ГЛАВА 1

В комнате царила непроницаемая тьма, не позволявшая различить ни единого предмета. Полная тишина, словно мир замер.

Я лежу на полу, и единственное, что доносится до моего слуха – звук собственного дыхания и монотонный ритм сердца. Всё внимание сосредоточено на попытке подсчитать удары пульса, оценить их количество и частоту.

Всего несколько часов назад, стоя перед зеркалом в ванной, я решила радикально сменить имидж. Найдя в кухонном гарнитуре в одном из выдвижных шкафчиков ножницы, обрезала волосы до каре и перекрасила пепельный блонд в насыщенный чёрный. К моему удивлению, цвет выгодно подчеркнул зелёный оттенок моих глаз.

Наверное, неплохо начинать перемены хотя бы с малого, когда отчаянно пытаешься изменить хоть что-то в своей проклятой жизни…

Моё душевное состояние находилось в пограничном состоянии. Последние события предыдущих месяцев окончательно выбили меня из равновесия. Мне было необходимо найти новый источник вдохновения, чтобы восстановить силы, энергию и двигаться вперёд.

Мягкий, пушистый ковер, на котором я лежу, приятно ласкает кожу. Я нахожусь в своей старой квартире, где жила до того, как переехала к Эндрю Гейбу. Своему любимому человеку.

Мы живём вместе несколько лет, без официального брака, к которому я пока морально не готова. Эндрю прекрасный мужчина, который сознательно выбрал нелёгкий путь с девушкой-детективом из убойного отдела, то есть со мной.

Доктор Эндрю Гейб – уважаемый врач-психотерапевт, владелец сети клиник по всей стране и обладатель внушительного многомиллионного состояния. Благодаря его помощи в оказании консультаций при составлении психологического портрета преступника, наш отдел раскрыл множество сложных дел, связанных с серийными убийствами.

За время отношений я пережила многое: похищение маньяком, едва не стоившее мне жизни, угрозы от бывших заключенных и даже подозрения в убийстве.

После последнего дела об убийстве племянницы нашего капитана все, кто принимал участие в расследовании, оказались на пределе своих возможностей. Нас просто морально вымотало. Каждый справлялся с этим по-своему.

Мой начальник, капитан Тед Броуди, собирался уйти в отставку после завершения дела, но сенатор Нил Хэрис лично убедил его взять трехмесячный отпуск, а затем вернуться к своим обязанностям. Капитан был необходим городу, отделу, мне, всем сотрудником, что трудились под его чутким руководством и департаменту полиции Нью-Йорка с его богатым опытом. Я искренне счастлива, что он смог взять себя в руки и окончательно психологически не сломаться. Без него сложно представить убойный отдел.

В голове всплывали обрывки разных воспоминаний, как кадры старого фильма. Лица, голоса, запахи – всё смешалось в хаотичный калейдоскоп. Я пыталась ухватиться за что-то конкретное, но ускользающие образы расплывались, оставляя лишь горький привкус разочарования.

Внезапно тишину разрывает тихий щелчок.

Вздрагиваю и резко сажусь, пытаясь разглядеть источник звука. Слабый лучик света пробивается сквозь щель в плотных шторах, очерчивая контуры мебели. Всё на своих местах: потрепанный диван, книжный шкаф, заваленный любимыми детективами, и старый проигрыватель, на котором я люблю слушать джаз в долгие зимние вечера. Эта квартира пропитана воспоминаниями о мечтах и надеждах.

Может быть, именно здесь, в своём тихом убежище, я смогу найти то, что так отчаянно ищу. Может быть, здесь я снова смогу обрести настоящую себя.

Ложусь обратно и закрываю глаза.

Интересно как там Брайан? Детектив Брайан Уэйн. Мой незаменимый напарник и хороший друг. Всё так же холост, красив и не перестаёт волочиться за дамскими юбками. Между собой в отделе мы называем его «Казанова». Да, он, безусловно, хорош собой: высокий, атлетического телосложения, тридцати шести лет, с карими глазами и точёными чертами лица. Харизматичный, весёлый, понимающий. Мы работаем напарниками много лет. Брайан, будто стал моей тенью. Не представляю свой рабочий день без него, или расследование дела с любым другим напарником.

