Глава 1

В клубе, где дым застыл в воздухе, а музыка лишь приглушенный гул, будто само помещение затаило дыхание в ожидании развязки. Зейн ждал не просто информации – он ждал доказательств.

Конкурент по слухам, замыслил не просто передел сфер влияния. Он готовился к удару, который должен был перечеркнуть все договорённости. Перехваченные намёки, шёпот курьеров – всё указывало на одно: он вёл переговоры с копами. Не просто стукач – он хотел сдать всю сеть, чтобы самому уйти в тень с чистыми руками и полными карманами.

Нужны были не тайны или слухи. Ему требовались плёнки. Плёнки, на которых тот лично передаёт конверт с компроматом детективу из отдела по борьбе с организованной преступностью.

Зейн неспешно провёл пальцем по краю стакана, оставляя кровавый след – он не заметил, как порезался о треснувшее стекло. Капля упала на барную стойку, как точка в ещё не дописанном приговоре.

– Если эти ублюдки не принесут мне их до рассвета… – его голос стал тише скрипа виселицы.

Неон плясал на его скулах, превращая внешность в маску хищника, готового к прыжку.

– Босс, их до сих пор нет… – голос Змея дрогнул, когда он приблизился, будто подползая к краю пропасти. – Уже за полночь.

Зейн не ответил. Его пальцы впились в стакан так, что тот затрещал. Побелевшие костяшки – единственное, что выдавало бурю за каменным фасадом. Воздух вокруг него звенел, как натянутая струна перед разрывом.

– Где они? – каждый слог вонзился в Змея, как нож между рёбер.

Взгляд Зейна – не взгляд, а прицел – скользил по танцполу, выискивая не тех, кто должен был прийти, а тех, кто мог уже не уйти. В его глазах мерцало нечто худшее, чем ярость: ледяная формула расчёта. Убийца, взвешивающий, с какой жертвы начать.

– Найди их, – слова упали тяжело, как камни. – Или я начну считать потери. Первым в списке будешь ты.

Басы клуба били по барабанным перепонкам, смешиваясь с запахом пота и алкоголя. Стробоскоп выхватывал из темноты извивающиеся тела, создавая иллюзию хаоса. Но для Зейна всё вокруг застыло, пока он наблюдал, как Змей растворяется в толпе.

Каждая секунда усиливала его гнев, превращая терпение в тлеющие угли. Лёд в стакане давно растаял, оставив лишь горькую воду – точь-в-точь как его настроение.

– Верность… – прошептал он, перекатывая мокрые кубики льда в бокале. Взгляд скользнул к курьеру, и в глубине его глаз вспыхнуло нечто неожиданное. Женские волосы – светлые, как переплавленное золото, – рассыпались по плечам, будто нарочно отвлекая от смертельного счёта.

Его свободная рука сжалась в кулак, кольца зловеще сверкнули в полумраке.

«Она – курьер» – смс-ка и фото от Змея.

Его свободная рука сжалась в кулак, кольца зловеще блеснули в полумраке, оставляя на коже следы, как когти. Улыбка – медленная, хищная – искривила губы Зейна, но в этот раз в изгибе рта проскользнуло нечто иное: щель в броне. Кто-то сегодня заплатит за опоздание кровью, но её присутствие рвало привычный сценарий, как фальшивую купюру.

Пять минут. Вот и всё, что у неё осталось. Часы тикали, как взведённые курки, отсчитывая секунды до приговора. Но сейчас он не спешил – наблюдал.

Рейчел переступила порог зала, словно ступала по льду. Полумрак скрывал детали, но дальний стол – его стол – притягивал взгляд, как пуля притягивает мишень. Её шаги эхом бились о полированный пол, ритмичные, как удары сердца перед падением.

Зейн провёл языком по клыку, ощущая вкус железа – то ли от пореза, то ли от предвкушения. Пальцы разжались. Взгляд – тяжёлый, пронизывающий – скользил по её фигуре, задерживаясь на изящных изгибах, будто ощупывая каждую линию. Она была не опасной, скорее хрупкость, обёрнутая в шёлк, и он уже не мог притворяться, что это его не заводит.

– Это заняло у тебя слишком много времени, – его голос прокатился, как дым, но в нём явно проскользнула нотка интереса. – Или ты надеялась, что я потеряю интерес?

Пальцы Зейна отбили чёткий ритм по столу, будто отсчитывали последние секунды перед взрывом. Воздух между ними потрескивал, как наэлектризованный, в нём витала ещё и острая, как бритва, нотка желания.

– Как тебя зовут?

– Рейчел… – голос у девчонки прозвучал твёрже, чем она ожидала.

Стальная хватка угрозы в его голосе не ослабла – лишь обросла кровавыми прожилками интереса. Рейчел ощутила, как вязкий ком страха разрывает ей горло изнутри. Её взгляд метнулся к танцполу, где тела ещё корчились в последних спазмах иллюзии веселья. Фарфоровая кожа мерцала в полумраке, как погребальный саван, а бездонные глаза отражали пустоту – ту самую, что ждала её в конце этой ночи. Пальцы, превратившиеся в дрожащие плети, вытащили флешку – крошечный гроб с обещанием спасения.

– А теперь…, – голос пророс в её сознание, как ржавый гвоздь, безбожно вбиваемый в череп. – Объясни, почему мне не стоит считать это плевком в лицо, Рейчел…

– Всё… всё здесь. Бери. И мы квиты, – слова выскакивали, как последние патроны из разряженного ствола.

Его взгляд – раскалённый докрасна нож – медленно вспорол флешку. Уголок рта дёрнулся в усмешке.

