Пролог

2013 год

Сквозь слезы я наблюдаю за тем, как наша экономка Глафира поспешно, но как всегда с особой аккуратностью, складывает все мои вещи в чемоданы разных размеров. Она бормочет что-то себе под нос и не смотрит на меня, словно даже один взгляд способен нанести ей непоправимый вред. Или лишить долгожданной премии. Полки в шкафу уже пусты, а на полу разбросаны коробки, в которых я храню свою обувь. Мои туфли, сапоги, сандалии – всё бездушно и неряшливо сброшено в самый большой чемодан и это, пожалуй, единственное, о чем педантичная Глафира не позаботилась.

– Аврора, переодевайтесь. За вами вот-вот приедет водитель.

– Это какая-то ошибка… – шепчу я сквозь слезы. – Пожалуйста, поверьте мне. Хоть кто-нибудь…

– Это не мое дело.

– Но как же?! Вы знаете меня с рождения! Вы работаете в нашем доме уже семнадцать лет!

– Вот именно, Аврора, – наконец, поворачивает она ко мне голову. – И все эти годы я работаю на вашего отца. Мне не нужно думать. Велено собрать все ваши вещи – и я это безоговорочно делаю.

– Но ведь вы не такая бесчувственная, какой пытаетесь всё время казаться… Пожалуйста, поговорите с ним.

– По этому поводу мне нечего сказать вашему отцу.

– Как же нечего?! Вы ведь видели, как всё было…

– Я не понимаю, о чем вы, Аврора. Пожалуйста, поторопитесь.

– Всё вы прекрасно понимаете! Пожалуйста! – молю я, едва сдерживая рыдания. Режущая боль обжигает мою грудь. – Вы же помогли мне прийти в себя… Вы же знаете, что я никогда не позволила бы себе… Боже! Если бы не вы, я бы умерла тогда!

– Не преувеличивайте. И хватит, Аврора! – твердым голосом перебивает она. – Даже, если бы мне было, что сказать вашему отцу, я не думаю, что Павел Сергеевич стал бы слушать меня.

Стон отчаяния вырывается из моего горла. Как бы сильно мне не хотелось верить в чудо, которое в моем случае сконцентрировано на разговоре двух взрослых людей, боюсь, что Глафира всё же права. Даже, если она вступится за меня, ничего не изменится. Мне ли не знать.

– Посмотрите, что он делает со мной? – с трудом говорю я, опустив голову на свои ладони. – Вы ведь всю мою жизнь видели… С самого моего рождения я для него – как собаке пятая нога. Пусть так, ладно… Я уже свыклась наверное с этим, но гнать меня из дома за то, что я рассказала ему правду… Я ведь не солгала и вы это знаете. Мое сердце давно разбито, а грязный поступок человека, в которого я позволила себе по глупости влюбиться, уничтожил даже самую слабую надежду на то, что когда-нибудь эти кусочки вновь соберутся в единое целое. Прошу вас, пожалуйста, скажите ему, что я не такая, какой меня… – Всхлипываю. – Он совершенно не знает, какая я… Куда мне идти? Что мне теперь делать?

– Аврора, Павел Сергеевич не оставит вас без средств к существованию. Он же ваш отец, – бесчувственным голосом говорит Глафира и застегивает молнию на первом собранном до конца чемодане. Я на нее не обижаюсь. Она всегда была слишком холодной и отстраненной. Но только не в ту злосчастную ночь. – Не нужно так драматизировать. Этот скандал может негативно сказаться на его карьере, вы же не глупая девушка и понимаете это. Требуется время, чтобы всё улеглось.

– Но я… Я ведь его дочь! Он не верит мне, он верит всем, кроме меня! А он должен защищать меня! Должен!

– Не преувеличивайте, – как будто и не слышит она мои слова. – Даже, находясь от него за несколько тысяч километров, вы будете жить в шоколаде и ни в чем себе не отказывать. В вашей жизни ничего не изменится, разве что геолокация.

– Я не о деньгах говорю.

– Раз так, то следует думать именно о них, учитывая, что вам, Аврора, всего семнадцать лет.

– Мне просто нужно, чтобы он поверил мне…

– Через три месяца вы окончите школу и будете поступать в университет, – не слыша меня, продолжает Глафира. – Там и совершеннолетие. Уверена, ваш отец возьмет на себя все расходы, связанные с учебой и проживанием в другом городе.

– Как он мог не поверить мне…

– Всё у вас будет хорошо, Аврора. Только не зацикливайтесь на этой ситуации. Скандал обязательно забудется. Ведь всё плохое, рано или поздно, исчезает из памяти.

