Корректор Юлия Андреева

Корректор Светлана Тулина

Иллюстрация на обложке Студия Фракталы

Дизайнер обложки Кирилл Берендеев

© Кирилл Берендеев, 2025

© Кирилл Берендеев, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0065-7994-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие автора

Волшебная сказка, или фэнтези, наверное, самый притягательный жанр для автора, пишущего фантастику. Именно здесь, как нигде больше, можно развернуться, чтоб показать все свое мастерство и в создании и наполнении мира, и в переплетении сюжетный линий, и в закручивании интриги и, конечно, в самих героях. Неудивительно, что с каждым годом книги фэнтезийной направленности, если не ломают книжные полки весом, то пугают читателей своим всевозрастающим количеством.

Иллюстрация Сэла Долла

Но это романы или циклы, число которых, как в случае с эпопеей про Гарри Поттера, может быть бесконечной. История юного волшебника вроде бы закончился, но мир-то остался, и в нем тоже можно что-то еще написать, раньше или позже – по времени и по месту действия. Совсем иное дело – рассказы и повести. Тут особо не разбежишься в создании мира, не размахнешься в определении характеров героев. Все должно быть очищено от подробностей, тонко, изящно, метко. Каждому слову, да как, собственно, в любом рассказе, следует находиться на своем месте. Потому короткий объем не снискал особой популярности среди малоизвестных авторов, однако, не забыт мэтрами. Достаточно вспомнить того же Толкина, и его рассказы о листе Никля или Борхесовские истории про Вавилонскую библиотеку или сад ветвящихся тропок. Это уже не совсем фэнтези, скорее, притча. Или та сказка, которую мы привыкли называть народной, хотя чаще всего у нее есть конкретный автор с именем, ныне за давностью лет и переписываний, позабытый. Рассказавший историю впервые, он отправил свое детище с свободный полет, а другие уже разносили весть об этом предании, добавляя в него что-то свое, в разных местах разное. Где-то в силу культурных традиций, где-то в мере понимания, а где-то просто потому, что запомнили плохо. В таких случаях помнят лишь собирателей, вроде братьев Гримм или Афанасьева. Но достаточно вспомнить истории о Ходже Насреддине или богатырях: сколько их, и все разные. Тот же Илья Муромец, если присмотреться к былинам, обладал недурственной, почти мафусаиловской жизнестойкостью. Шутка сказать, впервые появившись при дворе князя Владимира Красное Солнышко, то есть, в десятом веке, он благополучно прожил и монгольское нашествие и возвышение Москвы, и в последних своих преданиях уже утверждал, что он «славный казак», а ведь этот род войск впервые появился в середине пятнадцатого века. Но это и не так важно для нас, читателей, если сами былины притягивают до сих пор. Иные авторы ищут себя на поприще продолжений, пересказов и, да что там, адаптаций под кино или мультипликацию. Стоит вспомнить проект «Три богатыря», вписавший свое слово в ту самую канву и ставший уже отчасти культовым, на отдельные фильмы которого можно и должно равняться не только сценаристам и режиссерам.

Однако, чаще всего авторы себя ищут – а равно читатели для себя находят – тех, кто может рассказать свою историю, – пусть в выдуманном мире, лишенном особых черт, чаще всего, в землях условного Средневековья, – но главное, интересную, яркую, необычную. Сказка хороша тем, что в ней можно изобразить многое из нашей жизни при помощи самых простых средств, а затем обработать так, что она станет добротной, понимаемой, узнаваемой притчей, над которой задумаются, которую станут перечитывать и разбирать неспешно. А это и есть успех – когда автору удается сказать многое в малом. Не открою Америку, сказав, что именно благодаря сказке я заработал свою первую награду. Неудивительно, что к этому жанру сам возвращаюсь, время от времени. Ну а насколько удачно или не очень – судить вам, читатель.

