Глава 1. Новый советник президента

Новый президент Америки Джонатан Фривотер сидел в своем кресле и изучал разложенные перед ним документы. Его предшественник поспешно сложил с себя полномочия после восстания в Ленинграде, сославшись на состояние здоровья. Джонатан на тот момент был конгрессменом от штата Мэн и лишь готовился к выборам, что должны были пройти через несколько лет. Однако события в Союзе, эхом прокатились по миру, не обойдя стороной и Штаты. Так что Джонатану пришлось взять бразды правления государством в это неспокойное время.

Информации было слишком мало. После победы во Второй мировой Союз закрыл свои границы. Да, Европа оказалась под пятой коммунистов, Америке тоже сильно досталось, понадобилось почти столетие, чтобы восстановить силы. Информация с Востока поступала редко и была в основном обрывочной. Союз свято хранил свои тайны. Предшественникам Фривотера пришлось подписывать кучу соглашений с бывшим союзником, чтобы сохранить суверенитет США. Однако, гибкость не значит слабость. Сотню лет американцы наращивали военный потенциал, чтобы в один прекрасный день скинуть советское ярмо. И вот кажется момент настал.

– Мистер президент, вы меня вызывали? – На пороге кабинета стоял Фредерик Стил, загадочный советник, появившийся в Белом Доме около года назад. Он обладал невероятно обширными сведениями о Союзе и его военном потенциале.

– Входите, мистер Стил. – Джонатан указал на кресло напротив его стола.

Стил, поскрипывая механическим протезом доковылял до кресла и присел.

– Вы приказали направить флот к берегам Европы. – Джонатан не спрашивал, он утверждал. – Вы думали, что я не узнаю про это?

– Как раз наоборот, мистер президент, – криво улыбнулся советник, – я рассчитывал, то вы узнаете и начнете действовать!

– Черт вас дери, Стил, – вскипел президент, – вы же знаете, что мы не готовы к большой войне с Союзом! У них есть оружие, которое нам недоступно!

– Вы о магии? – Стил холодно посмотрел на президента.

– Вот именно! – Джонатан с силой ударил кулаком по столу. – Нельзя не учитывать этого параметра! За шестьдесят лет после того, как магия была открыта, нам не удалось заполучить ни одного артефакта. Непонятно, каким образом Советские ученые используют магию и почему она остается в пределах Союза? Мы не сможем воевать с армией магов!

– Только в том случае, если у нас не будет собственной, – ответил Стил, – я не настолько глуп, мистер президент, чтобы ввязываться в драку, в которой не смогу победить.

Джонатан выразительно посмотрел на изуродованное лицо советника.

– Ну, хорошо, однажды я в такую драку ввязался, и вот, что со мной стало, – советник хрипло рассмеялся, – больше подобной ошибки я не допущу.

– Так в чем ваш план? – Фривотер откинулся в кресле. – Ударить ядерными ракетами и выжечь весь Союз дотла?

– Нет, конечно, – фыркнул Стил, – это все нужно только для отвлечения внимания. Все эти ракеты – не более, чем хвастовство мускулами. Нам нужно, чтобы Союз занервничал.

– Насколько мне известно, там и так неспокойно, – сказал президент.

– О, да! – улыбнулся Стил, отчего его лицо приняло совсем уж нечеловеческое выражение, словно улыбался пустой череп. – Но этого недостаточно.

– И что потом? – Президент с интересом смотрел на калеку в кресле напротив.

– Потом мы заберем у них магию, поставим себе на службу и в итоге сотрем в порошок всех, кто встанет у нас на пути!

– Мистер Стил, вы не американец, – покачал головой президент, – но вы должны понимать, что США – самая великая страна на планете, мы должны стоять во главе мира. Однако, это не значит, что я и все правительство – сумасшедшие маньяки, готовые уничтожать целые страны. Геноцид нам не нужен, это плохо сказывается на рейтингах.

– Конечно, мистер президент, – кивнул Стил, – я это прекрасно понимаю. Корабли, вошедшие в Балтийское море, готовность ядерного оружия – это не более, чем показуха, ширма для прикрытия главной операции. Союз сейчас ослаб. Чтобы там ни говорили про диктатуру и тоталитаризм, но именно она держала этого колосса на глиняных ногах, удерживала его от падения. Сейчас вся страна гудит, как растревоженный пчелиный улей, не хватает маленького толчка, чтобы все развалилось. А рухнув, Союз больше никогда не соберется: нет такой силы, чтобы удержать его от падения и нет такой силы, чтобы его заново восстановить.

– В начале прошлого века такие силы нашлись, – возразил Фривотер.

– Это был уникальный момент истории, сложившимися обстоятельствами воспользовались сильные и деятельные люди. Сейчас же таких людей просто нет. Не в этом мире. Доверьтесь мне. Вместе мы снова сделаем Америку великой. Вы правы, я не американец, но я и не советский человек, я просто калека, что хочет мира и процветания для страны, давшей ему дом и пищу! Давшей ему надежду!

