Глава 1. Олеся

Я поднимаю тяжелые веки – темнота, туман. Сквозь его густую пелену едва пробивается свет. Закрываю глаза, распахиваю снова, и так несколько раз. Голова звенит, как пустой котел, малейшее движение отдается болью в висках. Мыслей нет, понимаю только, что лежу на чем-то мягком. Провожу ладонью, чувствую бархатистую поверхность ткани.

Замираю, выравниваю дыхание: глубокий вдох-выдох, вдох-выдох. Еще одна попытка оценить ситуацию.

Наконец взгляд немного прояснивается.

Я нахожусь в большой комнате, кажется, лежу на диване. У стены напротив – кухня. Она сияет металлическими деталями, идеально чистыми столешницами, на которых стоят разные приспособления и приборы, в самом углу, как гигант-охранник, торчит двухкамерный холодильник стального цвета. Везде чувствуется вкус и богатство.

– Где я? – голос не подчиняется, хрипит.

Откашливаюсь и сажусь, тру глаза.

– У меня в гостях.

Вздрагиваю, испуганно поворачиваюсь на голос и вскакиваю. Меня ведет в сторону, с трудом удерживаю равновесие. А рядом с диваном стоит Богдан Колесников – мой заклятый враг с некоторых пор. Хватаю в руку косу, так делаю с детства, когда напугана или волнуюсь. Но пальцы проскальзывают в пустоту. Мгновенный удар сознания: нет косы, только волосы чуть длиннее плеч.

– Где я? – повторяю вопрос, пытаясь подавить истерику и хотя бы что-то вспомнить. – Что со мной?

– Ну, папарацци, допрыгалась?

Колесников так близко, что я вижу, как пульсирует венка на его шее, слышу дыхание и чувствую ненависть, волнами накатывающуюся на меня.

Он делает шаг вперед – я назад, натыкаюсь на кресло, отпрыгиваю, озираюсь в поисках пути к отступлению. Взгляд наталкивается на панорамное окно от пола до потолка. А за ним…

О боже! От ужаса хочется выть, зажимаю рот скрещенными ладонями. Крик получается сдержанным, глухим. Там, за огромными стеклами, сплошной стеной стоит густой и темный лес. Ни просвета не видно среди густых ветвей, ни щелочки.

Взгляд мечется по комнате, натыкается на распахнутую дверь. Вот оно, спасение! Дергаюсь к выходу и застываю на одной ноге.

Куда бежать? Вдали, за высоким забором виднеется все та же мрачная чаща, где наверняка бродят дикие звери.

Где я? Как здесь оказалась? Сколько километров до первого жилья? Одни вопросы, на которые нет ответов.

Зябко повожу плечами, унимаю дрожь и вскидываю голову. Смотрю прямо в глаза врагу.

– До чего я допрыгалась?

– Хотела получить меня? Пожалуйста! – Колесников широко разводит руки. – Я весь к твоим услугам.

– Зачем ты мне нужен? – выдавливаю из себя и снова с тоской оглядываюсь.

– Ах, не н-у-у-у-жен! – тянет он. – Тогда почему преследовала меня?

– Я не преследовала. Просто хотела взять интервью. Издательское задание…

– И? Вот он, я! Ты меня получила. Пользуйся, – кривая усмешка искажает лицо Богдана, превращая его в маску злобного паяца. – Спрашивай, на все вопросы отвечу. Хочешь знать о моей семье?

– Н-нет.

– Правильно, папарацци. Все, что нужно, уже написали задолго до тебя. Мой папаша – олигарх, владелец дворцов, заводов и пароходов.

– Сейчас пароходов нет! – вырывается у меня.

На всякий случай делаю шаг назад: там замечаю лестницу на второй этаж, можно попробовать спрятаться наверху.

– Ути-пути! Девочка грамотная у нас, – радостно аплодирует Богдан. – А еще в девяностые отец сидел в тюрьме.

Мой глаз дергается, этот факт я не знала, но пересиливаю себя и фыркаю:

– А мне, какое дело?

– И правда. Семейных тайн больше нет. Вы, папарацци, уже каждую мелочь разведали и разнесли по всему миру, приправив густым соусом вранья.

– Мне не нужна твоя семья.

