Персонажи романа вымышлены, всякое сходство с существующими должностными лицами и учреждениями – случайно.

Можно все время дурачить некоторых, можно некоторое время дурачить всех, но нельзя все время дурачить всех.

Авраам Линкольн

Тьма накрыла самый веселый город на Земле. Ворчливо рокотал прибой, пологие волны, растерявшие к ночи свою экспрессию, облизывали сваи причала. Вздымалась безбрежная масса соленой воды, прозванная таврами Темной пучиной, древними греками – Морем Негостеприимным, арабами – Карадениз, а суровыми русскими – просто Черным. За бетонным причалом жил ночной жизнью курортный город – излюбленное место проживания богатых и наделенных властью людей. За охраняемым эллингом и шеренгой прогулочных шхун стояла вместительная моторная яхта. Она относилась к разряду крейсерских, рассчитанных на дальние туристические походы, имела среднее водоизмещение и среднюю длину. В лунном свете поблескивали белоснежные борта. Прямой, без перегибов, нос, клинообразный форштевень, придающий судну схожесть с акулой. Двухуровневая надстройка смещалась к корме, вследствие чего удлинялась передняя палуба и сокращалась задняя. На первом уровне надстройки размещалась кают-компания – наклонные окна и стреловидные элементы обшивки навевали что-то футуристическое. Над кают-компанией возвышался кокпит – капитанский мостик. А венчала элегантную посудину пирамида радиолокационного оборудования, придающая эксклюзивному изделию весомый и убедительный вид. На борту просматривалась лаконичная надпись – «Ковчег».

Фонари в данной части причала не работали. Обзор со стороны ближайшего ресторана, где еще гулял народ, заслоняли пышные магнолии и вереница молодцеватых кипарисов. Изредка дефилировали отдыхающие, смеялись, кто-то пел, отчаянно фальшивя: «И я готов расцеловать город Сочи…» Кто-то проходил шатаясь, произнося невразумительные звуки. На яхту у причала народ не обращал внимания. В данной местности глаз бы резал старый ржавеющий катер. В Сочи, как в Москве: не хочешь выделяться в общей массе – купи себе «Хаммер». На «Ковчеге» работали дежурные фонари, освещался блеклым светом переброшенный с причала трап. В ходовой рубке, озаренной подсветкой приборных панелей, курили, созерцая причал, капитан и его помощник. Один из мужчин раздраженно повел плечами: в глубинах судна что-то упало, прорезался пьяный мужской голос. Загулявший господин порывался выйти на свежий воздух, но плохо представлял, где здесь выход и куда его вообще занесло.

– Где я, люди? – бубнил он под нос, воюя с рослой приступочкой. Его поддерживала женщина, она хихикала, не давала партнеру упасть.

– Дорогой, дорогой, ты уже все забыл, – лепетала она. – Не ходи туда, держись за меня. Пойдем-ка в кроватку, я тебе там такое покажу, ты просто обалдеешь…

– А ты кто, блин? – стал возмущаться сильно пьяный мужчина, хватаясь за выступающие части тела обольстительницы.

– Я Ира, – хихикнула девушка вполне определенного поведения. – Имею честь представиться, дорогой, – отдельная сексомоторная компания города Сочи, как ты и заказывал, – и залилась заразительным смехом. – Такси уже уехало.

– Да ты что? – поразился загулявший клиент. – Так т-ты вроде русская… А я т-точно помню, была к-ки… к-ки… таянка… м-молоденькая, н-ну, в натуре, м-мечта педофила…

– Она в астрале, скоро к нам присоединится, – успокаивала девица, икая от смеха. – Не волнуйся, девочка уже совершеннолетняя. Давай же, разворачивайся, возьми верный курс, нас ждет уютная постель. Вот умница, вот молодец, ах ты мой единственный…

Шум на палубе затих.

– Черт знает что, – проворчал капитан. – От таких клиентов сплошные убытки. Вози их, катай, ублажай, а они тебя в грош не ставят, хамят, портят мебель и оборудование – быдло, блин, финансово обеспеченное…

Шевельнулся помощник капитана, окутанный сизоватым дымком.

