И князь Сергей, не дрожавший на поле боя и не смущавшийся перед императором, ощутил несвойственное ему… волнение. Вроде бы хорошо знакомый и привычный племянник вдруг начал излучать нечто… неуловимо зловещее. И ведь ни капли же не изменился: все та же курносая физиономия с так огорчавшим Митьку несветским румянцем, та же крепкая, кряжистая фигура… Или не та же: в строгом, почти военного кроя, идеально сидящем сюртуке с кипенно-белой сорочкой и графитово-серым жилетом племянник казался и выше, и стройнее. А еще – от него несло легкой, будто бы старательно приглушенной… угрозой. Тщательно выложенный шейный платок был сколот булавкой с навершием в виде серпа. Эту булавку князь сам дарил племяннику на Рождество, но… тогда он нее не разило такой густой, тяжелой Мораниной Силой. Будто ею сотню мертвяков упокоили, чего, конечно же, быть не могло… Или… могло?