– Если захочешь увидеть мир, то, как кипит кровь земли в жерлах вулканов, или как проливается она огненным дождем на землю, скажи. Я напишу своим родным. Они будут рады узнать, что моя кровь продолжилась достойно…
– Шутишь?
– Скажем так… пытаюсь воспользоваться преимуществом. А то с этих рыжих… так и вьются… наглые. И котов женщины любят. Говорят, их гладить приятно. Тут еще и фэйри решили, что тоже… явились… на конкурс… невест искать. Хрен им, а не невесту!
Проворчал он это уже с набитым ртом.
– Что? Я, может, нервничаю… а я, когда нервничаю, ем…
– Мой сын был юн, его кровь горела и искала выхода. В годы его я утолял это пламя кровью врагов, но…
– Времена были мирными и врагов поблизости не наблюдалось?
Владыка тяжко вздохнул.
Какой он?
Красивый.
Если мой отец был в половину столь же хорош, маму можно было понять. Высокий. Широкоплечий. Волосы цвета гречишного меда. Белая кожа. И медного оттенка глаза.
А еще джинсы потертые.
И рубашка в клеточку с закатанными рукавами. Причем рубашка расстегнута, и видна ярко-красная футболка с какой-то надписью.
Серьезно?
Он ведь… владыка фэйри. Дубовый венец. Запретная роща и все такое… и красная футболка. С рубашкой. С кроссовками, в которых разноцветные шнурки. В левом – неоново-зеленый, а в правом – оранжевый.
– Доброго дня, – я оторвалась от созерцания кроссовок.
– Доброго, – сказал он, чуть склонив голову. А волосы в косу заплел. И коса эта, через плечо перекинутая, – до пояса.
– Хранительница… – Лилиана повернула бокал, позволив вину скользнуть по грани его. И выпрямила, глядя, как это вино возвращается, ложится на дно сгустком света. – Сложно с вами.
– В чем?
– Вы выправляете пространство, – она чуть поморщилась. – Не совсем верно. Вы все приводите к тому, как должно быть правильно, вне зависимости от своего желания. Или желания тех, кто рядом. Потому рядом с хранителями выправляются, если можно так сказать, и люди.
А то знаю я таких, сперва котиков недолюбливают, а потом кричат, что их обманули и все такое. Нет уж, если играть, то так, чтобы не переигрывать после.
Потому что у меня все-таки получилось.
Не знаю, как. С обычными бы красками точно не вышло, а тут… тут серая-серая равнина. Она вышла светлой, почти белой, но все-таки… все-таки нет. Серой. Небо такое же. И чудом они не сливаются друг с другом. Кто знал, что у серого столько оттенков. Пепел этот, который почти снег.