– Вас это не сильно удивляет, Петр Ильич. Вы просто констатируете.

– Заметно, Андрюша, что ты у нас человек новый, без году неделя, – усмехнулся капитан. – Вроде не безусый юнец, а вот ни хрена не смыслишь в городе Сочи. Все в порядке, успокойся, – и заказчик, не желающий демонстрировать свою личину, и уйма денег, выброшенная на ветер, и даже приказ взять на себя управление чужим судном – под чью-то там ответственность. Тут вечные причуды – их, богатых, не поймешь. То ли разыгрывают кого-то, то ли сюрприз готовят. Нам заплатили – мы возим, потакаем капризам и помалкиваем в тряпку. А заплатили нам, прямо скажем, щедро, даже не верится. Одного не пойму, почему такое странное условие… – капитан задумчиво помолчал. – Клиент, которого я в глаза не видел, забраковал моих людей и отправил в рейс работников, которых я практически не знаю. Вот это действительно странно. Будем надеяться, что они умеют справляться со своими обязанностями…

– Вы правы, Петр Ильич, – поддакнул помощник. – Обычной блажью богатых этот поступок не объяснить. Даже мы с вами, получается, едва знаем друг друга. Хочется верить, что сработаемся.

– Да уж, – пробормотал капитан, включая подсветку часов. – Долго еще эти черепахи тянуться будут?

И снова послышался нетрезвый вокал на набережной. Мужчина шел зигзагом – по всей ширине тротуара – и горланил что-то застольное. Под локоть его придерживала фигуристая женщина на высоких шпильках. Поравнявшись с яхтой, она придержала кавалера, стала что-то вкрадчиво ему втолковывать. Пьяница заткнулся, переваривал услышанное. Потом изумленно протянул:

– Да-а-а? – После этого дама потянула кавалера за локоток, и через минуту трап прогнулся под весом двух тел.

Закачались кипарисы, затряслась магнолия, и из парковой зоны на набережную вывалилось двое пьяных. Похоже, яхта «Ковчег» в эту ночь притягивала исключительно тех, кто уже ни в зуб ногой.

– Где мы? – пробормотал один из них, пытаясь определиться в пространстве. Он встал, расставив ноги, чтобы не упасть, затряс головой, одновременно вращая ею. – Слышь, братан, а чего мы сюда приперлись, а?

– Димон, ты отличный парень, – проговорил приятель, хлопая его по плечу. – Давай еще по одной – и на боковую. Я знаю одно отличное местечко – это здесь, совсем рядом… – он схватил собутыльника под локоть и поволок к гостеприимно переброшенному трапу.

Только эти двое скрылись в переходах второй палубы, как приглушенно заурчал мотор, и рядом с яхтой остановился невзрачный седан. Водитель выключил фары, двигатель продолжал работать. На сей раз пьяной была женщина – она выбралась с заднего сиденья, растрепанная, с неплохой фигурой, куда-то побрела, волоча за ремешок сумочку. Встала, как лошадь перед барьером, словно о чем-то вспомнив, стала растерянно озираться. Неожиданно подвернулась шпилька, женщина чуть не упала, но вовремя выпрыгнул из машины подтянутый паренек, подхватил ее под мышки. Она пробормотала, еле ворочая языком:

– Сладенький мой, ты еще здесь… Возьми меня, мой мальчик, прямо здесь, скорее, я уже не могу… Ну, что же ты… Блин, или могу? Эй, эй, не снимай с себя ответственности, раз уж завел такую важную даму… – Она захихикала и полезла пареньку в штаны. А у того, по-видимому, были другие планы. Он посмотрел по сторонам и повел женщину к трапу. При этом он претерпевал неудобства: женские ноги путались в его ногах, что грозило падением и последствиями, а ее рука продолжала изыскания в его штанах.

– Не могу на это смотреть, – проворчал капитан, отходя от окна. Он еще раз глянул на часы. – Ладно, Андрюха, пойду проверю машинное отделение, а ты, как все соберутся, дай мне знать. Заказчик утверждал, что общее число клиентов десять.

