© Иван Шаповалов, 2025

ISBN 978-5-0059-6384-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Зайцев.

Действие происходит в респектабельном офисе знаменитого и легендарного агентства недвижимости. Основательница и она же владелица солидной организации Лайма Гаясовна Жабонян разговаривает по телефону со своей единственной и сверхопекаемой дочерью.

ЖАБОНЯН: Да, доча!

МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: Ой, мам, ну что ты меня как маленькую. Тридцать два уже! Большая. Взрослая.

ЖАБОНЯН: Да сколько бы тебе лет не было, ты же навсегда для меня дочерью останешься. А может быть, мне к тебе по имени-отчеству обращаться? Мармелада Шоколадовна, как дела?

МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: Сами назвали, теперь стесняются! Да нормально дела! Трудовая династия процветает! Бриллиант твой цветёт и пахнет! Это я про себя.

ЖАБОНЯН: Да, я поняла, сокровище ты моё. Ты мне, золотце ты моё драгоценное, договорчик переделай. Я тебе скрины вышлю.

МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: А чё эти умники душные? Косяки нашли? Подвохи наколупали? Неточности наскребли? Тошнотики противные!

ЖАБОНЯН: Да эти буквоеды прожорливые. Дотошные, прямо до тошноты оказались. Договор, как Конституцию, почти весь переписали вдоль и поперёк, а глубокую диагональную трещину на несущей стене, на самом видном месте, вот прямо перед своим длинным носом, так и не заметили. Будто у них глаза сильно глубоко посажены под задними карманами на штанах. Может, больные какие, может, не внимательные. И ты представляешь ведь что удивительно? Даже на подтопленный заплесневелый фундамент должного внимания не обратили! И вроде не бассейн покупают, а квартиру. Что само по себе подозрительно: либо эти товарищи не очень в себе, точнее, сильно не в себе, либо это какие-то сложные маневры подведомственных организаций и прочих «проверяек».

Меня эти глупости настораживают. Я на секунду задумалась: а кто кого облапошивает? Кто кого играет? Мыслишка шальная залетела, тревожная. Стало быть, меня на этих подставных дурогонов ловят? А может, у меня мания преследования? Да не. Уж больно переигрывают! Не боятся спалиться.

МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: Да что ты из-за обычных глупышей загоняешься!

ЖАБОНЯН: Возможно. Значит, болваны обыкновенные, степные. И что самое главное, за буквы чернильные они героически бились до помутнения сознания, в запятых рьяно колупались до потери пульса, а на коммуникации не по СНИПу  совершенно без претензий! Ну это же база, основа основ! Буковки в бумажке всё внимание на себя забрали, а реальный объект их устроил.

Теоретики-ботаники. Профаны! Зато как они бабочек сачками ловят! Виртуозы просто! Любой дурак позавидует! С такими навыками галлюцинацией подрабатывать в самый раз, поскольку до сих пор не понятно: пранк или психобред. Какой портал этих фриков выплюнул? Что они курят? Кто им так психику сломал? Живут в своих фантазиях! Да-а, лох не мамонт! Столько «Лунтиков» кругом, только и успевай отовариваться. Вот ведь сами же дурошлёпики дают допуски, а потом обижаются: «Караул! Обманули, облапошили!». Так что исключительно бумажку подправить и всё.

МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: А ну, норм, подправим бумажку. Это же проще, чем фундамент подправить?! Хотят буковки в ряд выстроить? Запятые в нужных местах? Слова ласковые, шрифт красивый. Да, пожалуйста!

Смеются.

ЖАБОНЯН: Ах ты мой неутомимый печатный станок! Литературный призрак! Пишущий негр!

МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: Ну, понесло тебя опять! Сраный случай! Не надо меня так называть! И первый, и второй, и уж тем более третий вариант сильно не подходят! Ты специально меня выводишь из себя?

