношение к спортсменам у Ярославы было предвзятое. Она на собственном опыте знала, насколько мало времени ученики спортивных школ уделяют интеллектуальным занятиям, и всех профессиональных спортсменов считала скучными и неотесанными.

Яся окинула молодого человека оценивающим взглядом и, ничего не ответив, пошла домой. Парень недовольно фыркнул вслед, но ничего не сказал.

За необщительность в сочетании с красотой Ярославу за глаза называли «немая стерва». Многие считали ее зазнайкой, но девушку это не особо задевало. Будучи очень привлекательной, она слишком рано испытала на собственном опыте последствия женской зависти и мужской наглости, поэтому то, что ее все сторонились, устраивало Ясю.