Глава 1

Наши дни

«Доброе утро, прекрасная и обворожительная Тюмень! За окном снова дождь и ветрено. Поэтому, дорогие наши радиослушатели, одевайтесь потеплее, а вечер проведите дома в кругу родных и близких, потому как МЧС предупреждает, что с десятого по одиннадцатое октября на юге Тюменской области ожидаются ливни, грозы, похолодание и усиление ветра до двадцати четырех метров в секунду. Берегите себя. А прямо сейчас Bad Guy от Билли Айлиш! Устроим себе утренний мясотряс, а?»

Переключаю радиостанцию легким прикосновением пальца к сенсорной панели. Одна, втора, третья – ничего по душе. Вздохнув, переключаюсь на собственную медиатеку и салон автомобиля тут же наполняется томительной таинственностью.

The Hills.^[1]

Никогда не разлюблю эту песню. Возможно, что я несколько иначе понимаю её смысл, но музыка, голос… Всякий раз блаженно закрывая глаза, я чувствую, что вот-вот что-то изменится. Произойдет, случится, поменяется! Не знаю, что именно, но это предчувствие вселяет в меня крошечную надежду на…

Ох, нет. Опять эти глупые мысли. Я не нуждаюсь в переменах, даже самых маленьких. Они всегда приносят с собой хаос, с которым, порой, невозможно справиться. Мне просто стоит завести кота. Уже давненько подумываю над этим, но никак не могу решиться. В конце концов, дома станет намного живее и веселее, а дурацкая тишина, которую я так упрямо пытаюсь спрятать за включенными телевизорами, наконец, подавится, ведь я день за днем буду тискать маленький пушистый комочек и без конца причитать, какой же он хороший.

Нужно подумать. Ещё чуть-чуть. Уверена, день-два, и я приму правильное решение.

Да.

Обязательно.

Плавно останавливаюсь перед моргающим зеленым сигналом светофора и в очередной раз убеждаюсь: мне ни за что не обзавестись той завидной решительностью, которая в наши дни присуща миллионам современных девушек. Я слишком слаба для этого.

Бах!

Черт…

Черт!

Че-е-ерт!

В меня только что въехала машина!

Серьезно?

Господи, это не шутка?!

Поджав губы, я включаю аварийные сигналы и открываю дверцу. Мои замшевые серые ботфорты окунаются в грязную лужу, а сильный порыв ветра подхватывает подол легкого светлого пальто и как будто нарочно протирает им грязный кузов машины. Злясь на всё, что сейчас меня окружает, я пробегаю глазами по внушительной вмятине на заднем бампере и багажнике.

– Супер.

Складываю руки на груди и упрямо таращусь в лобовое стекло черного Range Rover, водитель которого отказывается появляться и отвечать за это происшествие. Боги, за три года я ни разу не попадала в ДТП. Ни разу! Худшее, что случалось со мной за семь лет взрослой и одинокой жизни – небольшой потоп, который устроила посудомоечная машина на кухне.

Наконец, водитель дорогущего внедорожника появляется во всей своей красе. Пугающе неспешно, высокий брюнет подходит к мощному бамперу своего авто, который, кажется, от удара не изменил своих форм, а потом задирает голову к небу и протяжно вздыхает. Авария, которую он создал, уже нарушила привычный и правильный ход дорожного движения, и теперь все кому не лень, объезжая нас, жмут на клаксон.

– И чего молчишь? – вдруг спрашивает незнакомец, глянув на меня мимолетным и раздражительным взглядом. Такое чувство, что это я сейчас искорежила его автомобиль. – Где ездить то училась?

– Что, прости?

– Горел зеленый, когда ты подъехала к светофору, – бросает парень. – Какого черта ты остановилась, когда все ехали вперед?

– Вообще-то, он мигал. Я никуда не торопилась и остановилась плавно, чтобы не создавать никаких помех движению. Не моя вина, что ты залипал в телефоне и не увидел, как впереди тебя останавливается автомобиль.

– Запомни, девочка, – с дьявольской улыбкой рычит незнакомец, – когда зеленый мигает, вот так – блым-блым-блым, – показывает он пальцами прямо перед моим лицом, – ты ещё можешь ехать вперед. Даже на желтый ты можешь ехать вперед, хоть это и небезопасно. Но делать то, что сделала только что ты – нельзя!

– Я тебе никакая не девочка. И я прекрасно знаю правила дорожного движения, так что не надо меня уч…

– Конечно! – смеется он надо мной и поджимает губы. Опускается на корточки и внимательно разглядывает бампер своей машины. – Взрослый папик купил своей кисуле Audi, а как ездить – научить забыл. Стандартная история, – улыбается он мне и поднимается на ноги.

