Пролог

Думал ли я о том, что здесь, на этой лестничной площадке, закончится мой жизненный путь? Конечно, нет. Кто вообще об этом думает? Все мои мысли, хаотично кружащиеся в голове, заглушил выстрел, громким эхом разнёсшийся по подъезду. Лавируя над бездной очень трудно удержать равновесие и не свалиться в разверзнувшуюся под ногами пропасть. И, вот, я сорвался…

Никогда не знаешь какая цепочка событий, запущенная тобой, окажется фатальной. У меня на такие вещи всегда была слабая чуйка и вечно я впутывался в неприятности, которые выходили мне боком. Я никогда не умел выбирать нужную дорогу на развилке, и всегда та тропа, по которой я шёл, либо уводила меня в совершенно иную сторону, либо заводила в тупик. Впрочем, это можно сказать и про мои отношения с женщинами. Никогда не отличался разборчивостью в этом плане и никогда не умел выбирать “правильных” девушек. Вовремя не успевая затормозить, я всегда оказываюсь в кювете, лёжа на крыше, колёсами вверх.

Я создаю вокруг себя чёрную дыру, которая рано или поздно поглощает меня. Старик Фрейд, несомненно усмотрел бы здесь некие символы, связанные с женским половым органом и возможно, в некоторой степени, он оказался бы прав!

Часть 1

1

“Я буду жить, кто бы что не говорил – я буду жить… “ – рычал из колонок Дельфин. Яна, на пике производственного процесса, отрабатывала свою трёшку по полной. Изгибаясь и ломаясь, как мне казалось, она вкладывала в трах несколько больше, чем просто секс за деньги.

По старой памяти мне её подогнал Кеша, мой друг детства, который теперь промышляет сутенёрством, под легальной вывеской массажного салона. Обычным покупателям он выставляет Яну по пятёрке, как товар сертифицированный, но мне скидывает по дисконту.

– Ты, сегодня огонь, детка! – прикуривая сигарету, говорю я.

– Я, всегда огонь, не замечал?

– Замечал, Янчик – ты лучшая! Пиво будешь?

– Не откажусь.

Я вернулся в комнату держа в руках две бутылки. Яна сидела на краю разобранного дивана, подмяв под себя растерзанную простыню. Кокетливо закинув ногу на ногу, она курила, смотря в окно на засыпающий город.

– Дрончик, зайка, может сменим пластинку? Меня от Дельфина, если честно, уже скоро вывернет. Я его в школе отслушала дальше некуда. Открой мне дверь, и я войду и принесу с собою осень… – имитируя манеру Дельфина, пропела Яна.

– И, если ты меня попросишь, тебе отдам её я всю… – подхватил я. – Слушала неформатную музыку в школе?

– Ага, все подруги убивались по Иванушкам или Руки вверх, а я, такая, была против течения всегда. Кино слушала, там, ДДТ, Алису, ГрОб. Носила косую чёлку, глаза чёрным малевала. В общем, если бы ты меня тогда увидел, то, наверное, офигел! А с какими девчонками ты гулял в школе?

– В школе я гулял с девчонками из училища, знаешь, такие сноровистые кобылки с городских окраин.

– Ладно тебе загинать, я же не пацаны, в школьном туалете, на перемене!

Через приоткрытое окно вливалась апрельская прохлада, разбавляя душную затхлость комнаты. В приглушённых тонах гаснущего весеннего солнца рыжеватые волосы Яны казались кроваво-красного цвета.

– Ты просила сменить музончик, чего поставить?

– Не знаю, давай чего-нибудь олдскульное, только не такое занудное, как Дельфин.

– Сплин “Гранатовый альбом”, пойдёт?

– Классика, мать её! Ты, знаешь, под песню “Орбит без сахара”, мой одноклассник пытался лишить меня девственности в туалете местного ДК.

– И, как, у него получилось?

– Неа, он был так нажрат, что его самого можно было лишать девственности!

Депрессивные речитативы Дельфина сменила мажорная мелодия и Александр Васильев знакомо замычал: “ Я отключил телефон, завёл на восемь будильник, я объяснил тебе, где в квартире спрятался душ…”.

– Слушай, Андрей, я останусь у тебя до утра? – Яна поставила пиво на пол и обняла меня за плечи.

– Это типа, как продление на ночь?