Однако вернемся на исходную точку.

Итак, пару дней назад я взяла отгул на три дня, чтобы прийти в себя. Поимка серийного преступника отбирает много моральных сил. Ты не можешь ночами нормально спать, зная, что очередной псих в любую минуту может кромсать кого-нибудь на куски или проявлять агрессию, ведущую к летальному исходу. Некоторые жертвы годами, отчётливыми картинками стоят в моей голове, и от них не избавиться.

Моя работа – ежедневная встреча со смертью. Я гоняюсь за людьми, совершающими ужасные, чудовищные преступления, иногда неподдающиеся никакому логическому объяснению. Мой мозг работает двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, и так изо дня в день. Я всегда говорю Эндрю, что он весьма кстати подвернулся и стал для меня необходимой моральной опорой. Врач-психиатр требовался мне каждый день, как воздух. Хоть я запрещаю ему всякий раз лезть ко мне в «голову» как специалисту, и всё же Эндрю, как никто другой, знает мои слабые места. Вот и сейчас он наверняка дёргается и переживает за меня. Знаю наверняка.

Но сейчас мне требовалось личное уединение и полная изоляция. Я хотела побыть наедине с собой, расставить правильные приоритеты по местам и разобраться со своим внутренним миром. Звучит эгоистично и жестоко по отношению к близким людям, но по-другому я не могу справиться.

В данный момент самым страшным было то, что в комнате я находилась не одна. Рядом со мной сидит девочка лет десяти – двенадцати, с туго заплетенными двумя косичками, в красном платье в белый горошек, белых носочках и красных туфельках. Она битый час находится рядом со мной, подтащив к подбородку обе ноги, и обхватив их руками.

Знакомьтесь, Хлоя! Моя галлюцинация.

Да, да, да, знаю, я должна в первую очередь рассказать об этом Эндрю. Поначалу я думала, что Хлоя – простое переутомление, игра моего богатого воображения или разовое помутнение разума. «День, другой и пройдет само собой, надо только хорошенько выспаться», – думала я. Вопреки ожиданиям, этого не случилось ни через день, ни через месяц, ни через полгода. Поискав самостоятельно информацию в Интернете, я перечитала кучу статей на тему галлюцинаций и все они были далеко не утешительными. Пришлось сразу накупить таблетки, которые я стала принимать горстями, дабы поскорее избавиться от наводящего периодического кошмара.

Как не старалась, Хлоя не исчезала. Теперь она появлялась каждый день, когда ей вздумается, и я не могла её контролировать. Больше всего я боялась начальной стадией шизофрении. Тогда моей карьере в одночасье придёт конец! Одна мысль об этом начинала сводить меня с ума. Даже если меня оставят на службе, к расследованию серьёзных дел допуска не будет. В лучшем случае переведут на бумажную работу. Страх сковывал, парализовывал волю.

Я смотрела на Хлою, а она смотрела в ответ своими невинными, но проницательными глазами. В них ни осуждения, ни жалости, лишь какое-то странное, безусловное понимание. Она будто знала то, чего не знала я сама. И это пугало ещё больше.

Конечно, поначалу я пыталась игнорировать её, сосредотачиваться на работе, на рутинных делах. Но она всегда находилась рядом, тихая, незаметная, но неизменно присутствующая. Иногда Хлоя просто тихонько сидела в углу комнаты, иногда наблюдала за мной из-за плеча, когда я работала за компьютером, иногда, совсем неслышно, напевала какие-то детские песенки. И каждый раз её присутствие высасывало из меня жизненные силы, оставляя лишь выжженную пустыню внутри.

