Я пишу этот дневник, исповедуюсь перед ним. Только ему я могу рассказать, как низко пала.
Не суди меня строго, мой дорогой, не проклинай. Больше того, как это делаю я, у тебя всё равно не получится.
Я падшая женщина, блудница и ничего с этим поделать не могу. Он занял все мои мысли, убил во мне гордость одним взглядом зелёных глаз.
Как только я его увидела, поняла, что пропала.
Ещё тогда нужно было бежать без оглядки. Может, я бы не нырнула с головой в эту преисподнюю, где варюсь уже целый год.
Каждый раз кляну себя последними словами, обещаю уйти, не видеть его, не чувствовать его запах, не слышать грубый, хриплый голос, что отдается вибрацией по всему моему телу.
Глупая овечка, влюбилась в волка. Что её ждёт? Презрение, игнорирование или она просто его ужин?
Пусть так, я всё готова отдать, лишь бы видеть его. Одна секунда рядом с ним делает мой день волшебным.
Я прокручиваю в голове его образ: хищный взгляд, острые скулы, нос с небольшой горбинкой. Мучаюсь вопросом: Какие его губы на вкус? Твёрдые или мягкие? Мне не дано познать это. Не узнать их сладость. Если бы это произошло, сердце бы точно остановилось. Оно и так бешено бьется в его присутствии.
Никогда не узнаю, какая твёрдая у него грудь, скрытая рубашкой, не узнаю, как эти сильные руки сжимают, как они грубо хватают меня. А может, нежно? Не знаю, это всего лишь мои несбыточные мечты.
Он для меня Бог, я для него никто, никогда не стану чем-то большим. Но не могу себе запретить мечтать о нём.
Он занимает все мои мысли, двадцать четыре часа семь дней в неделю.
Чем я прогневила бога, что он послал мне такое испытание? Узнает мою выдержку, останусь ли я благоразумной? Нет! Я провалила этот экзамен на прочность.
Слабая, безвольная, рядом с ним теряю себя, разрушаю, сжигаю и воскресаю снова, как птица феникс, чтобы сгореть заново. Этому не будет конца. Это и есть ад?
Я буду тем, кем он захочет меня видеть, буду делать, что угодно, лишь бы видеть его.
Он хочет, чтобы я была невидимкой? Запросто, буду в его тени, наблюдать, любоваться им.
Я, как наркоман, признала проблему, но слезть с этого не могу. Ещё только разок взгляну – яд бежит по венам, сладко отправляет мою кровь, хочется ещё вдохнуть, затянуться его дурманящий запахом, от его бешеной энергетики схожу с ума: она подчиняет, возвышает, уничтожает.
Скажи мне, мой дневник, как остановить это безумие? Как вернуть себя, прежнюю? Как стереть его из своих мыслей, вырвать из сердца?
Никак, это невозможно. Я столько раз пыталась. Ничего не вышло.
Переключиться на другого тоже не могу. Для меня больше никто не существует, никто не сравнится с ним. Они все лишь дешёвые китайские подделки. Он такой один, совершенный, неповторимый, жестокий.
Он не представляет, что творится в моей душе. Хотя её уже нет. Я отдала её ему. Моему божеству наплевать на меня с высокой колокольни. Я пустота для него, просто органайзер. Он даже человека во мне не видит, не то, что женщину.
Как я посмела, как дерзнула, как допустила влюбиться в него? Я не хотела этого!! Наверное, Купидон решил посмеяться, вонзил в сердце стрелу. Жестокий. Мы не пара с ним.
Жила себе спокойной, размеренной жизнью, никогда никому слова плохого не сказала. За какие грехи мне всё это?
Пишу тебе, перенося боль на страницы, может, так станет легче, изолью свою подаренную душу, облегчу страдания.
Июль 2018 год
После службы меня провожал Адам. Я очень смущалась, мне не часто приходилось общаться с мужчинами. В нашей школе учились только девочки, отец не разрешал гулять мне ни с кем. И в свои двадцать два года была полностью изолирована от мира. Отец подобрал мне такую работу, что и там мне не с кем было общаться. Сидела в архиве, перебирала бумажки.
После смерти мамы, тогда мне было пять лет, отец стал очень строгим, постоянно говорил мне, что я «грешная блудница», подбирал мне такие вещи, чтобы не было видно моих длинных ног, груди четвертого размера. Он постоянно повторял, что я создана, чтобы развращать, заставлял молиться, наказывал.
