Переводчик Людмила Шарова

© Курд Лассвитц, 2025

© Людмила Шарова, перевод, 2025

ISBN 978-5-0065-8699-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пришельцы с планеты Марс

Книга I. Первая встреча Марсиан и Землян

Глава 1. На Северном полюсе

По бескрайней ледяной равнине ползла гигантская змея. Вытянувшись на огромное расстояние, она исступленно тащила свое гибкое тело, перепрыгивая с льдины на льдину на большой скорости, и зияющие трещины не останавливали ее. Змея то плыла по открытой воде залива, ловко проскальзывая над качающимися тут и там айсбергами, то извивалась по берегу, неумолимо двигаясь прямо на север, к горам, поднимающимся на горизонте. Она проплыла над ледником и направилась к возвышающейся посреди ледяных масс темной скалистой гряде, покрытой большими пятнами коричневатого лишайника, затем снова спустилась в долину, где между валунами были видны зеленые и желтые пятна щавеля и камнеломки. Под ударами тела несущейся с бешеной скоростью змеи осыпались редкие листья ивовых кустов. Потревоженная одинокая пуночка (снежный воробей) поспешно улетела; испуганно зарычал разбуженный белый медведь, чьего лохматого меха только что коснулась змея.

Змея этого не заметила; волоча свой хвост по летнему северному ландшафту, она подняла голову высоко вверх, навстречу солнцу. Только что пробило полночь и наступил новый день – девятнадцатое августа.

Солнечные лучи косо падали на склоны гор, которые в течение дня, длившегося здесь несколько месяцев, покрылись обильной растительностью. За этими высотами скрывался Северный полюс земного шара. Змея направлялась именно туда. Ее гибкое тело скользило в чистом и прозрачном воздухе над полярными просторами. А впереди змеи плыло округлое позолоченное солнцем тело – большой воздушный шар. Тонкий шелк плотно натянут давлением заполняющего его водорода. На высоте трехсот метров над землей сильный устойчивый южный ветер гнал воздушный шар к северу. Змея же была ничем иным как буксирным тросом этого воздушного шара, приближавшегося к загадочному месту, возбуждающему человеческое любопытство, – Северному полюсу Земли. Спускаясь до поверхности земли, буксир регулировал полет воздушного шара. Когда шар набирал высоту, трос сдерживал его своим весом, чтобы он не улетел слишком высоко; когда шар опускался, натяжение троса ослабевало, и он растягивался на большое расстояние на земле. Трение троса о землю стабилизировало шар и тем самым позволяло ему в определенной степени двигаться независимо от направления ветра, поставив управляемый парус.

Но сейчас парус был спущен. Направление ветра было настолько благоприятным, насколько только могли желать смелые путешественники, направляющиеся к Северному полюсу. На северном побережье Шпицбергена путешественники долго ждали южного ветра. Полярное лето уже подходило к концу, и они боялись, что им придется повернуть назад так ничего и не добившись, как это сделал смелый швед Андре во время своей первой попытки. Наконец, 17 августа ветер подул с юга и воздушный шар поднялся в небо; за два дня они преодолели тысячу километров в северном направлении. Шар пролетел над Северным Океаном, открытым Нансеном. Мыс Зупан на Земле Андре (Земля Андре́, норв. Андрéе Ланд, часть территории острова Западный Шпицберген, архипелаг Шпицберген, Норвегия. Земля названа в честь Саломона Августа Андре, шведского арктического исследователя) на юге уже исчез из их поля зрения, а впереди показалась неизвестная земля, которую географы совершенно не ожидали здесь встретить. Вскоре должно было решиться, действительно ли две прежние экспедиции, одна на воздушном шаре, другая на санях, достигли Северного полюса, как считали их участники. Существовали сомнения по поводу точности определения местоположения в этих широтах, поскольку обзор местности с воздушного шара был затруднен из-за тумана, а экспедиции на санях не хватало кругозора. Теперь на средства богатого частного лица, астронома Фридриха Элла, была снаряжена немецкая экспедиция, которая должна была еще раз исследовать полюс с помощью воздушного шара.