Джонатан Фривотер с удивлением увидел блеснувшие слезы в глазах Стила. Неужто этот ужасный человек не врет сейчас? Стил прямо посмотрел в глаза президента.

– Вы настоящий американец! И патриот! – Президент вышел из-за стола и протянул Стилу руку.

– Спасибо, мистер президент. – Стил поднялся с кресла и крепко пожал руку Фривотера. – Нас ждет великое будущее!

Стил направился к выходу из кабинета.

– Мистер Стил, – президент окликнул мужчину уже у самых дверей, – а что, если Союз все же сумеет дать нам отпор?

– Не беспокойтесь, мистер Фривотер, – зловеще улыбнулся советник, от слез в глазах не осталось и следа, теперь там горел огонь фанатичного безумия. – Я позабочусь о том, чтобы у них не было времени отвлекаться на внешние проблемы. Союзу сейчас придется сосредоточиться на совсем другой угрозе.

Стил вышел из кабинета, оставив президента в нелегких сомнениях.

Фривотер нажал на кнопку селектора.

– Абадайю ко мне, живо! – приказал он и сел в свое кресло.

Президент сидел спиной к двери и любовался видом из окна. На лужайке перед Белым домом играли дети. Некоторых из них Джонатан знал по именам, это были дети сотрудников администрации. Дети носились по изумрудной траве, визжали и смеялись. Джонатан на мгновение захотел оказаться там, вместе с ними, бегать по мокрой от росы траве, ощущать босыми ногами прохладу земли, смеяться просто так! Просто радоваться жизни! Фривотер на мгновение прикрыл глаза. Он сделает все, чтобы дети каждый день могли вот так же беззаботно и радостно смеяться! И если для этого придется уничтожить несколько государств, он готов принести такую жертву. Мир не может жить под пятой тирании! Не должна одна страна диктовать, как жить, всему остальному миру! У каждого народа свой путь, который он определяет самостоятельно. Союз почти уничтожил в людях свободу воли. Но из той крохотной искры, что сохранилась здесь, в Америке, из этой искры разгорится пламя демократии! И дети по всему миру смогут беззаботно играть в пятнашки на зеленой траве! Джонатан не хотел войны, но если она была единственным способом достичь мира, что ж, так тому и быть.

Дверь кабинета бесшумно открылась и на пороге замер небольшого роста человек, гладко выбритый, с аккуратно уложенными темными с проседью волосами и черными внимательными глазами, упрятанными глубоко под нависшие кустистые брови.

– Вы хотели меня видеть, мистер президент? – спросил вошедший.

– Да, Абадайя, входи, – Джонатан повернулся, – нам надо поговорить.

Абадайя Грэхем был главой президентской охраны и наставником Джонатана еще со времен его юности.

Грэхем сел в кресло и внимательно посмотрел на президента. Джонатан молчал, собираясь с мыслями.

– Что тебя тревожит, малыш? – спросил Абадайя.

Фривотер посмотрел на своего наставника. Грэхем всегда знал, что происходит у него на душе, он не донимал его расспросами, просто ждал, когда тот начнет говорить.

– Стил, – коротко ответил президент.

Грэхем молча смотрел на него. Он не строил предположений, по своему опыту зная, что Джонатан не станет тратить слов попусту, а сейчас сам выскажет свои сомнения и мысли.

– Он меня пугает! – признался президент. – Я не могу понять его мотивов. Чего он хочет? Откуда взялся и почему помогает нам? Доверившись этому человеку, не приведу ли я страну к краху?

– Джонатан, я знаю тебя с самого детства. – Грэхем с теплотой смотрел на своего подопечного. – Ты всегда отличался от других. Твоя интуиция и чувства позволяли тебе видеть лучше других, понимать, как поступить в той или иной ситуации. И интуиция тебя никогда не подводила.

– Я не верю в его искренность, – сказал президент. – Стил ведет свою игру.

– Каждый ведет свою игру, – пожал плечами Грэхем, – вопрос в том, в одной ли команде вы играете.

– Я сомневаюсь, что Стил играет хоть за какую-то команду, – с улыбкой ответил Джонатан, – у него свои планы и свои интересы.

– И что с того? Пока ваши интересы совпадают, можно и потерпеть.

– Не совпадают, – покачал головой президент, – в отличии от моей администрации, я не параноик и не сторонник войны. С Союзом можно и нужно договариваться. Да, демонстрация силы необходима, чтобы занять выгодную позицию в переговорах, но геноцид целой страны – нет уж, я не собираюсь вставать в один ряд с главами Рейха. Эта одержимость не доведет до добра.

– Чего ты от меня хочешь? – спросил Абадайя. – Стила нужно устранить?

– За ним нужно следить, – ответил Джонатан, поворачиваясь к окну, – очень внимательно. Нужно чтобы даже его мысли были отражены в отчетах! Нельзя упустить момент, когда он сорвется и в своем безумии решит уничтожить не только Союз, но и вообще всех!

– Я тебя понял, Джонатан, – кивнул Абадайя, – мои люди не спустят глаз с мистера Стила.