– Нет, дурачок, просто поспать или может быть не просто – это уже от тебя зависит. Без оплаты. У меня сегодня так-то выходной. Позвонил Кеша, сказал, что ты меня ищешь. До квартиры влом уже тащиться, на другой конец города.

– Оставайся, какой базар? Друзья ведь должны выручать друг друга.

– А мы друзья?

– Конечно друзья – товарищи по перепихону!

– Вот как?!

– Ага!

2

Воскресенье – самый халявный день. Больших фур мало, в основном довозят по мелочи. На выходные магазины и так набиты под завязку всяким дерьмом, готовые к наплыву человеческой биомассы. До обеда было всего две машины, которые мы быстро разбросали и засели играть в карты. Градову, нашему “бугру”, как всегда фартило.

– Вы, ребята, зря свою жизню не разматывайте, – говорил Градов, за игрой, как бы между делом. В такие моменты он любит пускаться в нехитрые философские изыскания, но мы с Серёгой знаем, что этот старый хрен, своей болтовнёй, просто отвлекает внимание от игры.

– Это только вначале кажется, что жизнь долгая и счастливая, а потом оглянуться не успеешь, как мудя седые, – продолжил Градов. – Я же тоже, когда-то был молодым, музыкой увлекался – на басу в одном ансамбле играл. Чего вы улыбаетесь подонки? Не пинайте светлых чувств! Наш ансамбль играл на танцах в ДК имени Кирова, назывались мы тогда “Голубые маки”, чего вы ржёте придурки? Это для вашего поколения нет ничего святого – всё развращено, а мы и не думали даже, что мужик мужика в жопу трахать может. Не, ну были, наверное, извращенцы, но лично я их не видел никогда. И правильно, попадись мне тогда подобное чмо, я бы ему всю рожу расквасил, да ещё и в ментовку бы за шиворот отволок. Я же в дружинниках числился.

– Эт, ты чего Борисыч, мусором что ли был? – спросил Серый.

– Дурак, ты, Серёга – дураком и помрёшь, если старших слушать не будешь.

– Старших – это тебя что ли? – спросил я.

– А хотя бы и меня, что я неправильные вещи говорю?

– Ладно, Борисыч, не слушай этих тормознутых, они ничего слаще морковки в своей жизни не пробовали, для них кроме, как, вечером насосаться пива и посмотреть порнуху из интернета – нет ничего интереснее, – неожиданно подал голос Ваня.

– Не тронь святое падла, порнуха из интернета – наше всё! – выкрикнул Серёга.

– Так вот, – продолжил Градов. – Я на бас-гитаре играл.

– Теперь понятно почему ты такой тугой, все басисты немного того, – сказал я.

– Почему того? Зря ты так, Андрюш, вот Пол Маккартни по-твоему тоже тугой?

– А кто это? – спросили мы с Серёгой и переглянувшись рассмеялись.

– Козлы! – без обиды бросил Градов. – Меня даже в коллектив “Синяя птица” приглашали на прослушивание. Слыхали про такой?

– Блин, Борисыч, у вас, там, в Союзе другой цветовой гаммы не было что ли? – спросил я. – А то всё синий, да голубой?

– Да иди ты!

– А чего не срослось с “Синей птицей”, – спросил Губанов.

– В армию я загремел, а когда вернулся, на Вере женился. Она тогда только школу закончила. Бантики, фартучек белый, чёрные косы, как вспомню до сих пор колом встаёт.

– А я думал Борисыч, что у тебя теперь только с Виагрой поднимается! – усмехнулся я.

– Верка у меня огонь-баба, она из камня искру высечет, с пол-оборота заводит.

– А потом, что было? – спросил Губанов.

– Вань, я думал, что ты умней, чем кажешься, – говорю я. – Обрюхатил он свою Верку в белом фартучке и понеслась… В общем, повесил на гвоздь свою бас-гитару наш Маккартни!

– Жизнь, мои юные друзья – это как большой вокзал. Поезда туда-сюда. Главное, ребята, сесть в нужный поезд и тогда всё у вас по жизни будет хорошо. Понимаете, главное выбрать нужное направление.

– А как узнать в каком направлении нужно двигаться? – спросил Губанов, который сегодня был на удивление разговорчив.

– Это, Ваня, узнать наверняка невозможно, такие вещи каждый должен решать сам.