– Тебя что, пещерные люди воспитывали? Ты не знаешь меня, я не знаю тебя. Ты только что въехал в мою машину своей громадиной и позволяешь себе такие грубости в мою сторону?

– Надеюсь, за этот твой косяк, который обойдется твоему папику в несколько сотен тысяч, он будет нежен с тобой. Ну, хотя бы постарается. А вообще, не завидую я тебе.

Моросящий дождь резко оборачивается проливным дождем. Мерзавец снова усмехается, наслаждаясь своей «победой» надо мной и достает из внутреннего кармана визитку. Он протягивает её мне, но я не двигаюсь. Стою, как застывшая фигура изо льда с выражением явно не самым дружелюбным. По крайней мере, мне очень хочется, чтобы именно так и было.

– Передай своему папику, крошка. Мы решим с ним эту проблему по-мужски.

Наверное, любая другая схватила бы эту картонку и демонстративно разорвала её перед наглой рожей обидчика. Послала бы его на три буквы, плюнула в лицо… Но я, к сожалению, не из этих «любых других» и потому просто молча разворачиваюсь и сажусь в свою машину. Почему? Потому что избегаю всякого конфликта.

The Hills. Стоит на репите.

Давно такого не было, чтобы мерзкая мужская избалованность хоть как-то задевала меня. Давно. Очень давно. Говорю себе, что ситуация глупая, смысла в ней никакого нет, поэтому и внимания на грязные слова типичного дегенерата обращать не стоит.

«Да. Не стоит. Поэтому заводи двигатель и мчись на работу», – приказываю я себе.

Стараюсь ехать спокойно, но руки предательски дрожат. Не выношу, когда меня вышвыривает из зоны комфорта и привычной обыденности. Я теряю равновесие, как будто пытаюсь устоять на натянутом канате, а мои нелепые старания забавляют публику. Лучше бы пять раз посудомойка сломалась, или какой-нибудь ненормальный все колеса порезал, но только не то, что случилось несколько минут назад.

– Боги, дорогая, где ты пропадаешь? – встречает меня Игорь с фальшивой улыбкой и взглядом, полным отчаяния. – Ванда разносит наш WhatsApp, через пятнадцать минут приедет дочь богатенького семейства, для которой мы будем шить платье в самые кратчайшие сроки, а наш администратор слегла с ангиной! В мастерской осталась одна Катя, но и та без конца чихает! Господи, за что мне это наказание?!

– Сейчас грипп, – на выдохе говорю я, чувствуя, как привычная уверенность и спокойствие вновь ко мне возвращаются. – Не переживай, мы справимся.

– Господи, как? Как, Аврора? – шепотом паникует мой друг и компаньон в одном лице. – Почти весь наш штат ушел на больничный, а к середине ноября мы должны сдать шесть заказов. Шесть! Ох, нет, – вздыхает он и плюхается в мягкое светлое кресло у большого окна. – Семь. Ещё и сегодняшний.

– Свадебное?

– Угу.

Снимаю пальто и прячу его в высоком зеркальном шкафу. Подключаю свой телефон к аудиосистеме и в студии тут же становится намного живее с волшебным голосом Beyonce^[2].

– Платье должно быть готово к декабрю, – снова вздыхает Игорь. – Замуж выходит дочь дальней родственницы по линии моей матери. Естественно, отказы не принимаются.

– О! – Делаю губы трубочкой и с сомнением гляжу на поникшего друга. – И на какую скорость нам нужно переключиться, чтобы успеть?

Игорь поднимает на меня голубые с серой дымкой глаза, а потом обхватывает голову руками и несколько раз пожимает плечами. Как всегда, он слишком драматизирует. Мы познакомились с ним на студенческой вечеринке пять лет назад. Пожалуй, только мы с ним выделялись на всеобщем фоне: оба скромные, зажатые и совершенно не догоняющие, какого черта сюда пришли. Сначала я решила, что Игорь гей. Собственно, не одна я так думала, ведь многие в университете тихонько шушукались за его спиной, поговаривая, что у милого и воздушного Игорька определенно кто-то есть и этот кто-то – несомненно парень. Только спустя какое-то время я поняла, что делать такие заключения на основе только лишь внешности человека, чрезвычайно глупо. Ну, подумаешь, парень одевается с изюминкой: модные джинсы, обтягивающие кругленькое пузико разноцветные кардиганы и береты разных форм и цветов. Ездит на красной Audi Coupe, а конспекты носит в кожаных мужских сумках, которые ничем не отличаются от привычных женских. Со стороны Игорь мог показаться заносчивым и высокомерным любимчиком своих богатеньких родителей, но, узнав его получше, я в корне изменила своем мнение о нем. И теперь, когда наша собственная студия по пошиву свадебных и вечерних платьев обрела неслыханную популярность не только в Тюмени, но и в близлежащих крупных городах, я при любом удобном случае с гордостью говорю, что Игорь Кавальски – мой хороший и добрый друг.

