Нордеграунд, 1969 год.

глава 1

В последнее время погода ухудшилась, и город словно затерялся среди мороза и метелей. Мне ходить до школы всё труднее и труднее.

Марлис заболела, и папа Уве (так я называю своего отчима) не отпускает её.

А мне не везёт, и я хожу в школу.

Школа.

Не хочу туда. Только зря штаны просиживать, а деньги-то не платят.

После, работа – продавать книги.

Папа Уве знал о моём заработке и старался не отпускать меня в метель, но я рвался на рынок. Зарабатывать.

Надо кормиться.

У нас экономический кризис.

Я сидел возле какого-то ларька на рынке, укутанный в старое пальто. Передо мной стояли две раскрытые коробки, в которых лежали книги. Как зарубежные, так и отечественные. Мой папа коллекционировал их. Пока не уехал в Арбайтенграунд.

Никто не подходил. Чтобы почувствовать конечности, я расхаживал взад-вперёд и кричал:

– Книги! Покупайте книги! Шоу, Шекспир, Булгаков и другие! Только у меня! Дёшево и без цензуры.

Но никого.

Ко мне наконец подошёл один мужчина в новом пальто. Я указал на коробку:

– Возьмите что-нибудь…

– Парень, иди лучше домой. – Голос у него был тихий и спокойный, почти как у женщины.

– Не могу, деньги нужны.

– Да кто будет брать книги, если есть нечего? Книжку не съешь.

Что-то странное в его манере общения… Метель усилилась, и поэтому я не смог разглядеть его лица.

– Вы что, из самого Арбайтенграунда?

– Да, а как ты понял?

– Говор у вас…

– А, понятно.

Мы помолчали. Папа Уве, как и многие жители Нордеграунда, ненавидел эту страну, в чьих руках мы сейчас находимся. Мы для неё что-то вроде колонии. А вот меня всегда интересовала эта страна-город с её процветанием, разнообразием системы правления и улицами.

И ещё потому, что сейчас там живёт мой папа.

– Почему вы приехали сюда? – сказал я.

– По делам мне надо. А ты иди домой, замёрзнешь.

Он ушёл, ускорив шаг. Я нахмурился и огляделся. Почти никого не было.

Пора домой. Холодный ветер обжигал лицо.

глава 2

– Не верю тебе, что ты видел арбайтенграундца, – сказала Марлис.

Мы сидели в её комнате; я принёс ей чай.

– Ну и не верь! Как маленькая, честное слово!

– Просто… что делать ему в нашей глуши? Ну вот что?

– Откуда ты знаешь, может, он путешественник? Или учёный-географ. А может, у него здесь родственники. – Я сглотнул, вспомнил папу. – Может и такое быть.

Она поняла намёк и промолчала.

– Что ж, ладно, поверю тебе. И всё-таки интересно…

Следующий день – выходной, и я не пошёл в школу. Мы втроём – я, Марлис и папа Уве – сидели и завтракали. Метель, из-за которой вчера ночью едва не снесло черепицы на крыше (а мы как раз живём на самом верхнем этаже), не давала мне спать, но зато она стихла, и теперь в нашу квартиру просачивался солнечный свет.

Едва закончив завтрак, к нам постучали.

Папа Уве встал и открыл дверь.

Некоторое время он тихо с кем-то разговаривал, а затем прошёл на кухню вместе с мужчиной в шубе. Его морщинистое лицо отразила улыбка; взгляд был устремлён на меня.

– А, привет, парень!

Марлис посмотрела на меня. И я понял.

Это тот самый мужчина.

Папа Уве отодвинул стул.

– Присаживайтесь…

Мужчина сел, а он продолжал стоять. Я уступил ему место и встал позади Марлис.

Он оглядел нас.

– Вы, впрочем, можете остаться. Уже не маленькие.

– Скажите цель вашего визита, – сказал папа Уве.

Мужчина откашлялся.

– Итак, я инспектор Вагнер. Я пришёл от местного прокурора.

– По какому делу?

– Я ищу Фритца А. Шнайдера. Он в розыске.

Я едва стоял на ногах, задел остывшую печь.

Марлис и папа Уве посмотрели на меня и тут же одновременно отвернулись.

Ну и на этом спасибо.

– Но зачем вы пришли к нам? – сказал папа Уве. – Его здесь нет с того момента, как он бросил свою жену и уехал в Арбайтенграунд.