При подготовке полета был учтен опыт предыдущих экспедиций. Международная ассоциация полярных исследований создала свой собственный отдел для планирования научных путешествий на воздушном шаре. В частности, было предложено использование буксировочного троса и, таким образом, найдено средство управления воздушным шаром, которое было аналогично таковому морского парусного судна. Были изготовлены металлические баллоны, заполненные водородом, сжатым до 250 атмосфер, чтобы восполнить потери газа во время длительных полетов. Корзине была придана особая форма, позволяющая закрывать ее от внешнего воздуха по мере необходимости. Новый воздушный шар «Полюс» был оснащен всем этим современным оборудованием. Кроме того, под корзиной шара висел большой парашют для использования в экстремальной ситуации. К парашюту специальным устройством была прикреплена корзина с провизией на случай непредвиденной посадки.

Возглавлял экспедицию директор департамента научного воздухоплавания Хьюго Торм. Его сопровождали астроном Грунте и натуралист Йозеф Зальтнер. Зальтнер взглянул на часы и барометр, записал время и атмосферное давление и щелкнул фотоаппаратом.

– Мы были бы рады заполучить эту территорию в свой карман, – сказал он, затем вытянул обутые в высокие войлочные сапоги ноги насколько позволяло ограниченное пространство корзины, лукаво подмигнул и добавил, – господа, я ужасно устал. Нельзя ли мне сейчас немного вздремнуть? Что скажете, капитан?

– Что же, поспите, – ответил Торм, – теперь ваша очередь. Но поторопитесь. Если этот ветер сохранится еще три часа…

Он прервал себя, чтобы снять необходимые показания.

– Разбудите меня, как только мы… будем… на полюсе…

Зальтнер говорил с закрытыми глазами, и к концу фразы он уже задремал.

– Нам необычайно везет, – произнес Торм. – Мы приближаемся к нашей цели. За последние пять минут я снова отметил продвижение на 3,9 км. Нельзя ли попытаться более точно определить, где мы находимся?

– Это возможно, – ответил Грунте, потянувшись за секстантом. – Шар летит очень плавно, и мы достаточно точно определили местное время. Самое низкое положение солнца было у нас один час 26 минут назад. – Астроном с особой тщательностью измерил еще раз высоту солнца и на некоторое время углубился в расчеты.

Пейзаж, над которым пролетали аэронавты, далеко простирался в полном безмолвии. Широкое плато, покрытое мхом и лишайником, перемежаемое то тут, то там водоемами, образовывало подножие горного хребта, к которому стремительно приближался воздушный шар. Не было слышно ничего, кроме тиканья часового механизма и время от времени жужжания аспирационного термометра, перемежающихся со спокойным дыханием дремлющего Зальтнера. Такое полярное путешествие на воздушном шаре было, конечно, гораздо приятнее, чем на медленных санях, которые тащат по ледяным торосам полуголодные собаки. Грунте поднял глаза от своих вычислений.

– Какую широту показывают ваши расчеты на основе пройденного расстояния? – спросил он Торма.

– Восемьдесят восемь градусов пятьдесят одна минута, – ответил тот.

– Мы продвинулись дальше.

Грунте сделал паузу, еще раз проверив вычисления. Затем он сказал негромко, но с той же уверенностью в голосе:

– Восемьдесят девять градусов двенадцать минут.

– Невозможно!

– Совершенно уверен, – спокойно ответил Грунте, поджав губы так, что его рот под тонкими усами стал похож на тире. Это был признак того, что никакая сила не сможет изменить утверждение астронома.

– Тогда нам остается всего девяносто километров до полюса, – оживленно воскликнул Торм.

– Восемьдесят девять с половиной, – поправил Грунте.

– Тогда мы будем там через два часа.

– Через час и 52 минуты, – невозмутимо уточнил Грунте, – если ветер будет дуть с той же скоростью.

