- Все дело, Дима, в том, что у нас биографиями занимаются филологи, а у них - журналисты. Так исторически сложилось, школа такая.
Биографию Джерома я стал читать сразу после биографии Теодора (Михайловича), и, конечно, я не могу не отметить просто поразительное различие в манере подачи. Просто поразительное. Труд Людмилы Ивановны - снова выражаю уважение за проделанную работу - я читал два с половиной года, труд Кеннета - месяц (с остановками и чтением еще нескольких книг). Не вижу смысла размусоливать эту тему, просто скажу, что лично мне манера построения биографического текста господином Славенски показалась просто образцовой.
Это раз.
Второе: биография написана с любовью. Да, знаете ли, да, заметно, что автор не просто филолог-литературовед-книгочей-молодец, но человек, искренне влюбленный в творчество Джерома. Это прямо вот чувствуется, возможно, именно таким людям и следует писать биографии (хотя меня и пнут тут же про субъективность).
Значительную долю текста составляет пересказ произведений - от ранних рассказов Сэлинджера до скандального Хэпворта. И это просто отличное решение! 1) Подходя к чтению биографии, рядовой юнга может и не быть знакомым со всеми (или самыми главными) текстами обсуждаемого автора, а ведь ему хочется понимать, о чем вообще идет речь, что за чем следует, что во что превращается и что на что каким образом влияет. 2) Ранние рассказы маэстро мы официально заказать на "Лабиринте", увы, не сможем - и даже в "Брянсккнигу" их почему-то не привозят; а значит, пересказ знающего человека, понимающего, на что обратить внимание для более полного и осмысленного взгляда, нам просто необходим. И Кеннет нам этот пересказ дает - со всей тщательностью преданного почитателя, который не гонорар отбивает, опираясь на Википедию, а действительно говорит о том, о чем знает и что прочувствовал.
Важный пункт: биограф весьма подробно говорит о пути Сэлинджера-солдата, хотя от самого Сэлинджера каких-то исчерпывающих зафиксированных воспоминаний мы не имеем. В данном случае нужно было проделать серьезную работу, проследив за перемещением любимого автора в составе роты, в которой он служил - а это значит, что круг источников и вообще размах исследования автоматически расширяется самым значительным образом. И знаете... Не могу не вспомнить снова биографию Достоевского, в которой "мертвому дому" было уделено так мало внимания, что можно было даже испугаться - не вырваны ли в книге страницы. Мало данных - и вот, страшный, но очень важный для понимания личности писателя, период умещается в короткую главу. Кеннет поступает иначе: он восстанавливает путь Сэлинджера пусть и опосредованно, но весьма и весьма детально - и война в книге становится не пунктом, который надо обозначить, а одним из ключевых эпизодов, пересказанным так, чтобы была понятна его страшная и во многом определяющая роль в жизни Джерома.
На протяжении всего текста я сетовал только на одно - мало цитат. Мало цитат из писем - их вообще почти нет. И в самом конце прочел о судебном процессе с еще одним биографом - когда Сэлинджер резко негативно выступил против цитирования его личных переписок. Все стало на свои места.
Кроме того - и об этом тоже нужно упомянуть - Кеннет дает свое (а может, и не свое, а, так скажем, общепринятое) толкование основных идей Сэлинджеровских текстов через призму Сэлинджеровских же взглядов и буддистских текстов, на которые Сэлинджер в своей деятельности опирался. И тут тоже два пункта: 1) не все могут сходу истолковать тот или иной рассказ (особенно если знакомы они с ним не более десяти минут - по пересказу), и им в принципе необходим помощник вроде мистера Сл., и 2) далеко-о не все в курсе, каких именно взглядов придерживался Джером, о чем именно говорится в книгах, которые он читал (и распространял), как именно это все соотносится с традиционным представлением о культуре и религии. Думаю, в некоторых случаях это понимание для восприятия, собственно, текста и не требуется, и даже и лучше, наверное, исходить из своих представлений о темах Сэлинджеровского разговора, но если Вы хотите взглянуть не только на текст, но и на его автора (и это может пригодиться при дальнейшем чтении) - надо послушать Кеннета.
Если же - наконец - заговорить не только о биографии, но и о том, о ком она повествует, то я бы сказал следующее: в жизни Джерома Дэвида Сэлинджера отразился и преломился двадцатый век, та его грань, которая накрыла собой Америку - поиски собственной идентичности, идеализм, попытки осмысление самого себя и мира вокруг, и вдруг - война, ужас, страдания, раскалывающие жизнь надвое и определяющие содержание второй половины - попытки восстановиться, собрать себя по частям, жажда успокоения. Конечно, все гораздо сложнее, но, по-моему, вектор именно таков. Фигура Джерома вызывает истинное уважение и восхищение - и пусть каждый умник, критикующий "Над пропастью" за безнравственность и расхлябанность, прочтет биографию ее автора, прежде чем брать речь.
Что же касается буддизма - в том виде, в котором его принимал Сэлинджер - я считаю, что он и поддержал Джерри после войны, позволив восстановиться, и в известном смысле навредил ему, уведя на странный и болезненный путь, апофеозом которого стало столь же жуткое, сколь и величественное со стороны затворничество.