ЖАБОНЯН: Хорошо-хорошо, не буду. Я сама не знаю, как я такую галиматью ляпнула. Честное слово, само как-то получилось. Прямо как будто слова выплюнула! Нет, я бы даже сказала: «Вычихнула» совершенно непроизвольно. Вроде безусловный рефлекс, а теперь так стыдно и не ловко. Прости меня, пожалуйста! Ой, дура, ой, дура! Иногда демоны наружу лезут. Может осложнение после простуды. Или побочка от аскорбинки. Не знаю. У меня, наверно, что-то с головой! Я ведь не хотела этого говорить, как-то машинально получилось. Сама не пойму. Доча, прости! Мать у тебя уже заговаривается. Синдром Туретта, наверное.

МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: Ой, да что за чушь! Вредность мы синдромами пудрить будем, а язвительность – рефлексами ещё и врождёнными?! Ну, ладно-ладно, всё, не расстраивайся. Прощаю-прощаю!

ЖАБОНЯН: Ой, хорошо. Спасибо! Люблю тебя!

МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: Я тоже!

ЖАБОНЯН: Но если всё же эти долбонавты липовые профессионально исполняют и это постановка. Тогда хватай тревожный чемоданчик. Там то, сама знаешь что! И вали без промедления сама знаешь куда. И ныкайся там, сама знаешь где. Короче, мы это уже обговаривали, прорабатывали, на листочках рисовали.

МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: Ма, да чё ты? Тревожная ты какая-то, как тревожный чемоданчик. Всё норм!

ЖАБОНЯН: Ну всё, донь! У меня новые букашки-покупашки шоркаются у порога, о стены уже трутся лохмотьями своими. Сейчас мне опять всё сажей своей перемажут.

Скромно заходит интересный посетитель с выразительным портфелем внушительных размеров. Яркий представитель интеллигенции с тонкой настройкой хрупких чувств, умело прячущий свою широкую эмоциональную палитру как будто бы в своём замысловатом чемоданчике.

Но ещё до того, как он вошёл Жабонян сразу бросается в глаза люто кринжовый аксессуар: зелёный в белый горошек синтетический галстук с готовым узлом на резинке с застёжкой.

«Возможно слишком уступчивый снобик, наверняка, излишне слащавый привратник упаднического режима, некий капельдинер декаданса. А может, он просто кажется таким со стороны и вовсе не такой», заключает Жабонян спонтанными мыслями, бегущей строкой у неё в голове.

Захар Яковлевич Зайцев мелкий чиновник, старший специалист архивного отдела засекреченного научно-исследовательского института. Архивовед-магистр, искуснейший мастер документооборота. Дотошный педант: довольно строгий в выполнении мелочных формальных требований, пытливо вникающий во все мельчайшие детали, въедливо аккуратный и чрезмерно ответственный книжный червь.

Сильно заостряет внимание на второстепенных мелочах, видя в них сакральный смысл и бешенный потенциал. «Счастливый» обладатель атипичной мигрени и бывший страдалец простой и классической мигренозной атаки. Ещё не одержал верх над аристократическим тысячелетним недугом, но верит, что разгадает тайные причины коварной хвори и излечит не только себя, но и всё человечество.

Захар – высокотревожный психастеник. Помимо ряда особенностей и множества акцентуаций характера, он постоянно испытывает головокружение, учащенное сердцебиение, сосудистые неполадки, потливость, тремор. Ему свойственна: мнительность, подозрительность, впечатлительность, дотошность, навязчивость, скрупулёзность. И это ещё не весь внушительный список ненужных ощущений и реакций организма со специфическими заострениями сложного характера.

Захар упорно тешит себя надеждой, что когда-нибудь, пусть даже в далёком и туманном будущем, обретёт свободу от коварного организма, улучшит качество жизни, снимет блокировки, поставленные самим собой, и наконец-таки, станет сам управлять собственным организмом, а не какие-то там спонтанные кишечные спазмы в виде различных сбоев и недомоганий в работе организма.

Под гнётом социума, за неимением толстой кожи, бедняга сильно ушёл в себя. Естественно, выпал из общих традиций, игнорируя многие обычаи. Пребывание в скоплении людей имело место быть, но только в исключительных условиях временной вылазки, и то в боевом режиме, естественно, в бронежилете и каске. Фигура речи. Ну вы же понимаете?!

Хитроумный скряга предпочитает последние жалкие крохи своей драгоценной энергии не тратить на общение со случайными мусорными людьми, ибо это расточительство крайне неразумно. Старается избегать даже ближайшее окружение.

