Жанр сатирической фантастики в последнее время набирает обороты в современной отечественной литературе – робко, редко, как подснежники весной. Да что уж говорить, если и сама фантастика находится в полусонном состоянии: пожалуй, никакой другой жанр не хоронят с такой частотой и упорством, как этот. Тем приятнее видеть, что пациент не «скорее мёртв», как любят охать с разных рецензийных порталов, а очень старается выздороветь, не смотря даже на унылых докторов, которые продолжают бубнить что-то заупокойное.
Ксения Букша – поэтесса и журналистка, обратившаяся к прозе. Помимо художественных текстов, Ксения написала биографию Казимира Малевича, вышедшую в издательстве «Молодая гвардия», самостоятельно проиллюстрировала одну из своих книг, участвует в мастерских писательского проекта Creative Writing School. Её роман «Завод «Свобода» получил в 2014 году премию «Национальный бестселлер» и вошёл в шорт-лист премии «Большая книга». Критики утверждали: благодаря «Заводу «Свобода» в России наконец-то реанимирован жанр производственного романа. Очередная книга Букши вполне успешно реанимирует другие жанры, тоже забытые в России – книга уже вошла в длинные списки премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».
Сюжет в «Рамке» прост – в России будущего грядёт коронация царя. Мероприятие должно состояться на неких Островках, куда едут народные толпы. Для того, чтобы на Островки попасть, нужно миновать рамку. А та пускает не всех – таким образом мы и знакомимся с десятью героями, которых друг за другом приводят в монастырскую келью пережидать коронацию. Рамка признала их опасными на этом празднике жизни – или, попросту говоря, лишними. Чем же они такие особенные, станет понятно не сразу – ну разве что все они слегка с отклонениями, ну так кого этим удивишь. В келью этих лишних людей заталкивают по одному, после чего выясняется история каждого – через эти многочисленные воспоминания вырисовывается не только судьба человека в условиях жестокого государства, но и само государство, превратившееся в многорамочный дурной сон, где всё, что не соответствует стандартам, признаётся недействительным, у людей в головах чипы, контролирующие их деятельность, царь вечен, за правопорядком следят роботоподобные серые создания, так и называющиеся для верности «серыми». Безликий и бесцветный мир, где всё по ГОСТу словно отторгает посредством рамки бедолаг, которые все как на подбор – и ладно бы их просто изолировали на время коронации, так ещё и выясняется, что одного из них вовсе планируется ликвидировать. Кого же?
Поэтика текста сохраняется благодаря вербатиму, в котором написана «Рамка» - каждый персонаж словно на сцене – порой даже кажется, что это именно что пьеса. Герои говорят – и это важно для атмосферы книги, – абсолютно разговорным языком, и «крче» вместо «короче» соседствует с авторской расстановкой знаков препинания. Всё это дополняет картину – стихи в прозе иногда действительно случаются, вопрос только в удаче их внедрения. Форма «Рамки» действительно интересна, можно было бы даже сказать, уникальна, но вот только, кажется, что это единственная удача для Букши. В своих интервью Ксения не скрывает – для неё «настроение важнее сюжета». Это однозначно и про «Рамку» - вот в созданной антиутопии оказываются запертыми десть странных человек. Вокруг них очень узнаваемая реальность, они говорят о себе в этих рамочных условиях, иными словами, говорят о роли лишнего человека, которого зажала рамка суровых реалий. Конечно, и реалии-то знакомые: белые ленточки, смерть таджикского младенца, которого отняли у матери, очередная инаугурация-коронация правящего государя, сам царь (даже с его хулиганским подростковым прошлым), упоминания знакомых фильмов и книг, при этом очевидно, что всё это – именно сатира. Говорящая на собачьем языке ветиринарша расскажет всем, что выяснил на свободе касательно инаугурации её пёс (это, кстати, именно его не пустила рамка), другой персонаж, как выяснится, умеет предсказывать будущее, а третий и вовсе мечтает убить царя из-за личной трагедии.
Сидящие в келье люди остро переживают окружающее их, рассказывая друг другу истории, одна безумнее другой, а после проваливаются в сны друг друга – и не всегда понятно, где собственно сон, а где явь, встретят ли они после царя, или это массовая галлюцинация, и что вообще произойдёт с ними потом – и произойдёт ли вообще. Настроение здесь безупречно-тусклое, но и безысходным его не назовёшь – кажется, что всё-таки свет в конце тоннеля виден, пациент всё ещё скорее жив, а жанр действительно возрождается. Плохо только то, что за всей этой небезыскусной попыткой в итоге не стоит ничего, кроме самой формы, литературное высказывание будто обрывается на полуслове и чего-то недоговаривает. Этим книга похоже на стихотворение, где важно скорее ощущение, а не смысл или логика – в стихах их вообще зачастую вовсе нет, но есть тонко ухваченное за край событие или чувство. «Рамка» тоже делает это – ухватывает, переносит, рисует картинку, но в финале ищет рифму ради рифмы – и жизнь продолжается, какая есть, ничего в ней не изменилось, даже узкие рамки.