– Я знаю, Абадайя, я это знаю. – Президент повернулся и с теплотой посмотрела на старика. – Боюсь, что этого окажется мало! Как несправедлива история, нам бы сейчас очень помогло чудо, но по странному стечению обстоятельств, по прихоти судьбы, и чего скрывать, из-за трусости и высокомерия моих предшественников, именно Союз приобрел монополию на магию! Если бы тогда, в сорок третьем, Америка поспешила и вступила бы в войну, то Советам не достались бы разработки Аненербе! Не случилось бы магического взрыва, что уничтожил половину Европы, оставив от Германии мокрое место!

Джонатан подошел к карте мира, что висела на стене. Иван был бы просто ошарашен тем, что на ней изображено.

Европа, какую он знал по урокам географии, здесь практически отсутствовала. Вместо Германии и большей части Франции плескалось огромное море, которое значилось как Франко-Германское. Часть Скандинавии превратилась в острова, Британия соединилась с материком узкой полоской земли, а южная часть Европы представляла собой практически идеальный полумесяц, начинающийся от Альпийских гор и оканчивающийся Пиренейским полуостровом.

– Сколько миллионов людей тогда погибло. – Джонатан провел пальцами по шероховатой поверхности карты. – Миллионы? Может, десятки миллионов… Сотни! Я не хочу повторения этой катастрофы! Слишком долго мы работали над тем, чтобы дать Союзу отпор, слишком много сил потратили на то, чтобы сделать Америку великой, чтобы теперь все потерять из-за ненависти одного фанатика!

– Я тебя понимаю, Джонатан, – ответил Абадайя, слегка склонив голову, – Ты желаешь мира, признавая, что иногда для его защиты приходится воевать. Мистер Стил же сделал войну смыслом своей жизни, ему неважно с кем и за что воевать, важен сам процесс, конечной счетам таких людей остается смерть – неважно, их собственная или их врагов.

– Рад, что ты это понимаешь, – улыбнулся Джонатан, – всегда считал, что тебе нужно занять место в правительстве.

– Нет уж, спасибо, – ответил Грэхем, – политика – дело грязное, а я пятнаться не намерен, и так слишком много вокруг интриг. Я буду помогать тебе, но, пожалуйста, не проси и не вынуждай меня влезать в это с головой.

– Хорошо, Абадайя, – поспешил успокоить своего наставника Фривотер, – не стану я тебя втягивать в политику, тем более, что твое назначение вызвало бы вопросы, а мне сейчас нельзя отвлекаться.

Грэхем поднялся на ноги, понимая, что разговор окончен.

– К вечеру жду первый отчет по Стилу, – сказал президент, возвращаясь в кресло,

– Конечно, – заверил начальника Абадайя, – Стил теперь и вздохнуть не сможет, не узнай об этом мы!

– Отлично, – сказал Фривотер, – придется пойти на сделку с дьяволом и своей совестью, все ради блага страны.

– Иногда все же цель оправдывает средства. – Джонатан пристально посмотрела в глаза наставника.

Грэхем замер на пороге кабинета и ответил на взгляд бывшего ученика.

Перед мысленным взором Абадайи понеслось множество картинок из его прошлого, развернулись перед глазами страницы из учебников истории. В книгах были иллюстрации, навсегда впившиеся в память Грэхема, из которых его каждый раз пронзал холод и дикое отчаяние. Человечество словно всегда стремилось к самоуничтожению, и лишь ценой огромных усилий продолжало расти и развиваться. Каждое поколение знало войну не понаслышке. Однако именно сейчас мир действительно оказался на грани настоящей катастрофы, человечество словно заглянуло в пропасть, в каньон, наполненной тьмой и смертью, куда его настойчиво подталкивали такие люди, как Стил.

Стил-Дзержинский шел по коридору к лестнице, ведущей в подвальные помещения. Спиной он чувствовал, как следят за ним объективы камер наблюдения, как охранники провожают его подозрительными взглядами.

Советник лишь мысленно улыбался. Пусть себе следят, он к таком контролю давно привык, более того, он считал, что только такой контроль и может привести человечество к миру и процветанию. Стил прожил достаточно, чтобы понимать, что все прекрасные рассказы о светлом будущем, не более чем самообман человечества, коммунизм, с его идеей всеобщего равенства, не просто нежизнеспособен как модель государства, но и опасен как сама идея такого государства. Коммунизм неизбежно превращается в тоталитаризм, прекрасные мечтатели уходят в прошлое, а на их окровавленные плечи встают ужасающие тираны.

Стил усмехнулся. Он и сам был пылким юношей с мечтой о мировой революции в сердце, но со временем истина нашла его, он увидел ложь, грязь и смерть, увидел, на что способны люди, пропитанные идеей революции, еще недавно кричавшие о равенстве, мир слишком быстро сменялся войной, принятие – гонениями, а политическая гибкость – репрессиями. Тогда-то коммунистическое государство и перестало существовать.

Стил нажал несколько клавиш на клавиатуре, кнопки под его пальцами продолжали светиться. Ладони и лицо его вскоре оказались подсвечены алым светом.