– Отлично, Петр Ильич, семеро уже здесь, – отозвался помощник, раздавливая сигарету в подвесной пепельнице. Он курил нечасто, удовольствия от процесса не получал, а если брался за сигарету, то только ради компании. Мужчина проводил глазами удаляющуюся спину капитана, вновь припал к иллюминатору.

А с яхты на берег спустились две смешливые девчушки. Цокая каблучками, весело переговариваясь, они припустили по тротуару. Проводили глазами очередную неприметную машину, притормозившую у «Ковчега», – оттуда извлекали нетрезвого «клиента». Одна из девчушек приглушенно прыснула:

– Ой, умора…

И обе побежали дальше. Удалившись от набережной, они свернули на примыкающую аллею. Там стояла машина с погашенными фарами. Опустилось переднее стекло, девушки прильнули к дверце. Захрустели новенькие банковские купюры. Каждая взяла сколько ей причиталось.

– Ну, парнишка, добавь еще, – жалобно протянула девчушка. – В качестве бонуса – за точность и исполнительность. Ты даже не представляешь, как мучительно хочется денег…

Обе прыснули. Ухмыльнулся человек в машине, добавил каждой по две банкноты, и обрадованные девчушки, весело чирикая, зацокали дальше. Поднялось стекло, водитель погрузился в ожидание…

На пятидесятой минуте пополуночи в машинном отделении «Ковчега» проснулась жизнь. Заработал румпельный двигатель, оживляя рулевой привод. Сутулая личность перепрыгнула на причал, отвязала швартовочный трос от чугунного кнехта. Вернувшись на яхту, член команды что-то нажал на панели, закрепленной у фальшборта: поднялся и сложился трап. Потащились металлизированные канаты сквозь швартовочные клюзы – вырезы в бортах, окаймленные литыми рамами. Зажглись сигнальные огни на капитанском мостике. Красавица яхта медленно отходила от причала задним ходом. Бурлила и пенилась вода под несущим винтом. Удалившись от берега метров на сто, рулевой застопорил винт, яхта медленно разворачивалась. Граненый, острый, как нож, форштевень, переходящий в иглообразный бушприт, нацелился на открытое море. Снова заработал двигатель, вспенилась вода за кормой. Убыстряясь, судно двинулось вперед и вскоре мчалось, разрезая волну, на максимальных сорока узлах. Оно удалялось в ночь, а за кормой таял город, прославленный в песнях, мечтах и статьях уголовного кодекса – не унывающий, хорошеющий год от года, город, где проматываются состояния, где проводятся пафосные кинофестивали, где ударными темпами возводятся олимпийские объекты, невзирая на разгильдяйство и повальное воровство…

Солнечный лучик пробился через толстое стекло иллюминатора, зацепил раздвинутые шторки, прыгнул на широкую кровать. Там он немного помедлил и все же перебрался на мужчину. Последний спал в одежде поверх покрывала. Он был жилист, относительно молод, имел спортивную фигуру. Одет был в легкий парусиновый костюм бежевой расцветки – явно не ширпотребовское барахло. Густые темные волосы, модельная стрижка, безвкусная челка через весь лоб. Мужчина выглядел неважно. Костюм испачкан, ботинки в грязи, лицо опухло. Глаза закрывали солнцезащитные очки с огромными пафосными стеклами. Зачем они ему понадобились во время сна, непонятно. Он словно почувствовал, что по нему хозяйничает посторонний – солнечный зайчик. Дернулась голова, он судорожно вздохнул, закашлялся. Подскочил, начал озираться. Со зрением что-то происходило, он пока не разобрался… Ругнулся, стащил с себя очки, изумленно на них уставился. У мужчины был неприятный продирающий взгляд. И лицо, отекшее и серое, не внушало симпатии. Он брезгливо отшвырнул очки в угол – что за бардак, никогда у него не было таких. Мужчина яростно потер глаза, скривился от боли, зацепив свежую ссадину под глазом – у него и ссадины такой не было! Он медленно приходил в себя, сжал кулаки и зубы, стал осматриваться. Колючий взгляд придирчиво ощупывал интерьер каюты – в принципе, неплохо, что-то вроде «пяти звезд». Сместился к иллюминатору, за которым простиралась безбрежная синь, сияло солнце, и в небе не было ни облачка. Он вскинул руку с часами – утро, начало одиннадцатого. Все правильно, понедельник, первое июля… Какое, на хрен, правильно! Мятущийся взор уткнулся в грузное мужское тело – оно лежало на второй половине кровати и зловеще сопело, разметавшись во сне. Голова сновидца была отвернута. Такой же мятый, в безразмерной канареечной рубахе поверх хлопковых брюк, взъерошенный, основательно за сорок, в волосах поблескивали капельки седины. Зловещее сопение перерастало в прерывистый храп.