– Ага и кто у тебя будет в поезде – проводник или проводница, – сказал Серый. – Но тебе, Ваня, я думаю, лучше всего пригодился бы именно проводник.

– Послушай, Борисыч, в чём суть твоей очередной басни? – спросил я.

– Да нет тут никакой сути. Сидит этот старый хрен и пургу нам прогоняет, как всегда! – взорвался Серёга.

– Мораль простая, Андрюша – не промотай свою жизнь по мелочам, чтобы не жалеть потом, когда ёбнет тебя инсульт лет в сорок, и будешь ты лежать, мычать, под себя ходить. Сейчас лучше задуматься, если ли есть что-то, чтобы ты хотел изменить в своей жизни – меняй. Всё, босота, шабаш! Ваших нет – пятифон мой. Хорош языком чесать, давай за работу, – со смехом и хитром прищуром, сказал Градов.

– Опять, чертяга, зубы нам заговорить сумел, – с досадой кинул карты на стол Серёга.

– Учись молодёжь – пока я жив!

– Борисыч, а как же перекур после игры? –спросил я.

– Никаких перекуров лодыри, ну-ка марш работать!

3

Хреново, когда заканчивается курево. Особенно если ты уже зарядил в себя четыре пива, а на улице полощет почти осенний дождь. Однако, вариантов не так много, их вообще практически нет. Накинув всепогодную ветровку, я вышел в прокуренную затхлость подъезда. Внизу, на лестничной площадке раздавалась ругань, парочка подростков громко выясняла отношения.

– Да ладно тебе, чо как целка ломаешься? Давай здесь по бырому, падик глухой.

– Ты дебил что ли? Я живу в этом подъезде.

– Ну и хули?!

– Руки убрал от меня урод, кто тебе вообще сказал, что я дам тебе?

– Нихера себе, сначала обозначаешься, как шалава, а потом заднюю включаешь? Типа, девочку недотрогу из себя строишь!

Двери лифта распахнулись. В кабине широко ощерившись, свесив розовый язык набок, сидела огромная немецкая овчарка, совершенно одна! Как она там оказалась, чёрт её собачий знает!? Псина удивлённо на меня уставилась, мол, парень, ты ехать-то собираешься или как? Двери захлопнулись, и я решил спуститься по лестнице, так, по крайней мере было вернее.

Уже почти пройдя ссорящуюся парочку, что-то дёрнулось, где-то внутри. Может выпитые четыре пива или просто планеты над нашей “панелькой” сошлись в какой-то причудливый эллипс. Я обернулся и посмотрел на девчонку. Она была чертовски встревожена, хотя всячески пыталась не подавать вида.

– Слушай, парень, по-моему, девушка тебе ясно дала понять, чтобы ты валил.

Он обернулся и хищно зыркнул на меня.

– Мужик, а ты кто ей? – спросил он.

– Сосед.

– Слышь, сосёд, вали на хуй, по холодку – пока при памяти!

– Это у вас в детском саду сейчас такие приколы?

– Чо ты сказал, урод?

– Чо слышал, козёл!

Я схватил его за воротник и дёрнул на себя, парень схватился за мою ветровку, и она с треском пошла по шву. На пару бутылок пива я стал в этот момент трезвее. Скрипнула дверь и на лестничную площадку выбежала тётка с накрученными на голове бигудями, заверещав на весь подъезд.

– Ну сколько можно? Ни днём, ни ночью покоя нет! У меня муж больной лежит, уснуть из-за ваших криков не может. Если вы сейчас же не прекратите, то я звоню в полицию!

– Ладно, с тобой мы ещё встретимся, – сказал парень, отпустив мой рукав. Слегка задев меня плечом, когда спускался, – а ты, сука, – ткнул он пальцем в девчонку, – забудь, как меня зовут, и теперь с тобой даже Колян Помоешник встречаться не будет, попомни моё слово! А ты, мать, чего паяльник раскрыла? Закрой, а то кишки простудишь!

– Что ты сказал гадёныш? Вот, что за молодёжь пошла, никакого уважения к старшим! Только хамить умеют, куда эта страна катиться?

Дверь за тёткой в бигудях захлопнулась, но из-за двери по-прежнему слышалось её недовольное ворчание.