Однажды, не выдержав напряжения, я закричала на Хлою, потребовав, чтобы она ушла, исчезла навсегда. Но она лишь печально покачала головой и прошептала: "Я не могу. Я – это ты". Эти слова прозвучали как приговор, как окончательный вердикт. "Я – это ты". Какую часть меня она представляла? Ту, которую я так тщательно скрывала от мира? Или ту, которую я сама в себе не хотела признавать?

Мысль о том, что Хлоя – часть меня, заставила остановиться и задуматься о будущем. Возможно, она была не врагом, а проводником. Возможно, она появилась, чтобы указать на что-то важное, на что я упорно не хотела обращать внимания. Возможно, именно Хлоя поможет мне разобраться в себе, расставить приоритеты и, наконец, обрести внутренний покой, которого я так отчаянно ищу. И, возможно, только тогда, когда я пойму и приму её, она сможет уйти, оставив меня наедине с собой – настоящей.

Конечно, я отдавала себе отчёт в безрассудстве поступка, замалчивании, но решать проблему надо самой.

Безусловно, Эндрю имеет право знать. Но один вопрос оставался основополагающим и неизменным: останется ли он со мной после того, как узнает о моей галлюцинации? Зачем богатому, влиятельному, внешне привлекательному молодому человеку оставаться с женщиной, у которой начинается шизофрения?

– Долго ты будешь лежать, притворившись трупом? – послышался писклявый детский голос. – Мне с тобой ужасно скучно!

– Хлоя, отвали. Что ты пристала?

– Говорю же, мне скучно!

В комнате было темно. Я не могла хорошенько рассмотреть её, да особо и не старалась. Наверняка сейчас она сердито смотрит исподлобья.

– А мне плевать! Ты совсем не понимаешь, что ломаешь мне жизнь своим присутствием? Всё, чего я так добивалась, долго годами выстраивала, ты планомерно разрушаешь. Откуда ты взялась?

Открываю глаза и поворачиваю голову в сторону на исходящий детский голос. Старательно всматриваюсь туда, где, по моему мнению, находится Хлоя.

– Когда ты расследуешь убийства, Глория, мне намного веселей. Сегодня ты какая-то совсем дохлая… Ты два дня здесь торчишь: ни ешь, ни пьешь… Я всё равно никуда не исчезну. Можешь не стараться избавиться от меня.

Закрываю лицо руками и начинаю медленно считать до десяти. Пытаюсь прогнать, таким образом, чёртову девчонку из сознания или подсознания. Не знаю, откуда она берётся. К моему большому страху, в темноте я могу видеть её. Досчитав до конца десятка, убираю руки и всматриваюсь туда, где Хлоя только что сидела. К моему удивлению, теперь её там нет. Облегченно выдыхаю.

– Ты меня ищешь? – слышится детский голосок теперь откуда-то сверху. Она сидит на диване, свесив обе ноги вниз, склоняясь к коленям, и озорно взирает.

– Отвали от меня, Хлоя! – кричу в ответ, разозлившись.

– Слушай, Глория, тебе точно не поможет самоизоляция. Может, стоит поговорить с докторишкой Гейбом? Хотя… нет… нет… ни в коем случае! Иначе он тебе так прочистит мозги, что нам придётся расстаться. А я только начинаю привыкать к тебе. Так что лично я, категорически против!

– Объясни, почему я вижу тебя, когда в комнате полный мрак? Я думала, ты боишься темноты и не явишься сюда.

– Ха-ха-ха…Я достаточно взрослая, чтобы не спрашивать твоего разрешения. А теперь… Давай-ка, оторви свою задницу от пола, встань и сделай мне вафли.

– Проваливай.

– Вафли! – не унимается она.

– Вместо них лучше принять пару снотворных таблеток и крепко заснуть. Так, я точно избавлюсь от тебя!

– Вафлиииии….

Хлоя захлопала в ладоши и запрыгала на диване, едва не свалившись на пол. Детская непосредственность, от которой меня воротило. Ненавижу детей. И себя тоже. Особенно за то, что внутри поселилось чудовище в красном платье и с бантом на голове.