– Тогда что ты хочешь узнать? Не купил ли мне батя место в команде?

– Ясно, что не купил.

– Неужели ясно? Да, бегаю по полю только я, двойника нет. И мячи забиваю тоже. И звание лучшего бомбардира сезона за красивые глаза не дают.

Он начинает расстегивать рубашку, медленно, словно на подиуме, пуговицу за пуговицей. Я с ужасом смотрю на длинные пальцы, на голую грудь, все больше появляющуюся в просвете, на первые кубики живота, и невольно сглатываю.

– Ты что делаешь? – сиплым голосом спрашиваю его, борясь с просыпающейся паникой.

– Глаза раскрой! Раздеваюсь. Можешь даже икроножные мышцы проверить на предмет качества тренировки.

Протяжный вой проносится над лесом, с деревьев шумно срывается стая ворон, я вскрикиваю и сжимаюсь.

– Я-я в-верю, – язык во рту заплетается от страха. – Что это?

Взглядом показываю на дверь. «Мамочки мои! В какую ловушку я попала!» – причитаю про себя.

– Дикие зв-е-е-е-ри идут за тобой, – замогильным голосом говорит Колесников, скрючивает пальцы и делает резкий выпад ко мне.

Бросаюсь к выходу, на пороге разворачиваюсь, начинаю метаться по комнате. Мозги работают на предельном напряжении. «Надо бежать. Бежать. Но куда? Кругом лес. Как я оказалась в такой жуткой ситуации? За что?» – меняют мысли одна другую.

И тут резким движением Богдан освобождается от рубашки и махом скидывает спортивные брюки. Теперь он стоит передо мной в одних боксерах. Чувствую, как щеки заливает краска. Несмотря на патовую ситуацию, я не знаю, куда деться от смущения. Успеваю заметить мощный торс, сильные ноги и даже длинный шрам на голени – след операции. Сердце колотится в груди, и эти удары затрудняют дыхание.

А еще взгляд невольно притягивает татуировка головы тигра на плече. СМИ не говорили и не писали о ней. Интересно, когда Богдан ее сделал? Напрягаю мозги и на миг забываю об опасности: во мне просыпается репортер.

– Оденься, пожалуйста, – молю безжалостного футболиста. – Я верю, что ты играешь сам. Верю в твой талант!

– Тогда какого черта тебе от меня надо? А, понял! – вскрикивает Колесников и хлопает в ладоши так оглушительно, что я подпрыгиваю. Не зря говорят о его мерзком характере, сама воочию убеждаюсь каждую секунду, какая он сволочь. – Пипл хочет знать, какой величины мой дружок, – враг трогает свои причиндалы и встряхивает их. – В какую сторону он смотрит, кривой или лежит прямо по серединке. Показать?

– Прекрати! – кричу я, уже чуть не плача. – Мне твой член не нужен!

– Неужели? – Богдан берется за резинку трусов, я зажмуриваюсь и готовлюсь провалиться сквозь землю. – А вот глазки открой, девочка, – вкрадчиво продолжает он. – Больше у тебя такого шанса не будет.

Он вдруг прыгает ко мне, хватает за подбородок, и тут я не выдерживаю: взвизгиваю, вырываюсь и взлетаю по ступенькам лестницы. Ногой толкаю створку, вваливаюсь в комнату, захлопываю дверь и поворачиваю рукоятку замка. Как нашла ее, не глядя, даже не понимаю. И только оказавшись в безопасности, сползаю по стене на пол. Слезы катятся из глаз, я не вытираю их, рыдания разрывают грудь.

Лишь спустя несколько минут соображаю, что за дверью тишина. Ужас буквально парализует. Неужели бросил меня одну здесь, в лесу? Мгновенно вскакиваю на ноги, дрожащими пальцами нащупываю замок.

– Что, испугалась? – спрашивает тихий голос, похожий на шелест: Богдан сидит под дверью.

– Оставь меня в покое! Иначе…

– Что иначе?

– Я тебя на весь мир ославлю! – выпаливаю сгоряча и прикусываю язык.

Дура! Дура! Разве можно злить похитителя?

– О как? Еще не наигралась в разоблачения? Мало тебе тех неприятностей, что ты устроила моей команде?