Наш дом находился в самом бедном районе Панама-Сити-Бич, самого популярного курортного города штата Флорида, с белоснежными пляжами, изумрудной прозрачной водой Мексиканского залива, город круглый год привлекал туристов.
Но я не могла посещать пляж: «Ты будешь ходить трясти своими прелестями перед голодными мужиками?» – говорил отец.
– Адель. – Адам выглядел смущенным, постоянно поправлял очки в черной оправе. – Я хотел бы пригласить тебя в кино. Это возможно?
– Нет, нет! – в страхе замотала головой. Отец никогда не согласится на это. – Это грех! – Адам рассмеялся.
– Кто тебе это сказал?
– Отец.
– Адель, мы живём в XXI веке, обещаю, что фильм будет приличным.
– Нельзя! Это грех! Закон во все времена один, нет послабления. – Как представила, что меня ждёт, если я ослушаюсь, тело свело судорогой. Нет, это того не стоит, как бы мне ни хотелось.
– Тогда, может, сходим поесть в кафе? – Адам засунул руки в карманы джинсов. – Это же не грех?
– Я не могу! – потому что отец посадил меня на диету. Во время поста я не удержалась и съела кусочек жареного стейка. Хоть отец говорил, что его просто угостила соседка, и он к нему не притрагивался, я видела, как он уменьшался.
Что тогда было! Не могу вспоминать без содрогания, отец так отходил меня семихвостой плеткой, что попа до сих пор болит. Надеюсь, шрамов не останется.
Он говорил, что моя попа и так слишком соблазнительно выглядит, мне нужно худеть.
Теперь вода с мёдом и сухариками единственная дозволенная мне еда.
Ненавижу своё тело, сколько бы я ни сидела на диете, ничего не помогает, живот стал плоским, но грудь, ягодицы не уменьшаются.
– Я не могу идти с тобой в кафе. Я на диете. – Адам выглядел удивленным.
– Зачем тебе это нужно? Ты прекрасно выглядишь.
Мы продолжали идти, до дома оставалось метров сто.
– Ты обманываешь меня. Я ужасно выгляжу, не так, как должна выглядеть порядочная девушка, – тихо закончила я, сжимая ремешок от сумки.
– Кто забивает тебе голову этими глупостями? – Адам резко развернул меня к себе, схватив за руку выше локтя.
Сердце начало биться в ускоренном темпе. Нельзя! Не дай Бог, отец увидит нас! Мне конец!
Он так странно смотрел на меня, на мои неприлично пухлые губы, облизывался, он пугал меня. Потом он заправил выбившуюся из-под платка чёрную прядку.
Это грех! Нельзя позволять мужчине прикасаться к себе.
– Адам… нельзя… пусти меня, пожалуйста.
– Адель, я не встречал девушку красивее тебя, такую чистую. Позволь мне увидеться с тобой, прошу. Обещаю, я не позволю себе лишнего, как бы мне ни хотелось.
– Мой отец… он не позволит.
– Адель, ты совершеннолетняя, вправе сама выбирать, с кем видеться, без разрешения твоего папы.
Он всё ближе. Нет, нет! Мои глаза бегают, ищут отца, лишь бы он не увидел. Если это случится, мне не жить!
– Я благодарен ему, что он сохранил такой чудесный цветок, но пора отпустить тебя во взрослую жизнь, – его руки крепче прижимают меня к себе, уперлась ладошками ему в грудь.
– Адам, не нужно, – я знаю, что он хочет сделать. Как-то тайком от отца смотрела запрещённый фильм, где парень поцеловал девушку. А потом всю ночь молилась, просила прощения за свои грешные мысли, потому что мне хотелось бы того же.
– Адам, это грех! Отпусти меня. Если отец увидит… – не успела договорить, его губы коснулись моих, слюнявый язык проник в рот, который я открыла от неожиданности.
Всегда так, мечтаешь о чём-то, хочешь этого до безумия, а когда получаешь, наступает разочарование. Как сейчас, в моём воображении поцелуй должен быть более волшебным, что ли. Всё потому, что он мне не муж.
– Ах ты, маленькая дрянь! – услышала голос отца, оттолкнула Адама. – Грешница! Да, как ты посмела подпустить этого похотливого самца, – отец дернул меня за руку.
– Папа…
– Молчи, блудница! Ты замарала себя, – он потащил меня в дом.
– Мистер Мур, – послышалось нам вдогонку. Отец повернулся, выпустил мою руку, что сейчас жутко болела от его хватки.
Адам, глупец, улыбался и протягивал руку.