Его взгляд – раскалённый докрасна нож – медленно вспорол флешку, будто вскрывал гнойник. Уголок рта дёрнулся в кривой усмешке, обнажая клык.

– Ты думаешь, это что-то решает? – Он вырвал флешку из её дрожащих пальцев, словно выдирал зуб без анестезии. – Мило. Но долги не оплачиваются безделушками, – он щёлкнул пальцами, и флешка исчезла, будто её и не было, – и твой босс это прекрасно знает.

Внезапно он ринулся вперёд, как тигр на добычу, заполнив собой всё её пространство. Дорогой одеколон смешался с запахом свежей крови – его опасность была осязаемой, как нож у горла. Его голос упал до смертельного шёпота, от которого по спине пробежали ледяные мурашки:

– Передай своему боссу… что он недоплатил. А я, – его горячее дыхание обожгло ухо, – терпеть не могу, когда меня считают идиотом.

Молчание повисло тяжёлым свинцовым покрывалом, пропитанным угрозой. Рейчел ощущала, как пульс бьётся в висках, словно заключённый, рвущийся на свободу. Этот человек излучал опасность, как раскалённая плита – и она только что обожглась о настоящую силу его ярости. Её светлые волосы, обычно струящиеся золотым водопадом, теперь казались нимбом вокруг приговорённой.

Флешка исчезла в бездне его кармана, а его ладонь – огромная, с прожилками шрамов – впилась в её запястье, пригвоздив к столу с такой силой, что дерево застонало:

– Ты останешься. Пока я не скажу иначе.

Губы Рейчел дрогнули в намёке на истерическую усмешку. Один криминальный король использует её как пешку, другой решает её судьбу. Страх? Нет. Но холодное понимание: эти мужчины – как заряженные пистолеты с расшатанными курками.

– Позвони ему сам и передай это, – выплюнула она сквозь стиснутые зубы, не отводя горящего взгляда. Глаза – два ледяных осколка, брошенных прямо в лицо его власти. – Пока он не отозвал меня. Иди к чёрту.

Воздух взорвался.

Её слова – как спичка в пороховом погребе – высвободили то, что он годами держал на цепи. В его глазах проснулся зверь, тот самый, что рвал глотки за кулисами этой криминальной игры.

Хватка.

Его пальцы впились в её запястье, сжимая до хруста, до побелевшей кожи. Не боль – метка.

– Ты ошибаешься, – его голос пропитался ядом, низкий, как гул приближающейся бури. – Здесь я решаю, кто и куда идёт. Даже в ад.

Он наклонился ближе, и в полумраке сверкнули зубы – не улыбка, а оскал.

– Особенно такие наглые куклы, – прошипел он, и в голосе зазвучали нотки смертельной игры. Губы растянулись в улыбке, но глаза оставались холодными, как лезвие ножа. – Безрассудная блондинка с языком острее бритвы. Скажи, детка, ты всегда так играешь с огнём, зная, что тебя могут раздавить одним лишь взглядом?

Его большой палец медленно провёл по её запястью, ощущая, как под тонкой кожей бешено стучит пульс. Музыка, толпа, весь мир – исчезли. Остались только он и она – в этом застывшем моменте перед бурей.

– Можешь бежать. К своему боссу, к чёрту, куда угодно. – Он резко разжал пальцы, будто отпуская добычу, которую уже считал своей. – Но запомни: через пять минут ты вернёшься. Ты не уйдёшь, пока я не решу, что мы закончили.

Она рванулась прочь, выдернув руку, будто его прикосновение оставило на коже ожог. Шаги её были быстрыми, резкими – к выходу, прочь от него. Но спиной она чувствовала его взгляд – тяжёлый, как свинцовый груз. Когда такой мужчина чего-то хочет, он берёт это. А когда этот мужчина – хозяин города, сопротивление становится смертельной игрой.

Басы постепенно затихали, заглушённые шумом толпы, сквозь которую она пробиралась. Его взгляд не отпускал – прожигающий, проникающий сквозь ткань, сквозь кожу, прямо в душу. Зейн не двигался, не звал её назад. Он лишь наблюдал, как акула, уже вычислившая траекторию удара.

Её красота ударила его. Давно – слишком давно – он не видел ничего подобного. Эти золотые волосы, рассыпанные, как солнечные блики. Эти голубые глаза, полные дерзости и вызова. Каждое её движение было пощёчиной его миру, где всё давно пропиталось ядом. Она – глоток чистого воздуха.

– Змей, – бросил он, не отводя глаз от её удаляющейся фигуры. Голос – низкий, как гул подземного толчка. – Выясни, чьи приказы она выполняет. И донеси до них, что в этом городе даже пыль не шевелится без моего приказа.

Пальцы Зейна замерли над столом на секунду, затем застучали – методично, как метроном перед взрывом. Флешка тяжелила карман, но мысли его уже скользили дальше, к чему-то гораздо более… живому.

«Эта девчонка только что плюнула в лицо самой смерти. Интересно, сколько минут ей понадобится, чтобы осознать свою ошибку?»

В углу зала мелькнула тень – Змей уже растворялся в толпе, как яд в стакане. А Зейн снова поднял бокал, наблюдая, как последние капли вискаря сливаются в одну кровавую каплю на дне.

Его тело среагировало мгновенно – мышцы напряглись, дыхание стало глубже, тяжёлым. Зейн замер, чувствуя, как кровь приливает к вискам, как пульс учащается с каждым её движением. Давно он не испытывал такого острого, почти животного влечения.

Он наблюдал за ней, отмечая каждую деталь: гордый изгиб спины, кошачью грацию шага, нервное сжатие пальцев в кулаки. Её непокорность не злила – разжигала, пробуждая что-то древнее, глубоко зарытое под слоями холодного расчёта.