– Спасибо тебе! – не смотря на меня, сказала девчонка.

– Что ты, какие вопросы, обращайся, я тут знаешь ли местным Бэтменом подрабатываю. Там на крыше фонарь стоит, так что если ещё раз попадётся парень-козлина, зажигай его, и я примчусь тебе на помощь!

В её светлых глазах проскользнули искорки веселья.

– Этот клоун не мой парень, просто прицепился.

– Ну неплохо так прицепился, еле оттащил его от тебя!

– Меня зовут Кристина, – улыбнулась она.

Лицо её ожило, как будто и не было недавно скованно гримасой страха.

– Андрей, – представился я.

– Курить будешь?

– Если честно не отказался бы. Как раз за сигаретами спускался.

Она протянула мне всю пачку.

– Бери, ты ведь спас меня из лап плохого парня, покусившегося на мою честь.

Ну и прекрасно, выходить под дождь совершенно не хотелось. При этом постоянно оборачиваясь, чтобы не получить по башке кирпичом от незадачливого Казановы.

Кристина курила несколько манерно, пытаясь казаться более взрослой, чем она есть на самом деле. Сквозь сигаретный дым, рассеянный серым туманом по лестничной площадке, я рассматривал её. Довольно рослая, с обозначившейся под курткой грудью. Волосы каштанового цвета, ещё мокрые от дождя, спутанно лежали на плечах. Улыбающееся лицо сохранившее детскую непосредственность, несмотря на уже прорезающиеся взрослые черты. Ещё полгода и из этой голубоглазой девчонки вырастет настоящая женщина, которая будет сводить с ума мужиков.

– Может тебя проводить? – спросил я, когда мы докурили.

– Нет, спасибо, думаю, что вряд ли Артур в столь короткое время научился летать! Я живу в этом подъезде, на двенадцатом этаже. Так что мы почти соседи.

Её мобильник запел голосом Егора Крида: “ мама, мама – я схожу с ума…”

– Мне пора домой, а то папочка начинает волноваться, до встречи Бэтмен! – и, она упорхнула, лёгкая, как январская снежинка.

Ещё долго по моему телу гуляли заряды электричества, не давая мне уснуть. Закрывая глаза, я видел улыбающееся лицо Кристины, спутанные каштановые волосы на её плечах, а когда под утро мне удалось наконец уснуть, впервые за долгое время мне приснилась Ольга, девушка которую я когда-то любил и из-за которой едва не лишился рассудка…

… в университет я поступил во многом потому, что так хотела мама. Дома не угасали разговоры про то, что без образования никуда и что “корочка” всегда пригодиться по жизни и ещё к тому же отсрочка от армии. Как показала дальнейшая жизнь более весомым аргументом могло послужить лишь последнее. И то в конце первого курса знакомство с Хохлом, который знал людей, которые знали других людей решило эту проблему раз и навсегда. За определённое вознаграждение у меня появилась красная книжица, выданная мне районным военкомом. В которой значилось, что я ограниченно годен к военной службе.

Я поступил в университет без особого труда, так как школьные знания, несмотря на моё разгильдяйство, вполне позволяли мне это сделать. Я выбрал курс Социальная работа, так как это казалось мне более халявным вариантом, чем такие мастодонты капиталистического мировосприятия, как Финансы и Менеджмент.

Поступление в университет было для меня новым этапом в жизни, чем-то совершенно иным. Старый мир, с привычным кругом общения, таял растворяясь в призрачной дымке, и я всё реже виделся со своими школьными друзьями Кешей и Аксёном. Всё чаще проводя время с ребятами из университета.

Обычно всё начиналось во время большого перерыва. Именно тогда решалось сколько и чего мы будем пить. Затариваясь дешёвой водкой на местной оптовой базе, мы шли на Плиты – культовое место тусовки среди студентов Социального университета. Неподалёку от железнодорожной станции были свалены бетонные плиты. Зачем и почему никто не знал, но именно они стали духовной обителью неприкаянного студенчества. Именно здесь Джон Аверьянов по прозвищу Борода, выиграл ожесточённое соревнование в “наебки” у безумного Макса, что в принципе сыграло не последнюю роль в моей жизни. Именно здесь началась наша с Ольгой история.