Мужчина в парусиновом костюме недоверчиво таращился на мужика, с которым проспал всю ночь. Смирившись с мыслью, что это не сон, прошептал:

– Ну, зашибись… – и сжал голову, в которой с треском рвались снаряды. Он справился с болью, прислушался. Нюх на неприятности подсказывал, что судно находится в открытом море, но двигатель не работал – как он ни вслушивался.

Напрашивался логичный вывод: судно никуда не плывет. Спохватившись, он принялся обшаривать карманы. Документов и телефона не было. Он проверил еще раз, точно не было! Дьявол! Зато деньги на месте. Мужчина выудил из внутреннего кармана мятую пачку тысячерублевых купюр, уставился на нее, потом сунул обратно. И в чем, скажите, логика? Он, пошатываясь, добрел до зеркала, со злостью воззрился на свое мятое и опухшее отражение. Кто это?! Прикоснулся к засохшему порезу под глазом. Кровь запеклась, не трагедия, зарастет за несколько дней. Послюнявил палец, стер кровь с царапины, причесался пятерней.

Потом резко повернулся и прокричал:

– Эй, мужик, подъем, утро уже!

– Это не утро, это глубокая ночь… – прохрипел утонувший в кровати здоровяк. И вдруг мотнулся, сел, вонзившись в незнакомца, застывшего у зеркала, осоловевшим взглядом. Голова трещала, он непростительно долго вникал в ситуацию. Обозрел интерьер, мятую койку, на которой проснулся, подозрительную фигуру стоявшего рядом мужчины. Физиономия багровела, во взоре стало зарождаться что-то осмысленное. Он недоверчиво и как-то опасливо себя ощупал.

– Что, уважаемый, тоже потеряли веру в маленьких зеленых человечков? – ядовито осведомился обладатель легкомысленной челки. Он едко засмеялся, хотя и не испытывал никакого веселья. – Ну и рожа у вас… Свежий взгляд на вещи, уважаемый?

Взгляд здоровяка переместился на иллюминатор. Он побагровел еще больше.

– Что за хрень за бортом? – прохрипел он.

– За бортом на редкость ясная и понятная погода, – не меняя саркастического тона, отозвался товарищ по трудной жизненной ситуации. – В отличие от феномена, с которым мы столкнулись…

– Падла, где мой телефон?! – взревел здоровяк, убедившись в отсутствии столь важного в повседневной жизни устройства. – Это ты его, сука, прибрал? Ну, ладно, держись… – Он спрыгнул с кровати, демонстрируя похвальную упругость, сжал кулаки, намереваясь броситься в бой. Но противник тоже не дремал, принял стойку – сжатые кулаки посинели от напряжения.

– Спокойно, уважаемый, спокойно, – забормотал он. – Вы сильно ошибаетесь, если полагаете, что сможете меня раздавить. Мы напрасно потеряем время, валтузя друг дружку. Не брал я ваш телефон, будь у вас богаче с мозгами, вы бы это поняли.

– Вот хрень… – Плотный господин обмяк, ноги подкосились, он сел на кровать, принялся массировать мясистыми пальцами пылающую голову. Мужчина в парусиновом костюме расслабился.