– Я Адам, мистер, – отец с презрением посмотрел на неё, пауза затягивалась, отец никогда не пожмет ему руку.
Адам понял, смущенно убрал её в карман.
– Не ругайте Адель, пожалуйста, это моя вина, – я за спиной отца махала руками, показывала, чтобы он молчал, уходил. Этот глупец продолжал топить нас обоих.
– Я хотел бы пригласить Адель пообедать, с вашего разрешения.
– Она всё равно получит свое! – руки похолодели, я знаю, что ждет меня дома, по спине, как змея, пополз страх. Она с тобой не пойдёт! Она и так слишком много тебе позволила.
– Но она совершеннолетняя! Мы живем в самой демократичной стране. Вы не имеете права запрещать ей видеться с людьми.
В следующую секунду ахнула, прижимая ладошку ко рту, потому что отец ударил его. Адам пошатнулся и упал на землю, сплевывая кровь. Отец наклонился над ним, серые глаза сверкали, я до чертиков боялась его такого, это высшая точка его ярости.
– Ещё только раз посмеешь к ней притронуться – ты труп! Понял меня, сосунок? – он развернулся, схватил меня за руку и потащил в дом.
– Отец, зачем ты так с ним? Это я виновата, я не смогла его оттолкнуть.
– Правильно, потому что ты похотливая блудница! Что, между ног зачесалась?
– Я не понимаю, о чём ты, папа? Почему у меня должно зачесаться? Я ничем не болею. Я прошу у тебя прощения, – мы дошли до дома, паника внутри меня нарастала, я знала, что ждет меня за дверью.
– Я подам на вас заявление в полицию! – кричал Адам. – Я так всё это не оставлю! Я спасу Адель!
Дверь захлопнулась за моей спиной, как и надежда на спасение.
Господи, что меня ждет? Если за несчастный кусок мяса я так получила, то же что ждёт меня сейчас, за мой грех.
– Папочка, пожалуйста, не надо… – молила, обливаясь слезами, когда он снимал со стену плётку. Она висела там, как напоминание, чтобы я не грешила, чтобы знала, какая меня ждет расправа.
– Видишь, к чему приводит распутство? У меня теперь будут серьёзные проблемы. Он наступал на меня, похлопывая плеткой по руке. – Этот твой хахаль пойдёт подавать заявление. Но ты получишь своё!
– На колени! – от его голоса подскочила, я знала, лучше послушаться, иначе будет хуже. Повернулась к нему спиной, оседая на пол.
– Снимай рубашку! – трясущимися руками расстегиваю непослушные пуговицы на груди. – Ну, что ты возишься? – отец взял ножницы, вздрогнула, почувствовав холодный металл на шее. Он разрезал мне рубашку.
– Ты скажешь, что он приставал к тебе, а я заступался. Поняла?
Свист в воздухе – удар, кожа на спине горела, у меня вырвался болезненный крик, с силой сжимала длинную по колено юбку, слёзы лились рекой по моим щекам, катились по шее, убегая внутрь хлопчатобумажного лифчика.
– Ну?!
– Я не могу лгать?! Это грех! Я сама виновата, я отвечу за свои грехи.
– Тогда вместо трех, ты получишь десять ударов, – всхлипнула.
Сви-и-ист…
Уда-а-ар…
В глазах потемнело от боли.
– Не заставляй меня, – молила я.
– Ты умрёшь, упрямица, – умру?! Я не хочу! Я люблю жизнь, но пойти на предательство, солгать?
– Я не могу! Прошу, тебя не заставляй!
Сви-и-ист.
Уда-а-ар.
По моей шее полилось что-то: кровь. Видимо, кожа порвалась.
– Адель… – предупреждающие сказал он.
Сви-и-ист.
Уда-а-ар.
Боль с каждым разом всё больше и больше.
Сви-и-ист.
Уда-а-ар.
– Хорошо, я скажу! Не бей меня больше, – в глазах потемнело, я упала на пол.
***
Проснулась на спине от дикой боли, перевернулась на живот. На белых простынях остались красные полосы.
Посмотрела на часы, на работу нужно идти. Воскресенье день тяжёлый.
В ванной комнате разглядывала свою исполосованную спину. Знатно папа постарался, утирала слезы тыльной стороной ладони.
В душе щипало раны, под мои ноги стекала красная вода.
Обработала раны, где доставала рука, забинтовала, как могла. В больницу мне нельзя, отец такое не простит.
