Её глаза окончательно утратили возможность измерить их глубину, и я падал в их небытие, добровольно отдавшись забвению.
Она была совершенно несносной, строптивой, необузданной и жизнь свою строила под стать: у её историй не было как таковых начала и конца, и все её существование – словно одеяло из лоскутков, вырезанных из разных тканей.