Цитаты из книг автора «Л. Дж. Шэн»

Маки крепкие, упрямые, их невозможно сломать. Будь маком. Всегда.

«Благодарите тех, кто помог вам в трудную минуту, но и не отвергайте тех, кто не сделал ради вас ровным счетом ничего. Первые стоят того, чтобы их беречь, а вторые помогли вам эту мысль осознать».

«Надеюсь, она вырастет дурочкой. В нашем мире для девушки самое лучшее – быть хорошенькой дурочкой».

Он зовет тебя «любимая», А я – «дорогая». Ты твердишь, что счастлива. А по мне – гибнешь, утопая. Мы слишком много наобещали. Теперь я думаю, едва ли ты это помнишь.

и Персефона, Цветочница. Никогда ими не были. Я не утащил тебя навстречу тьме. Это ты вытащила меня на свет. И я беспомощно последовал за тобой. Будучи слеп, я обжегся. Я Икар. – Часы пробили пять. Наши шестьдесят минут истекли. Будильник на телефоне прозвенел, сообщая мне об этом, но я нажала на боковую кнопку, чтобы отключить его. – Я люблю тебя, как он любил солнце. Слишком близко. Слишком сильно. Слишком быстро.

– Я люблю тебя, Персефона, – прорычал он. – Люблю чертовски сильно. В какой-то момент я размяк. Пускай я спас тебя от «разбитого сердца», но твое разбитое сердце спасло меня. Десять эмоций – это, конечно, не двадцать семь. Мне еще многое предстоит испытать, но я хочу отправиться в это путешествие с тобой. Мы не Аид

Персефона: Ты отказываешься меня отпускать, но и обладать мной не желаешь. Если ты не подашь на развод, значит, это сделаю я. Ты не можешь удерживать меня против воли. Не звони мне. Не пиши. Не приближайся ко мне. И не беспокойся. Я не подам заявление, пока не закончится судебное разбирательство против «Зеленой жизни». Я сохраню твою тайну. Ты хотел жениться на незнакомке. Поздравляю. Ею ты меня и сделал.

Киллиан наклонился поцеловать меня. Было заманчиво спустить ему все с рук, но ради его сердца из искусственной травы, я опустила ладонь ему на грудь и оттолкнула его. – Скажи. Он недовольно поджал губы, его взгляд стал суровым. Щелкнул костяшками, что, как я заметила, старался не делать в присутствии других людей. Он цеплялся за самоконтроль. С трудом. – Я пришел обжиматься с тобой, как школьник. Довольна? – Очень. – Я потянула его в комнату, схватив за треугольный вырез футболки, и закрыла за нами дверь.

Но никто не учил его любви. Терпению. Состраданию. Жить, смеяться, наслаждаться ощущением капель дождя на коже. Никто не проявил к нему человечность. Возможно, в этом крылась одна из причин, почему ему так нравилось связывание. Оно позволяло ему сохранять контроль даже в тех ситуациях, когда полагалось расслабиться.

Килл сидел на краю матраса в строгом костюме темно-синего цвета с серым галстуком и в коротком пальто. Его запах – льда, прохладной ночи и кедра, – подсказал мне, что он только что вернулся домой. Еще даже не снял пальто. – Это не твоя кровать, – заявил он. – Если я гожусь для того, чтобы согревать твою постель, то гожусь и для того, чтобы в ней спать. – Я приподнялась на локтях, сдувая упавшие на глаза пряди волос. – Никто не говорил, что ты годишься для того, чтобы ее согревать. Я взял тебя на кухонном столе и возле окна, а не в своей постели. – Помнишь и дорожишь каждым моментом, ясно. – Я захлопала ресницами.