Чего нельзя говорить в кабаке

В промозглый декабрьский вечер, когда сыростью пропитываются даже стены домов, в небольшой кабачок, возле Старого моста, заглянула компания повес.

Это были баронет Итон Стаффорд, виконты Мерфи Вудвордт и Валтер Адкок, молодой граф Джон Кнайнборн, а также сквайры Джефри Милнер и Дин Аттервуд.

Повесы заглянули в кабачок, чтобы обсушить платье, согреться, и выпить по стаканчику эля, который варили в этом заведении бесподобно.

В кабачке, который назывался «Червивое яблоко», уже сидели двое юношей в сером. Одного из них звали Майкл Доббс, второго Дик Кейси. Оба круглые сироты, воспитанники сиротской роты, которую учредил юный король, едва взойдя на трон.

Эти двое посиживали в углу, попивали эль, и что-то обсуждали.

Ввалившаяся компания сквайров, поначалу, не обратила на этих двоих никакого внимания. Однако, обсушившись, согревшись, а также опрокинув по паре кружек эля, благородные лорды начали задевать серых.

Те не стали нарываться на неприятности. Он подозвали разносчика, отдали ему полшиллинга за пиво, и направились к входной двери.

– Смотри-ка, наши крыски побежали с корабля! – не совсем трезвым голосом воскликнул Итон Стаффорд.

– Пусть идут, – попробовал урезонить его Кнайнборн, – нам нет до них никакого дела.

– И верно, – икнул Итон в ответ, – нечего безродным соваться в те места, где отдыхают благородные. Если уходят, пусть пррроваливают!

На этом бы все и кончилось, если бы серые не рассудили, что соседний кабак ничем не хуже этого. Они прошли с полсотни шагов, и очутились в кабачке под названием «Веселый утопленник».

На их беду, повесы, гулявшие в «Яблоке», тоже решили сменить заведение.

Пьяные ноги прямиком принесли их к «Утопленнику».

Увидев давешнюю парочку серых, веселая компания взорвалась хохотом:

– Нет, ты посмотри только, Итон, – заорал Джефри Милнер, – твои любимцы тут как тут! Ты, помнится, говорил, что нечего бродягам отдыхать там, где присутствуют отпрыски благородных семей! Ну-ка, вели им убраться отсюда тоже!

– Господа, – проревел Итон сиротам, пьяно хохоча, – не угодно ли вам покинуть заведение? Вы же видите, сюда пришли настоящие воины. Серым, с их жестяными ножичками, тут делать нечего! Брысь отсюда!

Серые обменялись взглядами. Может, хмель тому был виной, а может, наглость молодого Итона перешла все границы, но один из них, тот, что сидел лицом к вошедшим, ледяным голосом спросил:

– Или что? Хотите сказать, что у вас хватит духу вышвырнуть нас отсюда силой?

Повесы от такого отпора немного пришли в себя. Он перестали смеяться, и нахмурились. Кое-кто из них даже потащил меч из ножен.

Серые, наоборот, расхохотались.

– Как ты думаешь, Майк, не спеть ли нам песенку? – поинтересовался Дик Кейси. – Эти господа явно приуныли. Развеселим их!

– Отчего же не спеть? Споем! Самое время!

И оба во всю глотку грянули «Ты красотка моя».

Сквайры оскорбились.

– Что позволяют себе эти мужланы? – озадачено спросил Валтер Адкок, – они изволят издеваться над нами?

– Похоже, пора вразумить их, – поддакнул Дин Аттервуд.

– Давайте вышвырнем их! – рявкнул Вудвордт.

Но стоило виконту сделать шаг по направлению к серым, как навстречу ему из ножен, со свистом, вылетели четыре клинка.

Мечи серых оказались совсем не жестяными. Каждый их них держал в руках узкий палаш с полной заточкой на нижнем лезвии, и на две трети на верхнем. Таким мечом можно накосить ужасные раны, ударом снизу вверх. Кинжалы – под стать мечам. Каждый их них был, всего на половину, короче палаша.

Мерфи , увидев сталь перед глазами, остановился.

– Это такое милое заведение, – заметил граф Кнайнборн своим мелодичным, неторопливым голосом. – Зачем же нам выяснять отношения, прямо тут, в этом кабачке? –

Похоже, он один из всех, сохранил признаки рассудка:

– Смотрите, как хозяин хватается за голову! Не подышать ли нам свежим воздухом?