В середине сентября праздновался традиционный день первокурсника, когда собственно и раздавали заветные студенческие билеты, которые для некоторых были законной отмазкой от армии, а для кого-то действительно путёвкой в жизнь. Хотя на самом деле я сомневаюсь, что кто-то из моих однокурсников добился чего-то в этой жизни благодаря диплому данного вуза. Как говорил мне Джон Аверьянов, который раньше учился в “медухе”, что наш универ по сравнению с ней кажется ему начальной школой.

Мы собрались с ребятами за два часа до начала мероприятия в парке имени Моисея Урицкого, чтобы загодя начать готовиться к этому знаменательному событию. Из наших были Исай, Хохол, я и безумный Макс, плюс ещё несколько ребят с соседнего потока из которых я знал только парня по прозвищу Таксист. На всю толпу мы раздавили пару пузырей водки, что не особо повлияло на наше состояние и мы уже были готовы отчаливать в универ за получением “студней”. Но тут в парк подошли Каспер, Косой и Диня Капустин с тремя пузырями водки и всё завертелось по новой. К университету мы приползли уже хорошо после обеда, опоздав на торжественную часть мероприятия. С этого дня, по жизни, меня будет сопровождать данная особенность. Я всегда буду опаздывать на начало самых различных мероприятий, зачастую по самым фантастическим и не зависящим от меня причинам. К слову сказать, “студень” я получил только две недели спустя.

Когда мы пришли, празднество было уже в самом разгаре. Первокурсники большими и малыми группами разной степени нажратости бродили по территории университета. На втором этаже, в актовом зале, была устроена дискотека, откуда доносилась песенка Руки вверх: “Любишь ты Алёшку больше, чем меня…” Туда мы с парнями и намеревались завалиться, естественно в поисках особей женского пола. Однако перед этим мы совершили роковую ошибку решив всандалить ещё один пузырь. В магазин мы отправили самого трезвого парня, который не был с нами в парке – это был Женя Борюсик, отчаянно толстый пацан похожий на тюленя.

Пока Борюсик ходил за водкой мы чудом не попались в лапы к Историку, который был ответственным за порядок на данном мероприятии. Он ходил и выпаливал пьяных, а потом записывал на листок фамилии проштрафившихся первокурсников. Нас к счастью миновала сия чаша и я так и не узнал никогда, что же было с этими несчастными бедолагами, которые попали по своей неосторожности в чёрный список Историка. Возможно потом, после праздника, он собрал их вместе и прочёл лекцию о вреде алкоголя на неокрепшие подростковые умы будущих менеджеров, финансистов и социальных работников.

Вскоре вернулся Борюсик и вместе с ним притащились ребята с менеджмента – Егоров и Серёга Квас. Лично я, что было потом, помню очень смутно и грешу на пузырь палёной Рузской водки, которую принесли парни с менеджмента. Затем мы пили водку из горла запивая её газировкой Колокольчик. Последнее обрывочное воспоминание того дня – это то, как Егоров запрокинул пузырь и жадно из него отхлебнул, занюхивая рукавом. Потом моё юношеское сознание не выдержало и окончательно порвало какую-либо связь с реальностью, и я провалился в небытие.

Когда допили с менеджерами водку, мы потащились на дискотеку. Со слов Хохла я был в полном ауте, но не утратил способности передвигаться самостоятельно. Я стоял в углу и совершенно ничего не отдупляя качал головой в такт музыке. Затем я куда-то пропал. Позже, Женя Борюсик рассказывал, как я уверенно скатился по лестнице под ноги к Ольге с курса Финансов. Так и состоялась наша первая встреча, о которой Оля впоследствии не раз будет со смехом вспоминать. Ольга поднималась по лестнице раздумывая о чём-то важном – типа поздней прозы Моэма. И тут к ней под ноги скатился я, пьяный в усмерть и перепачканный в пыли. Со слов Ольги я попытался схватить её за ногу и мычал что-то типа: девушка, вашей маме зять не нужен? Со слов Борюсика, Ольга пнула меня в бок и сказав: фу какая пакость, уверенно через меня перешагнула. Затем я смачно блеванул. Не знаю на чьей стороне правда, но хочется думать, что на Ольгиной. И я уже тогда, находясь в бессознательном состоянии, бредил ею и валялся у её ног. Что в последствии станет данностью и без алкогольного опьянения. Впрочем, это судьбоносное событие осталось