Новым чувствам всем сердцем отдался, Как ребенок, душою я стал: И я сжег все, чему поклонялся, Поклонился всему, что сжигал.
Паншин помолчал. С чего бы ни начинал он разговор, он обыкновенно кончал тем, что говорил о самом себе, и это выходило у него как-то мило и мягко, задушевно, словно невольно.
Русский человек боится и привязывается легко; но уважение его заслужить трудно: дается оно не скоро и не всякому.
Что подумали, что почувствовали оба? Кто узнает? Кто скажет? Есть такие мгновения в жизни, такие чувства… На них можно только указать – и пройти мимо.