– Да, если, – весело откликнулся Торм. – Еще только два часа, если Бог даст!

– Как только мы перевалим через этот хребет, мы увидим полюс.

– Вы правы, доктор! Мы увидим полюс… или также и достигнем его?

– Почему нет? – спросил Грунте.

– Мне не нравится небо за горами – на северной стороне уже несколько часов светит солнце, там восходящий поток воздуха…

– Подождем и увидим.

– Вот, вот – посмотрите туда – какой крутой и высокий обрыв ледника! – воскликнул Торм.

– Мы летим прямо к нему. Не стоит ли нам подняться повыше? – озабоченно спросил Грунте.

– Да, это именно то, что нам необходимо сделать. Осторожно! Сбросьте несколько мешков!

Грунте отрезал ремни и два мешка упали вниз. Воздушный шар взлетел вверх.

– Как обманчиво может быть расстояние, – сказал Торм. – Я рассчитывал подняться над стеной значительно выше – но пока мы поднялись недостаточно. Мы должны пожертвовать еще частью балласта.

Торм отрезал еще один мешок.

– Нам нельзя угодить в ущелье, – объяснил он, – никто не знает, в какие потоки мы там попадем. Но что это значит? Воздушный шар все равно не поднимается? Ничего не поделаешь – нужно сбросить еще больше!

Прямо перед ними возвышалась черная скалистая гряда, рассекающая ледник надвое. Шар завис прямо перед ней. Оба путешественника с тревогой наблюдали за полетом своего шара. К счастью для них, здесь, в непосредственной близости от гор, южный ветер был слабее, иначе их уже швырнуло бы на скалы. Теперь шар находился в тени гор и газ остывал. Температура воздуха быстро опустилась ниже нуля. Торм размышлял, не стоит ли выбросить больше балласта. Но если они теперь потеряют весь балласт, потом, чтобы заставить шар снова опуститься, им придется пожертвовать газом, а газ был их самым большим сокровищем, средством, которое им было необходимо, чтобы вернуться обратно из зоны бескрайнего, пугающего своей неизведанностью сурового севера. Торм не знал, что ждет их за горами. Шар поднимался слишком медленно. Внезапно боковой поток воздуха сдвинул шар в сторону – лучи солнца, показавшиеся над седловиной ледника, снова осветили его – газ расширился, шар поднялся и ледяная гряда внизу стала быстро удаляться.

– Ура! – в один голос закричали оба воздухоплавателя.

– Что случилось? – отозвался разбуженный криком Зальтнер. – Мы уже на месте?

– Вы хотите увидеть Северный полюс?

– Где? – в одно мгновение Зальтнер вскочил на ноги. – Черт возьми, какая холодина, – воскликнул он.

– Мы поднялись на высоту более 500 метров, – сообщил Торм.

Зальтнер поплотнее закутался в свой мех, его спутники сделали то же самое.

– Сейчас мы летим на высоте, находящейся на уровне горной гряды. Как только мы сможем ее преодолеть, впереди, примерно в 50 километрах к северу, должно быть полюс.

– Там, где крутится земная ось! – воскликнул Зальтнер. – Я умираю от любопытства! Ну, по крайней мере, шампанское нам охлаждать не нужно.

Трое мужчин стояли в гондоле, держась за канаты. Каждую свободную минуту, когда они не были заняты измерениями или управлением воздушного шара, путешественники жадными глазами смотрели в бинокли на север, против солнца, которое лишь немного сместилось к востоку. Постепенно горные вершины под ними уходили назад. Еще один горный хребет снова закрыл им обзор. Воздушный шар проплывал вдоль него, таща за собой буксирный трос. Оставалось пролететь еще через одну широкую лощину, и тогда перед ними должна была появиться долгожданная цель. Шар летел примерно в середине лощины, на высоте не более 100 метров над ее дном, а ее стена закрывала горизонт. Ветер стал слабее, но все еще дул с юга, и воздушный шар медленно продвигался над плоской ледяной равниной.