– Я предлагаю господам серым выйти на улицу, и полюбоваться, какие у нас мечи, – прорычал Итон Стаффорд, топнув ногой.

– В ваших словах, сэр, есть изрядный смысл, – признал Доббс. – Подышим свежим воздухом! Следуйте вперед, господа, мы не преминем, к вам, тотчас присоединиться.

Так хозяин избежал разгрома и убытка.

Чего нельзя петь на улице

Сквайры вышли на улицу, сопровождаемые издевательской песенкой, которую, хохоча, распевали двое серых.

Оказавшись на улице, шестерка повес сгрудилась посреди улицы, и принялась совещаться.

– Я считаю ниже своего достоинства обнажать оружие против черни, – заявил Джон Кнайнборн. – К тому же их всего двое, а нас шестеро. Вы развлекайтесь, господа, а я понаблюдаю. Любой из вас легко справится с этими крестьянами.

С этими словами он перешел улицу, закутался в плащ, и застыл у парапета набережной, неподвижный, как статуя.

– Я слышу, тут распевают премилую песенку? – послышался голос, в глубине улицы, где-то за спиной у сквайров. – Позвольте и мне присоединиться к хору!

Сквайры оглянулись. Это был Томас Пибоди.

Томас, учтиво раскланиваясь, пробрался сквозь толпу джентльменов. Оказавшись рядом с Доббсом и Кейси, обменялся с ними кивком, и тоже обнажил оружие.

– О, только посмотрите-ка, – расхохотались повесы, – у них уже трио!

– Как мы поступим? – спросил Дин Аттервуд. – Кинем жребий, кому из нас троих проучить этих наглецов, или попросить этих господ самим выбрать себе противников?

– Не потребуется ни того, ни другого, – рассмеялся Пибоди, – нас трое, а вас пятеро, следовательно, силы совершенно равны.

Итон Стаффорд топнул ногой в ярости:

– Вот как, господин крыса? – яростно заревел он, оскалившись, – я один разгоню всю вашу шайку, а потом еще нашлепаю, пониже спины, тому, кому не хватить ума вовремя убежать!

– Ну что же, тогда давайте посмотрим, кто кому надерет задницу, – предложил Майкл Доббс, атакуя Итона.

Тот еле успел отбить удар, сразу перестав улыбаться.

– Что здесь происходит? – раздался зычный голос. – Приказываю всем убрать оружие в ножны! Разойтись, пока никто не пострадал!

К строю дуэлянтов присоединился патруль, состоявший из шести молодых людей.

Пятью пикинерами, по виду, вчерашними крестьянами, командовал низкорослый человек с зычным голосом, тоже одетый в серое.

Несмотря на небольшой рост, он был очень широк в плечах, имел властный взгляд, и уверенные движения. Он, осмотрев молодых людей, покачал головой.

– Кто вы такой, чтобы сметь приказывать потомку благородного рода? – вызывающе крикнул ему Валтер Адкок. – Еще одна серая крыса, которая не может назвать своего отца?

Низкорослый командир покраснел, и закусил губу.

Потом, помолчав немного, он улыбнулся и сказал:

– Я и мать свою еле помню, господин виконт, поскольку она умерла, когда я был совсем ребенком. Я являюсь круглым сиротой. Зато вам будет любопытно узнать имя человека, который сейчас вас убьет. Меня зовут Иосиф Хопкинс, я сегодня командую патрулем… простите, командовал до сей минуты. Но, поскольку я люблю петь, я слагаю с себя полномочия командира патруля. И охотно присоединюсь к хору.

С этими словами он повернулся к одному из солдат и сказал ему:

– Пенроуз, бегите в казарму, поднимайте тревогу. Вам надлежит найти лейтенанта, и доложить ему обо всем, что вы здесь видите. Ну, что же вы стоите? Бегом!

Солдаты с топотом умчались. После этого Хопкинс, обнажив оружие, стал рядом с другими серыми.

– Прежде чем вы начнете, господа, позвольте мне заметить, что вы действительно размножаетесь, как крысы, – раздался голос графа Кнайнборна. – И я хочу сказать, что вы отвратительно поете.

И он, сбросив плащ, достал свой меч из ножен. Затем присоединился к остальным пяти сквайрам.