– Я знаю, но надо убедиться в этом. Кстати, мне ещё известно, что потом фрау Шнайдер вышла за вас и родила вот такую красавицу. – Он указал на Марлис.

Она покраснела.

– Спасибо.

Вагнер посмотрел на меня.

– А ты и есть Лукаш Шнайдер.

Я кивнул. Слова застряли в горле, может от страха – не могу сказать. Но он пожирал меня взглядом.

– Ты чем-то похож на него. – Вагнер улыбнулся.

Мне от этой улыбке стало немного легче.

Он положил руки на стол.

– Дело просто в том, что герр Шнайдер, будучи ювелиром с Весенней улицы, украл из магазина, в котором работал, кольцо с бриллиантом размером в 0,05 карат. Стоит оно, на минуточку, около 160000 марок.

Я едва не фыркнул.

«За этот блестящий кусок камня? Да вы шутите!»

Однако я ничего не сказал.

Между тем Вагнер продолжал:

– В последний раз его видели в автобусе, потом он вышел на Революционной улице и повернул за угол. Больше его не видели. Есть вероятность, что он незаконным путём (может, даже с помощью соучастников) добрался сюда, до Нордеграунда.

Папа Уве кивнул.

– Понятно. Но я его не видел.

– Вы хоть знаете, как он выглядит?

– Конечно. Я видел фотографии.

Вагнер встал.

– Что тут сказать? Мне придётся осмотреть вашу квартиру – такова официальность. Но, помните, если что-то подозрительное увидите, то…

глава 3

Мой отец вор, и его ищут в двух странах.

Отлично.

Если честно, я после первого шока от услышанного больше не испытывал никаких чувств к этой ситуации – словно смотрел какой-то детективный фильм, не более того. К отцу я тоже никаких чувств не испытывал; он покинул меня, когда мне было два годика, так мне говорила мама. А через пять лет она к другому ушла, оставив нас с Марлис и папой Уве.

В общем, ничего особого не изменилось, но его фотопортрет развесили по всему городу! Теперь на меня люди поглядывают искоса, а некоторые в школе даже показывают пальцами: мол, смотрите, сын преступника.

Но мне не стыдно.

Потому что я не считаю себя его сыном.

Прошло несколько дней. Мой друг-чех, Якуб Крупский, выздоровел и вернулся в школу. За обедом он нагнулся ко мне:

– Я всё знаю про этого Шнайдера. Сочувствую…

– Он мне никто, понятно?

Он был обескуражен.

– Нельзя же ведь так…

– А мне что, заплакать и сказать: «Ох, за что Господь наделил меня таким отцом?» Он для меня никто.

– Дело твоё…

Наступило молчание. Мы доели обед, и Якуб сказал:

– Сегодня пришло письмо от тёти Берты.

– И?

– Она меня приглашает летом в Арбайтенграунд! Уже в пятый раз и на всё лето.

Я улыбнулся.

– Поздравляю.

– Она отправит деньги, а я сам полечу до Арбайтенграунда.

– Но тебе придётся сделать посадку в Швеции.

Он подмигнул.

– А это разве плохо?

– Везёт тебе, гадёныш!

– Слу-ушай, а ведь я могу спросить её, можно ли взять тебя с собой. Как тебе такое?

Глаза мои округлились, а ложка застыла на полпути ко рту.

– Серьёзно?

– Ещё как! Только спроси у своего отчима, ладно?

– Я… Да-да, обязательно, конечно… Боже, спасибо…

Он махнул рукой.

– Пока рано благодарить. Спроси у него.

– Нет.

– Но почему? Разве я не могу увидеть Арбайтенграунд?

Мы вдвоём сидели и пили чай. Марлис читала у себя в комнате.

– Это очень далеко.

– И что? Зато я не буду один – со мной Якуб.

Папа Уве усмехнулся.

– Такой же ребёнок, как и ты.

– Зато он не впервые летал к тёте.

– А если с вами по дороге что-нибудь случиться? В Швеции, например.

– Но ведь ты летал в моём возрасте, хоть и на дирижаблях.

Он вздохнул и погладил бороду.

– Тогда были времена трудные, сынок, а сейчас… Нет, не могу я так рисковать. Извини, но нет. Я тебя очень люблю, а такое путешествие с пересадками, ни в какие рамки.

Я опустил голову.

– Я понял тебя, папа.