В сборник «Царица ночи» вошли самые разные истории, рассказанные как на стыке жанров, так и чисто фэнтезийных или сказочных. Я постарался собрать в нем как канонические истории из неведомых миров, так и те предания, которые так или иначе связаны с нашим временем. Когда сказка неожиданно оказывается ближе, чем ожидалось, внезапно вторгаясь в привычный мир. И там уже становится доминантой, вытесняя все то, к чему мы привыкли, заставляя заново постигать забытое, запамятованное, узнавать себя в тех, кто, казалось, никогда не нес человечьего обличья, а, стало быть, нисколько на нас не походит. Но все относительно, а потому хорошая сказка это всегда точное зеркало, весьма сочно отображающее, как наши достоинства, так, куда сильнее и ярче – наши недостатки. Пожалуй, стоит взглянуть на себя со стороны, чтоб немного призадуматься и поразмыслив, проветрить голову и до некоторой степени ее содержимое. Сказка она такая, может дать ответ на вопрос, которым вроде бы никогда не задавался – не то от незнания, а чаще из-за его непредсказуемой сложности.

Всегда стоит глянуть в подобное зеркало. И автор этого сборника не исключение, ведь большую часть произведений он писал с себя. Как и всякий писатель, искренне надеющийся, что среди читателей он найдет не только внимательных, но и союзных его мыслям людей.

Приятного вам чтения!

Искренне ваш, Кирилл Берендеев.

Дом игрушек

Лиза не отвечала. Несколько раз звонил на мобильный: но не то заигралась, не то замечталась. Скорее последнее, сестренка такая себе не уме, никогда не поймешь, где пребывает. Мама ее к психологу водила, там ей даже таблетки прописали, для памяти или еще чего, а только купить так и не решились. Страшно, вдруг что не так сделается. Лиза сообразительная не по годам, иной раз так скажет, будто не девять лет, а все двадцать. Наверное, поэтому с однокашницами у нее вечно не очень.

Дождь собирался, да и время к семи, я набросил куртку и скорей на улицу. Мама крикнула, чтоб одна нога здесь; ну не от меня ж зависит. Побежал к детсаду, там сестренка чаще всего играла. Сядет на лавочку, положит рядом мишку и кота и сидит, разговаривает или читает что. Возле детсада близняшек встретил, вот они с ней чаще всего играли. Лизу видели, поговорили-посплетничали, а потом она в дом игрушек пошла. Вроде на спор.

– Куда? – обе заспорили, видно, Олька сболтнула, насчет дома. Я насел строже, со всех своих пятнадцати лет. Да это тот старый дом за забором, через дворы, у него в окнах игрушки стоят, вот мы и прозвали. Никто не видел, чтоб кто жил, мы думали, она не решится позвонить, страшный дом ведь, сам знаешь, сколько про него всякого говорится, а она…

Не стал узнавать, на что спорили, наверняка для Лизы важное, просто так она не умела, даже книжки и то только со смыслом читала. Хотел с собой обоих взять, да тут дождь как из ведра, они домой прыснули. Небось и тогда сбежали, когда позвонила. Зачем подбили, да задиристые, но не вредины ж. Когда Лиза в нулевой пошла, они сестренку доставали, особенно Олька; я их тогда пауками в коробке здорово напугал. И напомнил, кто в два раза старше. С той поры меня уважают. А вот когда к Лизе с тем же подошел, в момент осадила: «но не вдвое умнее же». А шесть лет.

Дождь перешел в шквал, захлестал косо, куртка промокла вмиг. Ничего не видел, бежал какими-то огородами, дворами-колодцами, все почернело, фонари исчезли – и вдруг выбежал.

Ливень кончился, как и начался, разом, – только облака убегали, оставляя чернеющее небо. Передо мной тот самый дом за высоким забором: старый двухэтажный особняк в зарослях тальника. Я позвал, но сестренки не слышно, позвонил, надеясь, может, есть кто дома. Может приютили, хотя б на непогоду. Стекла черные, ну да это ничего не говорит. Мама тоже не любит ночи, вот и закрывается от нее, чем дальше, тем больше. Наш папа туда ушел.

Нет, как ни трезвонь, никого. Про сам дом и мне шептали в лизином возрасте, страшилки всякие. Подбивали залезть за ограду, лет в семь, я залез и тут же вылез, как дверь скрипнула. Ну и тикали ж мы тогда.

Вздрогнул. В самом деле скрипнула, вроде приоткрылась. В одном месте железная решетка раздвинута, может, сестренка забралась в дом переждать. Я пролез внутрь, добрался до крыльца, вошел.