Иногда в голову приходили дерзкие мысли: сбежать. Но куда? Дом на нём, карточку, на которую приходит зарплата, он забрал. Мне приходится унижаться, просить у него деньги.
За что он так со мной? Всю жизнь была покорной, боялась лишний раз поднять на него глаза, и всё равно что-то делала не так.
Поднялась температура, бросила таблетку Адвила в стакан, она зашипела.
Сейчас станет легче. Отца, к моему счастью, не было в дома, не хочу его видеть, не смогу.
Хоть бы Адам не подал заявление в полицию. Я не хочу врать, но нет выхода.
На работе зарылась в кучу папок, сваленных на мой стол. Расставлять папки по стеллажам, было испытанием, лишний раз пошевелиться боялась.
Ко мне в каморку вошел полицейский в черной форме, показал мне значок.
– Да. Что вы хотели? – что спрашивать, и так понятно. Адам выполнил свою угрозу.
– Поступила информация о том, что ваш отец ударил мистера Миллера. Мне нужно взять ваши показания. Пройдемте со мной.
– Но как же моя работа…
– Не волнуйтесь, я оповестил руководство, они дали добро.
Через полчаса сидела в полицейском участке.
Я не видела отца, почувствовала, всё внутри сжалось. Оглянулась, он вышагивал по коридору, с каждым его шагом тряслась всё больше.
В голове звук:
Сви-и-ист…
Уда-а-ар…
С каждым его шагом:
Сви-и-ист…
Уда-а-ар…
– Здравствуй, дочка, – такой заботливый. – Как ты себя чувствуешь?
«Ты спрашиваешь?! Как ты смеешь делать вид, что тебе есть дело до меня?! Ты трясешься за свою шкурку, чтобы я ничего лишнего не сказала.» – Но я не могла произнести это вслух, только думала.
– Всё хорошо, пап, – опустила глаза, боялась, что увидит гнев в моих.
Почитать, уважать?! Я не могла! Как бы мне стыдно ни было. Не могла…
– Хотя, какое тебе дело? – я посмела! Осмелилась посмотреть на него, сжигая, четвёртуя его взглядом. Что у меня в голове? Откуда столько гордости? В меня словно бес вселился, так хотелось взять эту плетку, опускать со свистом ему на спину, чтобы он почувствовал, каково это. Уверена, он и крохотной частицы не вынес бы той боли, что так легко выдавал мне.
Он навис надо мной, покорял меня взглядом, с силой сжимал плечо, где была рана от плётки. Сжала кулаки.
Не поддаваться! Не смей! Начала стоять на своём, стой до конца!
Не смогла, опустила глаза. Я чувствую, как он выпивает мой страх, он наслаждается моим унижение, что мне не хватает духу пойти против него.
– Ты будешь гореть в аду, – голос властный, от него трясутся мои поджилки. Столько лет жила в страхе, когда уже разорвется мое трусливое сердце?
– Дочь пошла против отца? Ты посадить меня решила? – я не хотела. Просто хочу, чтобы он оставил меня в покое.
– Нет, – проглотила комок слез. – Я сделаю всё, как обещала.
– Хорошо. Твоя мама гордилась бы тобой.
Правда? Сомневаюсь. Я почти не помню ее, так, урывками.
Помню, как любила её блинчики с кленовым сиропом, помню, как она готовила индейку на день благодарения. Я не могла вспомнить её лица, только ощущение рядом с ней. Я безумно её любила.
Помню, каким отец был тогда: нежным, заботливым, как он обрабатывал мне ободранную коленку, помню, что только тогда я была счастлива.
Что же случилось? Почему любящий меня отец превратился в монстра? Неужели смерть жены так подкосила его? Он в тот момент тоже умер, как человек.
Но я, будучи пятилетним ребенком, страдала, грустила. Не понимала, почему мама не приходит, не читает мне на ночь Питера Пена. Я знала наизусть эту сказку, могла бы пересказать, но любила слушать голос мамы, любила засыпать под него.
Хоть бы вспомнить, как она выглядит. В нашем доме не осталось ни одной фотографии с ней.
Он стоял победителем, довольно улыбался.
– Адель, – к нам подошел Адам. – Ты в порядке? Я так за тебя беспокоился. Он ничего с тобой не сделал? – покачала головой, глотая слёзы.
Почему-то забота чужого человека вывела меня из равновесия. Он жалеет меня, а я пойду против него, буду лгать.
Нас вызвали в кабинет.