– Я ничего не устраивала! Это обычные спортивные новости. Работа. А вот теперь за тебя по-настоящему возьмусь!

– Не получится, девочка! В этом доме есть все: газ, чтобы приготовить еду, генератор, чтобы был свет, полные шкафы и подвалы продуктов. Нет только одного: связи.

Я вытаскиваю телефон из кармана: он светится пустым экраном, сигнала нет.

– Да-да. Убедилась? – испуганно смотрю на закрытую дверь. Этот гад экстрасенс, что ли? Как узнал, что я полезла проверять его слова? – Твой мобильник бесполезен, не сможешь передать новости редактору, как ни старайся.

– Сволочь! – вырывается изо рта стон. – Какая же ты сволочь, Колесников! Да ты хуже фашиста!

Я вдруг осознаю, что оказалась в руках чудовища.

– А за эти слова ответишь! Дай подумать, может, газ отключить? Или генератор сломать?

– Не смей!

– Н-да, дилемма! Или оставить тебя одну?

Слышу скрип ступенек: Богдан спускается, сопровождая каждый шаг бормотанием. Открываю дверь: он стоит в холле и смотрит на меня снизу.

– Делай, что хочешь! – кричу ему в спину. – Я все равно здесь не останусь.

– А я тебя и не держу. Иди, путь свободен.

Широким жестом он показывает на выход. Невольно слежу за его рукой и сжимаюсь: пока мы разбирались, наступил вечер. Яркий свет померк, ветер усилился, и теперь деревья, с трудом различимые в полумраке, зашумели как-то зловеще.

Я запираю дверь на замок и опускаюсь на пол. Этот спор забрал остатки моих сил, выжал эмоции до конца. В душе разливается пустота. Волна какого-то равнодушия накатывается на голову. Прижимаю колени к подбородку, обнимаю их руками. Мысленно пытаюсь восстановить цепочку событий, из-за которых я оказалась в этой ситуации.

А все начиналось так просто: я летела в Испанию с важным издательским заданием…

Глава 2. Олеся

Барселона встречает духотой, жарким воздухом и… полицией.

Но мне все равно!

Абсолютно!

Весь полёт я провела, вцепившись пальцами в кресло и закрыв глаза. На коленях лежал бумажный пакет, а крики трёх пьяных девиц за спиной не пробивались к моему сознанию.

Я молилась. Исступленно взывала к богу, просила защитить меня от авиакатастрофы и послать удачу.

И создатель меня услышал.

Как только голос командира экипажа объявляет, что самолет совершил посадку в городе Барселона, я срываюсь с места, хватаю в багажном отделении сумку и бросаюсь в проход.

Скорее на свободу, к свежему воздуху и жаркому солнцу.

Я с детских лет испытываю страх перед высотой, и никакими пряниками или кнутами не заманить меня на борт. Но главный редактор спортивного интернет-канала, куда я попала на практику, все же сумел. Он вызвал меня к себе в кабинет, долго рылся в бумажках, разложенных на столе, пока я обливалась потом от страха и перебирала в голове провинности, за которыми следует наказание, потом посмотрел из-под насупленных бровей.

– Так, хм… как там тебя?

– Морозова. Олеся. Можно, Леся.

– Да, Морозова. Дам тебе ответственное поручение.

Ого! С какой радости?

Но мое сердце уже замирает от предвкушения задания. Я на практике торчу целый месяц. И что? Только тексты набираю да документы ксерокопирую, живую работу видела издалека. А тут специальное задание.

Ух! Это же такое счастье!

– Слушаю вас, Ефим Иванович.

– Загранпаспорт есть?

– Е-есть, – голос сипит от волнения.

– Полетишь завтра в Барселону.

– З-зачем? – в голове растет паника.

– Надо взять интервью у Богдана Колесникова.

– А-а-а?

Больше ничего не могу сказать, в горле пересохло от ужаса. Два слова: «полетишь» и «Колесников» – мгновенно вводят меня в ступор. Ни то, ни другое мне не под силу.

О сволочном характере футболиста в журналистской среде ходят легенды. Он постоянно попадает в передряги. То устраивает на стадионе пикник с выпивкой и подружками, то дерётся во время матча с судьей, то топит в бассейне противника во время товарищеской встречи.