– Проверьте еще раз – у вас пропал только телефон?

Здоровяк что-то фыркнул, но снова начал себя обшаривать.

– Паспорт увели… – убитым голосом сообщил он. – Еще служебное удостоверение.

– Но деньги, вероятно, на месте, – ухмыльнулся собеседник.

Тот привстал, сунул руку в задний карман брюк, извлек обмусоленную пачку банкнот, среди которых «затерялись» несколько стодолларовых купюр, угрюмо на нее вперился. Втиснул обратно. Поднял на собеседника тяжелый взгляд.

– А ты откуда, падла, знаешь?

– Со мной подобная история, уважаемый. И оставьте эти ваши «падла», «сука» для более подходящих клиентов, – он брезгливо поморщился. – Вы же не на параше в зоне, ей-богу. Полагаю, мы в равных условиях в одной и той же непростой ситуации. Я проснулся за минуту до вас и тоже теряюсь в догадках.

– Где мы? – проскрипел здоровяк. – Я ни хера не помню, башка трещит, чувствую себя помятым…

– Аналогично. Не хотелось бы вас огорчать… Но чем еще заняться? – мужчина ехидно прищурился. – Судя по виду в иллюминаторе, мы находимся в открытом море.

– В каком еще море? – простонал здоровяк.

– Ну, не знаю, – пожал плечами собеседник. – Если вчера мы с вами были на Черном море, не думаю, что это какое-то другое.

– Ладно, не хамите, – плотный господин со скрипом поднялся и доковылял до мини-бара, пристроенного к тумбочке с телевизором. Опустился на корточки, извлек из нее литровую бутылку минеральной воды, сорвал крышку и выпил всю.

– Ну, вы даете, – покачал головой наблюдающий за ним мужчина. – Еще есть?

– Держите, – здоровяк швырнул ему такую же бутылку. В его движениях появилась уверенность, взгляд обрел осмысленность. – Ладно, простите, что нагрубил, – проворчал он, с неприязнью озирая присосавшегося к бутылке незнакомца. – С чего вы взяли, что мы в открытом море? Это судно может стоять у причала, который мы не видим.

– Интуиция, – вытерев губы, объяснил мужчина. – Не знаю, как объяснить, но я это чувствую… – и оба с опаской уставились на закрытую дверь в коридор, за которой царила тишина. Возможно, там был выход из трудного положения, но оба не спешили из него выходить. – Не могу избавиться от ощущения, что мы с вами в глубоком дерьме… Ума не приложу, что здесь происходит, как мы здесь очутились, по какой причине… Держу пари, что это яхта.

– Да уж, не сухогруз… – отозвался упитанный мужчина.

– Вы кто, уважаемый?

– Я полковник полиции, – с нотками превосходства ответил здоровяк, смерив собеседника пренебрежительным взглядом.

– Неплохо, – согласился тот. – Я всего лишь майор.

– Полиции?

– Да.

– Во хрень, коллега… – здоровяк немного подобрел, пошарил в баре и выудил жестяную банку перечного лимонада. Щелчком раскрыл, припал к живительной влаге. Срыгнул, расслабился. Но цепкие глазки, не уступающие по «хватательной способности» глазам собеседника, продолжали его придирчиво ощупывать. – Полковник Костровой Федор Иванович. Начальник районного управления внутренних дел города Челябинска. А вы что за хрен с горы? – он, похоже, не умел долго держаться в рамках приличия.

– Желтухин Олег Михайлович. Управление по экономической безопасности и борьбе с коррупцией. Владивосток.

– Далеко же вы забрались…

– Да и вы, собственно говоря, не местный… М-да уж, Федор Иванович, неласковые мы что-то оба. Отдыхать изволите?

– А по мне не видно? – развел руками Костровой, и оба нервно засмеялись. – Чем нас опоили, Желтухин? У меня такое ощущение, что это банальный клофелин.

– И не только у вас, Федор Иванович. Вы где вчера были? – он смерил глазами оживившегося полковника и усмехнулся. – Впрочем, судя по вашему виду, вы были везде.