Отец постарел, на лице прибавилось морщин. Он улыбнулся широко, от души, – как жил: без оправданий, без сожалений, без подстраховки. С первого же взгляда на Тома Уокера становилось ясно, что это за человек, он сам открывался вам. Было сразу понятно: он