Команда давно избавилась бы от скандального парня, вот только играет он как бог. Никто не может противостоять ему, когда он несется с мячом по полю. Ему нет равных ни в скорости, ни в наглости, ни в жажде победы.

Также быстро расправляется футболист и с репортерами. Он никому не даёт интервью, от самых настырных журналистов избавляется с помощью юристов, а камеры разбивает об асфальт.

Жизненный парадокс: чем больше Колесников сопротивляется, тем сильнее все хотят его достать.

– Б-э-э-э! Чего застыла, Морозова?

– Я не могу, – шепчу омертвевшими губами. – Где Колесников, а где я? Небо и земля.

– А что тебя смущает? Все договоренности есть. Билет купим, отправь секретарю скан паспорта. Деньги на поездку получишь в бухгалтерии.

– Но… Колесников… никому…

– Вот ты и постарайся!

– Я не умею работать с камерой, – нахожу удачную отговорку.

– И кто тебе ее даст? Телефон – смертельное оружие в твоих руках. И вообще, хочешь попасть в штат канала?

– Ну…

– Тогда вперёд! И счастье тебе улыбнётся.

«Ага, как же! Так я тебе и поверила!» – крутится в голове мысль, пока я иду в свой отдел, прикидывая, на кого перекинуть опасное задание.

Но отвертеться от командировки не удается, и вот я в полуобморочный состоянии вываливаюсь из самолета и спускаюсь, шатаясь, на полусогнутых ногах по трапу, ничего не видя от слепящего в глаза солнца.

Как только ступаю на горячую землю Испании, ко мне бросаются несколько человек.

– Señora, venges con nosotros (госпожа, пройдемте с нами – исп.).

Я и слова вставить не успеваю, как оказываюсь в крепком захвате доблестных полисменов. Они берут меня под руки и тащат к чёрной машине.

– Эй! Hombres! Místers! Я ничего не сделала! Отпустите! – воплю я во всю силу легких, мешая от страха русские, английские и испанские слова.

Естественно, этот нездоровый микс не приходится по вкусу смуглым до черноты парням. Я получаю один пинок, два тычка в бока и несколько горячих словечек вдогонку.

Слава богам, что я ничего не понимаю!

Разбирательство занимает несколько часов.

С тоской поглядываю на циферблат и от нетерпения подпрыгиваю. Скоро закончится матч, ради которого я прилетела в Барселону. После него мне нужно было поймать футболиста и взять у него интервью. Потом команда уедет на базу для отдыха, и возможность встретиться с Колесниковым уплывет в далекие дали.

Как возвращаться в Москву без выполненной работы, я не знаю. Вернее, вообще не представляю, как снова сяду в самолёт. Наверное, потопаю ножками. Пытаюсь подсчитать в уме, сколько времени у меня займёт такая прогулка, и вздыхаю: куда ни кинь, везде клин.

Пока в отделении удостоверились, что это не я устроила пьяный дебош на борту, пока проверили документы и сделали все записи, наступил вечер. Я выхожу из здания аэропорта и растерянно оглядываюсь по сторонам.

Куда дальше?

Телефон звонит, когда я наконец-то нахожу стоянку аэробуса.

– Леська, ну, как? Получилось? – звенит в ухе возбужденный голос подружки Нинки, с которой мы вместе проходим практику.

– Ага! С первого раза!

– А-а-а! Морозова, ты топчик! – орет Нинка. – Настоящая звезда. Звездюлька! Никто не смог, а ты раз, и сделала! И как он?

– Никак.

Рассказываю о своём приключении, Нина охает, и хорошо слышно, как она передает кому-то информацию. Мужской голос фоном рычит в трубке.

– Короче, Лесь, – звук голоса падает до шепота, – босс матерится. Требует, чтобы ты без интервью не возвращалась. Он уже анонсировал его в блоге. Зрители ждут трансляцию.

– Фима спятил? Пусть сам выкручивается, как может!

– Спасай ситуацию, Леська! Найди инвесторов футболистов, их тренеров, менеджеров. Уборщиков, наконец. Уж те наверняка ещё на месте. В конце концов, сами спортсмены живут на базе недалеко от стадиона.

– Уборщиков? Ты смеёшься? Что они мне расскажут? Какие трусы у Колесникова или каким шампунем он моется? Не смеши!