Самоуглублённый интроверт, почти аутист, с особенным чувствительным типом нервной деятельности, с гипертонусом конечностей и лёгкими приступами быстро обратимого панического расстройства. Всячески пытается скрыть террор собственного организма. Самый обычный, вполне нормальный, хорошо вписывающийся в социум, хоть и тревожный социофоб, уверенно перерастающий в высокофункционального социопата, совсем не клинического и даже рядового. И только лишь пока угрызения совести не давали ему перейти в разряд психопатов. Но это был вопрос времени, да и он об этом даже и ни на секунду не догадывался.

Да, действительно, Зайцев органически испытывал страх, связанный с любыми, даже маломальскими взаимодействиями с людьми, настолько, что даже не мог нормально функционировать в социуме. Захар боялся здороваться, общаться, сближаться с людьми и дружить, и уж тем более поддерживать длительные отношения. Он испытывал тревожные чувства от скопления как знакомых людей, так и случайных прохожих. Панически страшился с кем-то спорить и что-то доказывать, отстаивая свою точку зрения. В связи с этим часто уступал, но если доходил до точки кипения, то из него выскакивал демон. Это был не Захар, это был монстр! В обычном же состоянии скромен и спокоен, тактичен и деликатен.

Иногда проявлялось какое-то аутистическое расстройство. Он боялся смотреть в глаза, боязливо отводил их в сторону, и они у него начинали сильно слезится. Захар заставил себя думать, что это всего лишь скромность, а он просто робкий интроверт со своим богатым внутренним миром. Но надуманное самообъяснение, конечно же, сильно не помогало, поскольку самообман никогда не улучшает совокупное положение дел. Социум требовал моментальной обратной связи во вне, а не в его фантазиях.

Толпа травит слабых. Не таких, как все. Странных, честных и сентиментальных. А это как раз всё про него. Положительные человеческие качества не всегда вписываются в коварные игры социума. Его субъективное ощущение скотского отношения к нему окружающих заставило его ненавидеть людей. Ненавидеть всем своим существом. Он даже стал их презирать. Презирать до глубины души.

Так Захар медленно, но верно превращался из оцепеневшего социофоба в расхлябанного психопата.

Зайцеву когда-то посчастливилось получить два высших образования. Сверх того имелись ученные степени, благодарственные письма и прочие дурацкие фантики. Он подумывал о третьем высшем, но всё же окончательно решил, что это перебор даже для него.

Он, как и основная масса карьеристов, начал с самых прокаженных низов. Ну и, как водится в условиях поганенького капитализма, круглый отличник по жизни крепко застрял и закис под началом самоуверенных, твёрдых троечников. И это вполне себе нормально, если верить неумолимой статистике, отличники почти всегда работают на троечников-хорошистов. Этот закостенелый факт сегодняшним днём не перепрыгнуть! Да и кому это надо?

Троечник не зубрит, а значит, хотя бы изредка думает. Ну хотя бы чем есть. А главное – высвобождается уйма времени на приобретение более жизнеспособных и полезных социальных навыков. Троечник  практик делает ошибки, но не боится их так, как их боится теоретик-отличник. Однобокий отличник зубрит и тренирует хорошую память. Знания для него сама цель. Его воображаемый мир идеален, а в столь стерильных условиях перфекционисту страшно и больно ошибаться. Он сильно себя обкрадывает отсутствием накопленного опыта.

Такой механизм-автопилот нужен системе. Высококвалифицированный бот-раб, не имеющий своих мыслей, личного мнения и уж тем более критического мышления, действующий строго по инструкции. Идеальный винтик большого злого механизма. Благодаря таким винтикам механизмы и система в целом стабильна: своевременно смазывается и чинится, удерживается баланс конструкцией противовесов и дублирующих механизмов.

Зайцев иногда бросает вызов нормам. Будто поломка в психике прорывает накопленное. Затем сбрасывается излишнее давление, он резко пугается и снова в режиме конвейера законопослушный гражданин штампует свои дела.

