Цитаты из книги «Внучка берендеева. Второй семестр»

Запомни, – она обращалась к сыну, как к взрослому, и мысли не допуская, что не понята будет, – люди могут говорить всякое. Они любят выискивать в других грехи и ошибки. Но важно не это. Главное, как ты сам подашь себя. Склонишься? Сочтут виновным, будь ты хоть трижды невинен. Покажешь слабость – разорвут. Будь сильным, мальчик мой, и тогда, быть может, у тебя выйдет… – Что? – Остаться в живых.

Только дерева в безветрие все одно качаются, трещат да вздыхают, будто сетуют, до чего глупы люди.

– Ты-то глаза свои бесстыжие открой… погляди, до чего довела человека… облысел весь, – Архип Полуэктович по голове рученькою провел. – Вы и так… лысым… были… – Был, – признался он. – Но по собственному почину. А если б не был, точно облысел бы. Или поседел.

– Выходит, сам не знаешь, чего тебе от жизни надобно… Отчего ж не знает? Знает. Жить. Может, свезет и станет Емелька магиком. Потом, когда все закончится. И при Акадэмии позволят остаться, при библиотеке тутошней, в которой книг – превеликое множество. А нет, то… …он бы по миру поездил, поглядел. Добрался бы до Северного моря, про которое дед сказывал, что морозы там до того лютые – птица на лету замерзает. И что небо порой вспыхивает нездешним пламенем, и местные люди думают, что то Хозяйка ветров двери своего дома открывает… …или к саксонцам съездил бы, глянул на города ихние, из камня сложенные… иль на южные земли, где море черное, что деготь, и люди такие ж живут. Младенчик как на свет родится, так его в том море и купают, вот он и становится черен от воды, только глазья белые. И зубы.

– Не о том ты думаешь. И не стараешься. А я, между прочим, всю задницу себе отморозил. И кому я такой надобен буду? – В Еськином голосе прорезались плаксивые нотки. Этак побирушки на паперти медяшечку клянчат, о долюшке горькой своей расповедывая. – Сиротинушка я горькая… матушка бросила, тятьки не ведаю… лицом рябенький, спиной кривенький…

– Молчишь? Что ж… дело ваше, порой решение принять непросто… слово – что птица, только с крыльями медными. Полоснут по душе – вовек шрамов не сведешь.

Скворцы вот прилетели. Ковыряются в траве… благодать… Что еще для счастья надо?

Иди… добрый человек. Спасибо тебе за заботу, но… иди… и пусть дорога твоя будет гладкой… – Арей лег на землю. Небо больше не пугало. Синее. Высокое. Бездонное

Значит, судьба такая… – Что жене оставишь? Детям…

Смешно стало. А ведь прежде, до подвала еще, он бы все это иначе воспринял. – Ты не просто магик, а боевой… – Гость так ничего и не понял. – От отправят тебя завтра на границу, и что тогда? – Поеду. – А если убьют?