Лиза объяснила бы лучше, что я увидел, у меня язык подвешен кой-как, я не все слова выговариваю, какие она знает, а уж пишу и того хуже. В нашей семье только на нее надежда, вырастет, поедет в столицу, в лучший университет, выучится, найдет работу. Не как я, работаю в автосервисе и ладно. Мы с мамой на Лизе сосредоточились. Лиза маленькая, не помнит, как папа ушел шесть лет назад, я и сам плохо его помню, папа всегда в стороне от нас: приходил да уходил. Раз ушел совсем. Теперь я ей заместо.

Темная зала, большущая, чуть не во весь дом, с балконом по всему периметру и крылечком небольшим над входом, не знаю, как называется. Крикнул Лизу, да голос будто сел. Еще раз, посильнее – едва не оглох. Ух и звук тут, даром мебели нет. Только паркет лаком блестит, как зеркало. Пыли нет, должна, а нет. И следов нет.

Дверей три: одна влево, другая вправо и третья у дальней стены, вот и выбирай. Хоть дом небольшой, мне кто-то из приятелей говорил, что надо всегда сперва влево идти, если нет, выйти на исходную, взять коридор правее и так далее, ну да у него даже телефон битком игрушками. Я тронул левую дверь, открыта. Длинный коридор, пустой, окна, и полосы рам на стенах. И дверь в конце. Быстро прошел, следом еще один. Такой же, окна, дверь, рамы, еще один, еще. И выскочил в залу. Даже головой помотал, вокруг дома обошел, а не понял. Странность какая-то.

Игрушек в окнах нет, вот странно. Будто в другой дом зашел. Потоптался, а затем прошел залу, дернул дверь. За ней махонькая комната и на окне мишки и куклы. У меня отлегло даже, вроде ничего не нашел, а хоть что-то знакомое. В мое детство говорили, черные люди, что тут живут, не то цыгане, не то ведуны какие, детей этими игрушками сманивают. Смешно, откуда у нас цыгане, городок тихий, сонный, приезжают иногда разные, да не больно задерживаются. Родители сюда никогда лазить не велели, а все одно игрались. Тетя Люся, продавщица, рассказывала, когда одна девочка пропала, все туда разом нагрянули. Хоть сами страшилками называли. Это еще до меня случилось. Конечно, ничего не нашли, хоть весь дом исходили.

Ковер на стене с мишками, которые Лиза так любит, как на конфетах. Два креслица и низенький столик на витых ножках, рядом с дверью. За ней что-то скрипнуло; Лиза?

Какой-то парень. Лет двадцати пяти, кажется, в куртке, как у меня, трепаных джинсах, бледный, не то торкнулся, не то с детства такой. Пустая комната, крохотная, посреди он стоит, в свете луны как призрак. И молчит. Я подумал, немой, или глухой, раз на звонок не ответил. Но спросил про сестру; парень кивнул.

– Приходила девочка. Должно быть, у сестер, спросите их, – и вяло так махнул в сторону другой двери. Странный, меня на «вы» назвал, да еще так на месте и стоит, пришлось обходить. Дверь тугая, еле открыл. Обернулся, спросить, чей это дом, его нет, будто вышел со света и растаял.

За следующей дверью стояли двое пацанов, чуть меня старше. Опять в полутьме, чего они света нигде не жгут, непонятно. Стоят в такой же махонькой комнате и тоже без мебели.

– Будешь? – я думал, он меня спрашивает, оказалось, приятеля. – Тогда начинай. – И принялись мячиками перебрасываться, ну точно дети, да так же неумело, все по сторонам полетели, ни один не поймали. Мячики странные, не подскакивают, раскатились по углам. Они рассмеялись, и одежду долой, один другому рубашку, другой первому брюки, разделись полностью. Нет, еще сильнее, я вздрогнул всем телом, один руку отнял, другой ногу, стали дальше перекидываться. Меня чуть не стошнило, выбежал поскорей. А только не в другую комнату, а в ту же, или в той же, следующей за ней, все одно было. И в последующей. Тут меня к месту как приварило. Ничего с собой сделать не мог, смотрел, как сердца, почки, печень, легкие летели навстречу, мышцы, сухожилия, ребра…. Вырвало б, да ком в горле не давал. Черепа, мозги, вихрем просвистел таз, как бумеранг. Уж ничего не осталось, а все летело, бросалось, смеялось, пряталось по углам. И стихло.