Захар Яковлевич – фигура неоднозначная. Порой со стороны кажется немного нелепым и не логичным в своих суждениях и действиях. На то есть ряд вполне обоснованных, хоть и не очевидных причин. Поскольку ему доступен значительно широкий пласт реальности ввиду фиксирования большего объема информации из вне – это раз. Ещё и помноженную на колоссальную аналитическую мощность его мозга – это два. Он видит скрученные мерности – это три. Вероятно, есть ещё и четыре, и пять, и двадцать восемь. Я не знаю.

Возможно, когда-нибудь он сам вам об этом охотно расскажет, если случайно не размажет себя по слоям и неожиданно не растеряется по веткам реальности. Захар вынужден опираться не только на явные для всех факторы, оттого и кажется несколько странным. От простого гражданина ускользают детали окружающего мира, а если и попадают в поле его зрения, то не складываются в комочки. То ли дело Захар. Захар любую тонкость не только подмечает, но и выстраивает схемы, цепочки, создавая дополненную реальность, проваливаясь в бесконечное множество слоёв. И что интересно: сложные жизненные задачи щёлкает, как орешки, на раз-два, а вот простые же вещи для него сложны, поскольку видит в них подвох. К тому же пытается узреть большой объём и скрытый смысл. Он просто особенно видит и чувствует окружающий мир в силу некоторых особенностей.

Захар  синестет. Он воспринимает некий ядрёный коктейль из разных каналов сенсорных систем. Наш уникальный обладатель редких способностей видит сумасшедший винегрет из звуков, запахов и мыслей, а так же чувствует их вкус. Вдобавок, только представьте, слышит в широком диапазоне цвета, а буквы и цифры видит разноцветными. Он не болен, просто его чудной мозг совершенно необычайным и волшебнейшим образом переплетает сигналы органов чувств. Благодаря этому удивительному явлению получается такая мешанина несовместимых ощущений, словно свинячья еда в большом и длинном корыте. Вот попробуй «расхлебать» это восприятие мира.

Захар всю свою жизнь весь этот мир видел в формате эклектики, через большой объем эмоций. И он до некоторого времени даже не догадывался, что другие видят всё по другому, сильно иначе и проще. Он долго не мог в это поверить. А когда поверил, то ещё достаточно продолжительное количество времени не мог принять этого шокирующего обстоятельства, сильно меняющего его самоидентификацию и вообще систему координат в этом новом для него мире.

Захар бесконечно восклицал: «Как же вы блекло живёте, без эмоциональной подсветки, будто роботы! Нет тени роботов! Как же мне вас всех таких жалко! Вы же спите наяву, проживаете свою жизнь на автопилоте! Бежите, бежите! А куда? Откуда? И зачем? Живёте у себя в голове, и то не сейчас: в памяти прошлого, в фантазиях будущего! Что с вами не так?!».

Зайцев очень чувствителен к внешним проявлениям. Он склонен коллекционировать яркие впечатления, предвкушая их последующую распаковку. Любая яркая эмоция выдавала такой ассоциативный ряд, что он мог, отключившись от социума, на некоторое время залипнуть в своей параллельной реальности. Точнее, в нескольких вариантах – на долгие минуты и часы.

Со стороны могло показаться, что он противоречив и не логичен. Но это более высокий порядок логики, где за этим сложнейшим хаосом обычному человеку в силу своей нормальности невозможно было разгрести лишнее, ещё и оставшееся «нужное» разложить по полочкам, углядев множество взаимосвязей между предметами и процессами. Ведь любые противоречия в более высокой мерности и не противоречия вовсе, даже наоборот, взаимно дополняющие звенья.

Он всегда чутко слышит трески и шёпоты всепроникающей физической материи, вследствие чего напрасно тревожится по пустякам и тратит много жизненной энергии впустую. Ещё и подсвечивая большое количество альтернативных вариантов, удерживая более качественные картинки, выгребает остатки своих сил. А они ведь и не всегда нужны в обыденной жизни маленького человека.

Иногда ему кажется, что его тело состоит из воска, а внутри пустота. Но это уже ощущения несколько иной, достаточно своеобразной настройки психики. Быть может, это вообще абсолютно другая симптоматика более серьёзного заболевания. Да и вообще ему много чего такого, кажется, видеться и мерещится, поскольку проверить это сложно.