Между тем наступил вечер. Засветили лампу, которая, как луна, сквозила в трельяже[132] с плющом. Сумрак скрыл очертания лица и фигуры Ольги и набросил на нее как будто флёровое[133] покрывало; лицо было в тени: слышался только мягкий, но сильный голос, с нервной дрожью чувства.