– Катастрофа. Я как чувствовал, что эта осень принесет нам какое-то несчастье!

– Типун тебе на язык! Наши девочки скоро выздоровеют и вернутся к работе. Не нагнетай. Мы справимся, как и всегда.

– Как? Будем сидеть здесь с тобой и Катей? С самого утра и до глубокой ночи шить платья? Нет, нас определенно ждет провал. Студия Игоря Ковальски ещё никогда не опаздывала со сдачей заказов. Никогда! А теперь всё! Капут. В «Dress&Shoes» напишут о нашем непрофессионализме, а потом какой-нибудь выскочка-блогер решит опубликовать на своей странице в Instagram гадкий пост, мол, поглядите, сладенький любимчик мамы и папы хапает дорогостоящие заказы, а сам ничерта не делает! Я стану посмешищем…

– Тише, тише, тише, – успокаиваю я и опускаюсь перед ним на колени. – Игорь, ты что? Это всего лишь грипп. Посмотри в окно. Погода ведь жуть. Мы всё сделаем, всё сдадим вовремя, не переживай, пожалуйста. Ты сегодня чересчур нервный. Случилось что-то ещё? Помимо того, что большая часть персонала слегла с гриппом?

– Нет.

С улыбкой и демонстративным сомнением оглядываю друга.

– Дорогой, за годы нашей дружбы я научилась понимать, когда ты лжешь, а когда говоришь правду.

– Чего совершенно не скажешь обо мне, поскольку за годы нашей дружбы ты была и есть целая тайна для меня, – с улыбкой поднимает он бровь.

Поднимаюсь на ноги и направляюсь к короткой барной стойке, за которой наш администратор обычно готовит кофе клиентам и распаковывает коробочки с восхитительными десертами из кондитерской, что располагается по соседству.

– Выпьем кофе? – Стараюсь не обращать внимания на внимательный взгляд Игоря, которым он просверливает меня всякий раз, когда я наотрез отказываюсь слышать в его словах намеки на собственную закрытость. Я не люблю говорить о себе. Можно сказать, что ненавижу. – Так и что же случилось, дорогой? – спрашиваю как ни в чем не бывало и засыпаю зерна в кофеварку. – Что тебя беспокоит? Если, конечно, не хочешь говорить об этом со мной, то окей, ничего страшного. Просто скажи, что мне сделать, чтобы хоть немного поднять тебе настроение и отвлечь от всяких там забот?

Игорь задумчиво улыбается, глядя куда-то сквозь меня. Почему-то в эту минуту я думаю о его чудесной маме-моднице, которая раза три-четыре в неделю заезжает к нам в студию и с любовью в глазах наблюдает за своим любимым и единственным сыном. Высокое положение и финансы его родителей помогли нам создать собственный бренд вечерних и свадебных платьев, но суметь поразить женское сознание и удержаться на рынке – заслуга исключительно Игоря. Несмотря на то, что я являюсь вторым собственником студии, мне никогда не хотелось афишировать свое имя. Поэтому всё, что касается публичности, возложено на круглые и мягкие плечи Игоря. Даже в названии студии указано исключительно его имя.

– Только взгляни на погоду, – уже спокойнее говорит Игорь и смотрит в окно. – Дождь льет как из ведра.

– Ещё и ураган приближается.

– Кошмар. Сейчас самое время для депрессии.

– Сбегать за мороженым? – иронизирую я.

– Господи, вода стеной стоит! Смотрю на твою машину и кажется, будто у нее задница помятая, – усмехается Игорь, пытаясь что-то разглядеть в дождливом окне. – Ой, не приведи, Господь! Или… Погоди, что это? – Игорь подскакивает на ноги и бежит к выходу. Он распахивает стеклянные двери и ошеломленно таращится в сторону небольшой парковки. – Что… Что это, господи?! У тебя же машина разбита! Как? Как это случилось? Почему ты молчала?

Ставлю ароматный кофе в маленьких белоснежных чашках на стойку и ищу сахар в пакетиках.