– Еще будешь? – спросило из угла.

Как подорванный, бросился в другую комнату: тишина, темнота, кажется, ноги ступают во что-то липкое, нет, это кажется, слава богу. Еще одна. Или все та же? Никого отличия. Еще.

Да что происходит-то? Следующая освещена тусклым светом из-под двери. Наконец-то. Я распахнул, сощурившись.

– Лиза?

– Она играет, – человечки метр с кепкой, узкоглазые, желтолицые как китайчата. Чушь какая-то. Всё чушь. – А ты проходи скорее, видишь, как вошел, комнату сдавил. Все как ни приходят, комнату давят, ну проходи, больно же. Или обратно иди.

И верно, комнатка маленькая, а их много, я точно в пузыре шел, давил им воздух, прижимал к стенам, стены как резиновые, отступали, но с каждым шагом мой пузырь все больше, лица все бледнее, боль, всюду боль. На последних шагах они прям кричали.

– Так уйдите.

– Мы живем тут. Вы б все стороной ходили. В другую сторону открывай, – я толкнул, вздох облегчения за спиной. Впереди темнота кромешная. Хотел окликнуть, споткнулся. Дверь хлопнула. А я… упал, вроде падал в какой-то колодец, а когда оглянулся, маленький лучик света продолжал маячить за спиной.

– Чего пришел? Заняты, – нет не лучик, что-то странное, мелкое, вроде звездочек. Пригляделся, так и есть, звезды. Повсюду: внизу, вверху, по сторонам. Ни потолка, ни пола, я бултыхаюсь не пойми где, только голоса слышу. – Заняты сказано тебе. Иди куда шел.

Пинок, я пролетел мимо звезд, галактик, скоплений, или как там еще, врезался в планету и тут же оказался за дверью. А дальше…

Чего они все вереницей собраны, неужто обратно так же возвращаться. Хотя чего я, найти надо, где-то здесь, как-то тут, в этой каше из снов и глюков. Очень похоже на то, как я раз травку попробовал. Накрыли одеялом и я такие сны видел, до сих пор кошмарики.

В следующей комнате жила женщина, поджидавшая своего сына с битвы, там, за окном он должен сражаться с полчищами чудовищ. За окном он и был, стоял со щитом и в доспехах, поджидая – а вокруг громоздились порубленные тяжелым мечом тела. Я открыл окно, как дверь, за ней сидел усталый ребенок, с трудом поднявшийся при моем появлении.

– Еще будут гоблины? – и глаза вдруг зажглись в предвкушении новой битвы. Я дальше пошел.

Дальше трое девиц спасали планету от вторжения, пришедшего из светящегося портала. Еще дальше, парень сотворил камень, вроде философского, научившего создавать шедевральные книги. А за камнем охотились другие, бездарные неумехи. Потом был светящийся лес, потом планета подле Сатурна, комнаты не кончались. Я перестал удивляться тому, что находится за новой дверью, порадовался даже, что на меня не обращают внимания, хотя потом стало грустно. Уже стал ждать, когда закончатся, эти комнаты, может, в коридорах проще будет найти тех сестер, что укрыли где-то в доме Лизу. И раз сказали, играет, значит, с сестренкой хоть в этом порядок. Пусть играет, осталось чуть.

Следующая комната – когда кончатся – оказалась гаражом с на диво навороченной тачкой, таких я даже на картинках не видел. Очень красивое спортивное авто, цвета «металлик», жутко дорогое и еще больше притягательное. Обошел, странно, никого нет и не гонят, открыл дверь, она вверх откидывалась. Закрыл. Когда Лиза пойдет учится, а я немного раздышусь, у меня тоже будет машина, дядя Леша обещал отдать свой старый «шевроле». Говорит, сам не ездок, а тебе будет чем ходить с козырей перед девчонками. Дядя Леша его прокачал, так что теперь выглядит – только держись. Но пока ждет часа.