– Будет перекрестный допрос, – сказал полицейский. – Адель, расскажите, что вы делали вчера, откуда знаете Адама?
– Мы познакомились на службе. Адам предложил проводить меня до дома. Когда мы дошли, – я сглотнула, – он поцеловал меня. Насильно. Отец заступился за меня, ударил его, – шёпотом закончила я. Перебирая пальцами, опустила глаза, мои щеки горели от стыда.
Я согрешила, соврала.
– Адель, зачем ты врёшь? – чувствовала взгляд Адама на себе.
– Вы видите? Моя дочь боится его! Она очень скромная, порядочная и не позволит никому такие вольности. Я вынужден был защищать её. Я отец!
– Он запугал её! Я уверен! – кричал Адам. – Вы должны помочь Адель!
– Выйдете. Я допрошу Адель, – один на один? Посмотрела на полицейского. Я ещё раз врать буду?
– Я требую принять встречное заявление о домогательстве, – начал отец.
– Что?! – возмутился Адам. – Вы из меня насильника будете делать?
– Вышли оба! – повысил голос полицейский.
Дверь захлопнулась, я слышала крики за ней. Отец ругался с Адамом.
Полицейские обошел стол, сел на стул рядом со мной.
– Адель, ты можешь не бояться, я сумею заступиться за тебя, – он коснулся моей руки, в страхе отдернула её.
– Мне не нужна помощь, у меня всё в порядке. Отец заступается за меня.
– Доверься мне, я помогу, – голос у него стал заботливым, нежным, проникновенным.
С чего все так стараются помочь мне? Я посмотрела на него. У полицейского был такой же взгляд, как у Адама, прежде чем он поцеловал меня.
Он был чуть старше меня, подтянутый, стройный, красивый.
Мысленно отругала себя, нельзя разглядывать его. Это нехорошо.
– Адель… – у него голос с придыханием, испугалась, мне это всё не нравилось. – Ты такая красивая.
Что?! Опять? То же самое говорила Адам.
Встала со стула, отошла от двери.
– Мне не нужна помощь. Спасибо вам за заботу. Можно, я пойду? Я не буду подавать заявление на Адама, – полицейский погрустнел.
– Хорошо, иди. – повернула ручку на двери. – Но я буду приходить к вам домой. Я не верю, что твой отец такой белый и пушистый.
Вышла из кабинета. Две пары глаз вопрошающе смотрели на меня.
– Ну что, Адель? О чём он тебя спрашивал? – спросил Адам.
– Не твоего ума дело, сосунок. Держись от моей дочери подальше, – отец обнял меня за плечи и повел к выходу.
Поморщилась, его руки коснулись спины, причиняя боль.
– Развратница! – говорил отец, когда мы вышли на улицу.
– Папа, ты чего? – отшатнулась от него. Смотрела в горящие серые глаза.
– Думаешь, я не видел, как на тебя смотрел полицейский?
– А как он смотрел?
– Как на блудницу!
– Я ничего такого не сделала.
– Ты получишь дома, – опять?! Так скоро? Но я делала всё, что велел отец, я не переживу, ещё эти раны не зажили.
– Ты не посмеешь! – что несёт мой язык? Я не могла остановить слова, они сами вырывались из меня.
– Что?! Как ты смеешь перечить мне?!
Я окончательно потеряла чувство страха. Сколько можно бояться?
– Только тронь меня, и когда придет полицейский, я всё ему расскажу! Сниму побои, тебя посадят!
Он отшатнулся! Я испугала его! Моя первая победа так окрыляла.
– Он сказал, что придёт к нам?
– Да, он не поверил, сказал, будет присматривать за мной.
– Маленькая дрянь! Ты и его очаровала!
Мне было всё равно, что он говорил, развернулась и пошла в сторону дома, возвращаться на работу не было смысла.
– Ты такая же, как твоя мать, – послышалась мне вдогонку. – Садись в машину. Отец открыл дверь старого Доджа.
Села, пристегнула ремень.
Что это значит? В смысле, как мама? Но отца я боялась расспрашивать об этом. Почему я стала такой смелой? Ведь раньше, я бы побоялась. Может мне придавало уверенность то, что уже двое мужчин готовы были заступиться за меня.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Исповедь блудницы», автора Кати Лоренц. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанрам: «Эротические романы», «Современные любовные романы». Произведение затрагивает такие темы, как «взаимоотношения в семье», «самиздат». Книга «Исповедь блудницы» была написана в 2020 и издана в 2020 году. Приятного чтения!
О проекте
О подписке