Тот, кто только думает, что всё – пустота, но не ведает о законе причинности, проваливается в вечный, чёрный как смоль, ад.

Бодхидхарма

Российским пограничникам, паладинам Всевышнего, посвящается.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Территория нафса

глава первая
Первокурсники

Двор батайского техникума – глухое место. Поросший травой асфальт, остатки белой краски-разметки для занятий НВП, высокие ржавые баскетбольные столбы, покосившийся турник, обшарпанная стена складов. И никого.

Изредка материализуются здесь смутные силуэты, окутанные облаками душной травы, корчатся согбенные тени сторонников внебольничных вакцинаций, суетятся энергичные фигуры наскоро любящих друг друга партнёров, и, куда уж без них – дискутируют переполненные адреналином адепты традиционных русских ток-шоу, с аргументацией по почкам, лицу и прочим слабым местам спорящих организмов.

Диспут выстраивался однобоко. Одиннадцать объясняющих на одного слушателя. Лекторы организовали красивый круг, оппонент лёг на асфальт, подобрал ноги, и хлюпал окровавленным носом.

Старший из одиннадцати бил резко, точно и больно – ботинки армейские, с железными набойками. Хорошие ботинки, подарок брата, дембельнувшегося из десантуры.

«Лектор» устал. Остановился отдышаться. Поинтересовался:

– Ну что, лошара? Штаны сам снимешь или помочь?

Лежащий глянул вверх на в целом доброе веснушчатое лицо палача, известного в техникуме под именем Сенёк. Ничего не сказал, уперся руками в землю, хотел встать. В бока мощно врезались пять ног. Над площадкой грянул дружный жизнеутверждающий смех.

– Может, хватит? – глухо поинтересовался воспитуемый, сплевывая сгусток крови. – Мало собак на улицах? Что людей-то?

– Ты смотри! – Главный, судя по голосу, обиделся. – Права качает! Ты, падла, нам разрешение будешь давать? Ну-ка, пацаны, держите девочку!

Четверо перевернули парня на живот, растянули за руки и за ноги. Двое привычно забарабанили ногами по почкам и печени, чтобы усмирить брыкающуюся жертву. Старший наклонился и начал стягивать с избитого мальчишки штаны, уже расстегнутые кем-то из заботливых веселых друзей.

Голос донесся со стороны. Неожиданный. Громкий. Отвлекающий от интересного занятия.

– Голубые, что ли?!

Пацаны замерли. Даже как-то растерялись сначала. Оказалось, ничего страшного. Просто во внутренний двор техникума занесло ещё троих парней с их же курса.

Сенёк выругался под нос, посмотрел на расстегнутую ширинку и недобро шагнул к гостям:

– Валите, пацаны, тут наши проблемы!

Смуглый крепкий, хорошо прикинутый парень, самый высокий среди прибывшей троицы, сделал удивлённое лицо:

– Что за проблемы? Может, поделитесь?

– Ты не понял? Я сказал – валите!

– Брат! Я сам решаю, что мне делать. Если хочешь что-то запретить – обоснуй.

Старший покраснел. Прошептал, рассыпая слюну:

– Если ты сейчас не свалишь, обезьяна черножопая, я сам тебя в асфальт закопаю.

– Ты мне? – как-то слишком спокойно поинтересовался смуглый.

– Да тебе же, урод!

Парень задумался. Потом кивнул спутнику:

– Егор, там у складов лопаты. Принеси одну.

И остался стоять на месте.

О жертве забыли. Избитый парень натянул штаны и пополз к забору. Воспитатели уставились на безмятежных наглецов. Сенёк красиво и резко сплюнул.

– Кто-то драки хочет?! Ну-ка, пацаны, подержите армяна, сначала его отпетушим, а потом с мусорским разберемся.

Девять лучших Сеньковских торпед двинулись вперёд как это не раз бывало на улицах, но, как не бывало никогда, замерли на полпути.

Смуглый держал в правой руке «Стечкина», стволом прямо в наступающих.

Старший растерялся:

– Пацаны… Да он у него того… Пластмассовый он у него…

– Пластмассовый? – не понял странный парень. – Ты про пистолет?

И бабахнул в сторону. Зазвенело разбитое в старом сарае стекло.

Пацаны попятились.

– Ты прекращай! – закричал кто-то. – Мы уходим!

– Стоять! – смуглый хотел чего-то большего. – Буду стрелять по тем, кто бежит!

Кто бы слушал. Рванули все. Только бледный и растерянный Сенёк не тронулся с места.

Захлопали выстрелы. Оборачиваясь на бегу и замечая валящихся на землю простреленных корешей, пацаны остановились. Только один, самый шустрый, успел перемахнуть через забор и потеряться.

– Всем ко мне! – скомандовал страшный парень.

Избитый студент дополз до забора в дальнем конце двора, привалился спиной к бетону и наблюдал, как смуглый строит пацанов по стершейся линии на асфальте.

– На колени! – негромко, но убедительно сказал смуглый.

Почти все бухнулись сразу. Двое с окровавленными ногами, в соплях и слезах, сначала не хотели, жалуясь на боль, но в конце концов пристроились рядом.

Из-за угла появился похожий на смерть, если принять лопату за косу, третий из загадочных гостей.

Смуглый взял инструмент, протянул бледному старшему:

– Ты хотел закопать меня в асфальт? На, копай!

Сенёк отчаянно замотал головой:

– Я пошутил! Пошутил!

– А твоя фамилия не Петросян? Нет? Так много шутишь. Бери лопату.

Сенёк, пусто глядя перед собой, взял лопату.

– Ну, – подбодрил смуглый. – Копай.

Гроза техникума, ужас батайских улиц ещё раз посмотрел на пистолет, вздохнул, и железо зазвенело об асфальт. Будто в часовне зарядил колокольный перебор. Сообщники, потея и теряя кровь, следили за Сеньком и отморозком с пистолетом. Асфальт не поддавался. Брызгали красно-голубые искры.

Осмелел один из страдальцев на коленях, рыжеволосый, необыкновенно худой:

– Брат! – обратился он к смуглому. – Пацаны кровью истекут, помрут же.

– Да? – улыбнулся тот. – Ну перевяжи. Видел, как в кино про войну?

Рыжий тяжело поднялся, встряхивая затекшие ноги, подошёл к раненым, стянул рубаху, разорвал на полосы и принялся неумело бинтовать.

Со стороны улицы завыла сирена.

– Что? – спросил смуглый у землекопа, – твои уже в мусарню стуканули?

Сенёк оглянулся на пацанов:

– Нет. Мои не могли. Может, этот, за которого вы впряглись? Он мусорской стопудово. Я вас предупреждал.

– Ладно. Ты копай. За базаром надо внимательнее наблюдать. А парня я заберу. Если тронешь, убью.

Старший что-то пробурчал в ответ, но никто не услышал. Троица, поддерживая избитого мальчишку, уходила в соседний двор через дыру в заборе. Остальные, видя такое дело, побежали кто куда. И только рыжий продолжал перевязывать раненых.