Вдали за ледяной стеной показались отдельные белые горные вершины. Вершины множились, образуя горный хребет.

– Эти горы должны быть уже за полюсом, – сказал Грунте, и на этот раз его голос слегка дрожал от волнения.

Воздушный шар продолжал подниматься. Среди снежных вершин появились темные горные хребты, переливающиеся красноватым и коричневым цветами. Шар поднялся еще выше и завис над глубокой пропастью. Буксировочный трос натянулся, и шар мгновенно опустился на несколько сотен метров, а затем заколебался то вверх, то вниз. Эти внезапные колебания шара полностью завладели вниманием воздухоплавателей. Глубоко внизу они увидели скопление утесов, скалистых обломков и глыб льда, за которыми ледяная стена круто обрывалась. Нужно было проверить показания приборов, и только после этого путешественники смогли направить свой взгляд вперед, вперед и на север – или, может быть, уже на юг?

Зальтнер был первым, кто взглянул вперед. Но он ничего не сказал, он только удивленно свистнул.

– Море! – воскликнул Торм.

– Боже праведный! – воскликнул Зальтнер. – Старый Петерманн был прав, но лишь отчасти. Это открытое полярное море, но сейчас не стоит слишком много думать об этом.

– Внутреннее море, возможно, озеро, тем не менее, я полагаю, около тысячи квадратных километров, – сказал Грунте. – Размером примерно с Боденское озеро. Но кто может знать, какие фьорды и каналы от него ответвляются. И само озеро еще разделено на части многими островами.

– Тот, кто ступит на этот лед или прибудет на корабле, может с трудом понять, окружено ли море сушей или суша находится посреди моря, – сказал Зальтнер. – Хорошо, что нам отсюда виднее.

– Конечно, – ответил Торм, – очень возможно, что перед нами часть открытого моря, хотя отсюда кажется, что горы окружают водное пространство со всех сторон. Разберемся с этим позже. Но, прежде всего, что нам делать сейчас? Вопреки ожиданиям, нам пришлось подняться так высоко, что мы потеряем много газа, если захотим спуститься. При этом при возвращении нам снова придется перебираться через горы. Это сложный вопрос. Однако у нас еще есть время все обдумать, поскольку шар сейчас движется медленно.

– И мы воспользуемся этой возможностью, чтобы вполне заслуженно передать Северному полюсу наш привет, – воскликнул Зальтнер. С этими словами он достал коробку, из которой маняще вытянули свои серебряные горлышки три бутылки шампанского.

– Я ничего об этом не знал, – изумленно сказал Торм.

– Это послание фрау Исмы. Видите, здесь написано: «Открыть на полюсе». Вес четыре килограмма.

Торм рассмеялся.

– Мог ли я подумать, – сказал он, – что моя жена способна провезти контрабандой то, что нарушает правила экспедиции?

– Но это великолепная мысль вашей жены – отпраздновать шампанским прибытие на Северный полюс, – смеясь ответил Зальтнер. – Во-первых, никто никогда раньше не пил шампанское и тем более не поднимал тост за женщин над Северным полюсом. Во-вторых, согласитесь, это необыкновенное удовольствие – пить игристое вино в такой мороз за здоровье нашего командира. И в-третьих, разве не радостно видеть трагическое лицо нашего астронома? Ведь он принципиально не пьет шампанского и принципиально не поднимает тостов за женщин; но так как он все-таки должен и хочет присоединиться к празднованию на Северном полюсе, то он оказывается в конфликтной ситуации по отношению к своим принципам, из которой ему будет дьявольски трудно выбраться.

– Я мог бы многое сказать в ответ на это, – сказал Грунте. – Например, что мы еще не знаем, где на самом деле находится Северный полюс.

– Верно, – перебил его Торм, – но именно поэтому мы должны праздновать тот момент, когда мы уверены, что впервые увидели его в поле нашего зрения. Вы признаете это?