В чём-то девчушка права. Надо встать и хотя бы умыться.

Стоя в ванной под горячими струями воды, пытаюсь смыть усталость и раздражение. Мысли, как назойливые мухи, роятся в голове. Что, если я действительно схожу с ума? Нужно как-то заставить Хлою уйти. Но как? Как избавиться от кошмара, живущего в подсознании?

Выйдя из ванной, накидываю махровый халат и отправляюсь на кухню.

Хлоя уже сидит за столом, болтая ногами и теребя в руках плюшевого медвежонка.

– Вафли! И не забудь полить их кленовым сиропом, – пропищала она, едва завидев меня.

Молча, достаю вафельницу, замешиваю тесто и принимаюсь за готовку.

Запах ванили наполняет моментально кухню. Мне не нравится приторный этот запах, зато видимо Хлоя довольна.

Каждая готовая вафля отправляется ей на тарелку. Она уплетает их с аппетитом, измазывая щёки в сиропе. Я наблюдаю за ней, чувствуя, как внутри нарастает отвращение. "Ну же, исчезни", – мысленно умоляю. "Прошу тебя, просто исчезни".

Но Хлоя продолжает кушать, не обращая на меня никакого внимания. Я просто стою возле плиты, застыв в понимании, что вафли – лишь часть нашей сделки. Чтобы избавиться от Хлои, мне нужно сделать что-то большее. Что-то, что я отчаянно пытаюсь забыть. Что-то, что похоронено глубоко в моей памяти.

Девчушка не отходит от меня двое суток, ни разу не покинув гостиную.

Отложив лопатку в сторону, подхожу к единственному оконному проёму и резким жестом раздвигаю плотные теневые шторы в стороны. Открываю створку окна.

На улице царит тьма. Холодный воздух моментально врывается в комнату, принося с собой свежее дыхание ветерка.

Кидаю взгляд на часы, висевшие на стене. Стрелки показывают начало третьего часа ночи.

«Ночь – время, когда совершаются злодеяния и убийства. Преступники, как грызуны, выползают из укрытий в поисках жертвы!» – проносится в голове.

Миновав Хлою, вхожу в ванную комнату и открываю водопроводный кран. Настраиваю нужную температуру и оставляю воду набираться в ванну. Решаю полежать с пеной и немного расслабиться, несмотря на то, что принимала полчала назад душ.

Из кухонного шкафчика достаю пачку сигарет, которая давно там пылилась. На случай, когда мне становится совсем невыносимо. В такие моменты мне нравится курить… Кажется, процесс курения немного успокаивает нервы. Есть что-то в методичном ощущении, когда вдыхаешь никотиновый аромат и медленно выпускаешь его.

Открыв дверцу холодильника, невольно зажмуриваюсь от яркого света, ударившего мне в лицо. Достаю бутылку виски, немного льда из морозильной камеры и наполняю бокал до краёв.

– Глория! Хватит травить себя алкоголем! Иначе я останусь без обеда, а я планирую отведать лазанью, – с негодованием заявляет Хлоя, усаживаясь со мной рядом на кухонный стол.

– Если будешь маячить перед глазами, вообще ничего не получишь! Замолчи и дай мне спокойно выпить. Ты всего лишь плод нездорового воображения. Не думай, что у тебя есть какая-то власть.

– Детектив, твоя жизнь отчасти зависит от меня. На твоём месте я бы уже в серьёз задумалась над этим, – саркастично произносит она, показывая язык.

Не обращая внимания на слова Хлои, беру стакан с напитком, сигарету и, подойдя к окну, устраиваюсь на широком подоконнике, поджав под себя ноги.

Прохладный воздух приятно бодрит. Ощущение, будто я долгое время провела на глубине под водой и вот теперь вырвалась на поверхность, жадно глотая воздух.

Закурив, выпускаю струю дыма на улицу. Там не происходит ничего примечательного. Моя квартирка располагается в тихом спальном районе. По ночам здесь обычно тишина и спокойствие.