– А может, у него на теле много шрамов, он редкий засранец и кидает мусор куда попало или дрочит в душе. Хоть что-то!

– Ты дура, Нинка? Кто такими подробностями делиться со студенткой станет.

– Лес-я-я-я… Умоляю! Иначе… босс…

– Да пошёл он в зад! Что он сделает? Уволит? Плевать! Позвонит декану? Розгами отстегает? Папарацци я не планировала становиться!

– Лучше бы розгами, – вздыхает Нинка. – Он сказал, что вычтет с тебя за подъемные и билеты в тройном размере.

– Ух, сволочь!

Со злостью свапаю по экрану и бегу к подъехавшему аэробусу. Хоть какое-то движение вперёд. Но водитель качает головой и трещит, как попугай:

– Su boleto? Su boleto? (Ваш билет – исп.).

– Нет билета, – я протягиваю шоферу деньги, но он отрицательно качает головой выгоняет меня из салона.

Спрыгиваю на асфальт. Ненавижу мужиков! Все козлы! Ещё и ничего не понимаю! Что не так с этими испанцами? Я же не пытаюсь проехать зайцем!

Решительно иду на абордаж и пытаюсь протиснуться внутрь с другими пассажирами, но дверь захлопывается у меня перед носом.

Сажусь на скамейку. Просовываю руку под косу и впускаю слабый приток воздуха к влажной шее. Духота. Обрежу к чертовой матери волосы! Точно обрежу! Сделаю себе каре. Надо было поднять их вверх, не так бы мучилась сейчас от жары.

А, все едино! Если не везет, то по полной программе.

Набежавшие слезы закрывают радужной пленкой глаза. Везде облом. С тоской слушаю, как взлетают самолеты. Где-то там, далеко, мой дом.

Всхлипываю, так становится жалко себя, и отшатываюсь: чужая рука сует мне под нос салфетку.

– Возьмите, – на чистом русском языке говорит мужской голос.

– Спасибо, – бормочу, не поднимая головы: никому неинтересно смотреть на красный нос, из которого капают слёзы и не только…

Зато хорошо вижу волосатые ноги с мощными икрами, обтянутые джинсовыми шортами.

– Это был последний автобус.

– Как?

Задираю голову. Слёзы мгновенно высыхают, а мокрый нос меня уже не смущает.

– Вот так. Следующий рейс – в шесть часов утра.

– Но почему меня не пустили в автобус?

– Нужно было в автомате купить билет. Водитель их не продаёт. Смотрите туда…

Мужчина показывает рукой на агрегат, похожий на банкомат, прилепленный к колонне.

– А-а-а… И как я должна была об этом догадаться?

– На нем же написано, – улыбается парень, и сразу становится очень милым.

Светлые волосы стоят торчком, в уголках глаз – веер морщинок, а между передними зубами – щербинка. Черт, знакомое лицо! Я где-то его уже видела.

Тут же отбрасываю эту мысль. Невозможно случайно встретить в чужой стране знакомого человека. Это из разряда очевидное-невероятное.

Заканчиваю с созерцанием красавчика и перевожу взгляд на автомат. Точно! Где были мои глаза? Слово «билеты» написано крупно и на нескольких языках.

– Вас подвезти до города?

Мгновенно напрягаюсь: «Что ему от меня надо? Принимает за проститутку? Думает, я охотница за легкой наживой?»

– Да… Н-нет… Н-наверное…

– Как это по-русски! – смеётся мужчина и смотрит на часы. – Вы уж определитесь: да или нет?

Точно где-то его видела! Именно в такой позе. Голова запрокинута, рука поднята, улыбка до ушей. Но где? Перебираю в памяти знакомые и чужие образы.

Озарение накатывает уже в машине.

Эврика!

Это же Михаил Громов из той же футбольной команды, что и Колесников. Капитан, снимается в рекламе часов. Выдыхаю от облегчения. Все же свой человек, не бросит.

Раз судьба даёт мне шанс, грех не воспользоваться.

– Вы в каком отеле остановились? – спрашивает мой спаситель.

– «Villanueva» – заглядываю в свои бумажки. – Две звезды.

– Не слишком вас балует начальник, – усмехается он.

– Совсем плохо, да?

– Приедем, увидим.