– Хм… да, – сказал Грунте, и легкая ухмылка скользнула по его чертам. – Я полагаю, мы могли бы быть на полюсе. Поэтому я могу присоединиться к вашему тосту, если мне заблагорассудится, не противореча никаким принципам.

– Почему? – спросил Зальтнер.

– Полюс – это точка разрыва. Принципы – это утверждения, которые действуют в случае существования условий, для которых они установлены, прежде всего непрерывности детерминации пространства и времени. На полюсе все привычные условия упразднены. Здесь больше нет кардинальных точек; каждое направление можно обозначить как север, юг, восток или запад. Здесь также нет времени суток; все времена, ночь, утро, полдень и вечер, существуют одновременно. Поэтому здесь также применяются все принципы вместе или не применяются вообще. Достигается полная точка индифферентности всех определений, идеал беспристрастности.

– Браво, – воскликнул Зальтнер, который тем временем наполнил алюминиевые кружки игристым вином. – Да здравствует фрау Исма Торм, наш многоуважаемый донор!

Зальтнер и Торм подняли свои кружки. Грунте поджал губы и, глядя прямо перед собой, неподвижно держал перед собой свой сосуд для питья, пассивно позволяя остальным чокнуться с ним кружками. Торм торжественно провозгласил:

– Да здравствует Северный полюс!

После этого Грунте также торжественно стукнул своей кружкой об остальные и добавил:

– Да здравствует человечество!

Все выпили и Зальтнер воскликнул:

– Тост Грунте настолько общий, что одной кружки недостаточно. – И он снова наполнил кружки.

Тем временем воздушный шар медленно дрейфовал в сторону внутреннего моря, которое теперь все отчетливее открывалось изумленным взорам путешественников. От подножия крутого скалистого склона гор местность простиралась до берега, вероятно, еще на протяжении двадцати километров. Но теперь пейзаж был совершенно другим. Вместо безжизненного ледника перед глазами путешественников предстала тундра. Зеленые луга, лишь местами покрытые отдельными обломками скал, плавно спускались к воде. Это было похоже на великолепную альпийскую долину, посреди которой раскинулось голубое горное озеро. На дальнем берегу, размытом в неясных сумерках, показался еще один крутой склон из скал и льда, но над горами поднималась стена облаков. Однако самым поразительным во всем этом пейзаже был вид одного из многочисленных и неправильной формы островов, к берегу которого теперь плыл воздушный шар. Он был меньше, чем большинство других островов, но его формы были настолько идеально правильными, что казалось сомнительным, что это был природный проект. Покрытые лишайником скалистые обломки, которые покрывали другие острова, здесь полностью отсутствовали.

До загадочного острова, который исследователи рассматривали в бинокль, оставалось еще около двенадцати километров, когда Торм повернулся к Грунте.

– Скажите нам, пожалуйста, что вы думаете. Можем ли мы на самом деле определить, где мы находимся? Должен признаться, что когда мы пересекали горы и быстро меняли высоту, я не мог уследить за отдельными ориентирами.

– Я сделал несколько измерений, – ответил Грунте, – но их уже недостаточно для однозначного определения положения. Не применим сейчас и метод измерения высоты солнца, поскольку мы уже не в состоянии указать время суток даже с некоторой уверенностью. Здесь, на севере, компас очень ненадежен. В любом случае, мы находимся очень близко к полюсу, где все меридианы сходятся настолько близко, что отклонение на один километр вправо или влево дает разницу во времени в час и более. Если наш шар отклонился от направления север-юг на пять или шесть километров с момента пересечения гор, что очень легко может быть, то сейчас у нас не три часа утра 19 августа, как мы предполагаем, а, возможно, уже полдень, или, если мы отклонились к западу, то мы даже соскользнули назад во вчерашний день и, возможно, сейчас вечер 18 августа.

– Занятный получается фокус! – воскликнул Зальтнер. – Вот что происходит от этого вечного солнца на полюсе! Выходит, что мне надо приклеить вчерашний лист обратно на свой отрывной календарь.