Из горла вырывается громкий истерический звук – наполовину смех, наполовину вопль, – и я приказываю себе взять себя в руки. Если бы я сейчас сидела на кушетке в кабинете психолога, то объяснила бы самой себе, что, желая, чтобы Уилл был жив, я идеализирую свои фантазии и отказываюсь находиться в реальности, в которой он умер. Что я использую отрицание этого факта как защитный механизм и как отсрочку для той работы, которой должна заняться, – а именно оплакивать своего мужа