Отзывы на книгу «Монстр памяти»

Яд ва-Шем — это монументальный мемориал национального значения в Иерусалиме. Расположен на горе Памяти (Хар ха-Зикарон) и посвящён всем жертвам холокоста.

Мемориал основан в 1953 году и включает в себя не только музей искусства Холокоста, но и выставочный павильон, синагогу, научно-исследовательский институт, визуальный центр, библиотеку с архивами, издательство и образовательный центр.

Главного героя книги, от чьего имени ведётся повествование, начинающего израильского историка Мемориальный комплекс Яд Вашем командирует в Польшу — сопровождать в качестве гида делегации чиновников, группы школьников, студентов, солдат в бывших лагерях смерти Аушвиц, Треблинка, Собибор, Майданек…

Выбор пал на него, так как перед этим он защитил докторскую диссертацию по теме «Сходства и различия в методике работы немецких лагерей смерти в годы Второй мировой войны». В ходе написания своей работы он досконально изучил и сравнил процессы уничтожения в каждом из концлагерей: Хелмно, Белжеце, Треблинке, Собиборе, Майданеке и Аушвице.

При написании диссертации и позже он многократно посещал эти места, поэтому знал их все как свои пять пальцев.
Первое время работа в Польше не представляла для героя особой трудности, но чем дальше, тем больше у него появляется вопросов к себе, к современному миру и человечеству, а значит, и к читателю. И все эти вопросы из той категории, на которые нет однозначного ответа.
Жить прошлым или забыть о нём ?
Если места, пропитанные ненавистью, лишь плодят ненависть, то что с ними делать ?
И как показывает финал истории, нет никаких гарантий от возможного повторения прошлого.

Жёсткая книга, буквально захватывающая с первых страниц, несмотря на тягостное и грустное чтение. И оставляющая скорее во внутреннем раздрае, чем наоборот.

На книгу обратила внимание еще во время анонса издательства. Тогда на сайте мел.фм казалось, что читателя ждет освещение холокоста с необычной стороны. И это действительно так. В рамках художественного вымысла экскурсовод профессор истории рассказывает о своей работе. Причем в форме пояснительной записки руководству со словами «по факту произошедшего поясняю…» Так, нам сразу становится ясно, что произошло что-то необычное, неприятное, дисциплинарно неприемлемое.

Текст построен вокруг работы гида по лагерям смерти, но тесно связан с его личностью. Сначала ты смотришь в бездну, а потом она смотрит в тебя. Соприкасаясь с работой невозможно разделить жизнь на две части. Главный герой живет по принципу что на любую силу найдется другая сила. И уже это могло бы навести на мысль о том что же случилось с ним во время работы. Но это совсем не так. Точнее не совсем так.

Много деталей поездок групп туристов к местам памяти в Польше. Сначала основную массу клиентов составляли подростки. Они ему не нравились, так как залипали в смартфоны, а в ответственный момент бездушно укутывались в флаги. Эти слушатели как будто ничего не понимали или понимали неправильно. Затем у героя появляются туристы чиновники и военные. Эти тоже не проявляли искренности, а только выполняли строгие формальности. Потом были и другие люди, но уже становится понятно как историк прикипел к работе. Никто никогда не сможет ему понравится ибо невозможно одеться в его шкуру.

С одной стороны помнить эти события важно, но с другой – эта память, как монстр, порождает негатив и агрессию. Из повествования заметила три вещи: во-первых, Израиль простил немцев, но винит поляков. Во-вторых, у жертв не было шансов к бунту. И третье, что для подобных экскурсий подростки слишком юны, чтобы понять нужно прожить жизнь.

Очень и очень неоднозначная получилась для меня история.
Молодой специалист, сотрудник мемориального комплекса Яд Вашем, жена и сын живут в Израиле, сам работает гидом на территории бывших концлагерей в Польше, сопровождая экскурсии, рассказывая о деятельности концлагерей, их истории, работе, возможностях.
Начало было достаточно позитивным и никак не предсказывало что-то плохое, нелогичное и тем более - трагичное. Работа и работа, но как оказалось, влияние на психику она оказывает огромное - понимать, куда ты попал, что здесь происходило, видеть за цифрами поломанные судьбы и миллионы погибших - согласитесь, такое не каждому под силу.
И такой слом происходит с гг - психика не совсем адекватно реагирует на окружающую обстановку - смещение точки опоры на происходившие жестокие события, сама история Холокоста отчасти ломают героя. А вот если немного продвинуться вглубь истории - понятно, что каждый радеет и печется о себе, своей истории, своем народе. Но вот читать о восприятии земляками гг произошедших событий было неприятно - как оказалось, ничему людей чужие ошибки не учат - та же злость, та же ненависть, те же фразы, полное неприятие того трагизма, которым для Европы окончилась история фашизма и ложное представление о том, что уж они-то, сегодняшнее поколение, точно бы так себя не вели и победили.
Задело в книге неприкрытое пренебрежительное и отчасти осуждающее отношение к современной молодежи - и такая она плохая, и то делает не так, и это - не бывает плохого возраста, плохой нации, плохого пола. Есть только плохие люди. И книга - еще один пример, как вот такие люди вершили и вершат историю множества народов.
На деле, маленькая книга о глобальных вопросах - не раскрыта тема, в ней как будто множество вопросов без ответов - каждый волен додумать на свой лад.

Маленькая, но довольно стремная книга о том, как человек, живущий прошлым, ежедневно в него погруженный, постепенно теряет точки соприкосновения с настоящей реальностью вокруг. Она написана в форме письма руководителю мемориального комплекса Яд-Вашем от безымянного сотрудника, который несколько лет водил экскурсии для израильских школьников в немецких концлагерях на территории Польши. Я кстати была там крайний раз в 2018 году и помню там этих подростков, обмотанных израильскими флагами, поющих гимн, но не вытыкающихся из телефонов - все как он пишет. В Израиле у него жена и сын, которого травят в школе, а он ничего не может с этим поделать и внутренне ожесточается.

Он подмечает, что современным детям не особо интересны жертвы и память о них, им импонирует эстетика нацизма, и они больше винят в смертях миллионов в концлагерях поляков, нежели немцев, а в их разговорах звучит порой восхищение методами нацистов и "надо бы взять на вооружение, чтобы решить арабский вопрос". И у него самого постепенно начинают проявляться те же настроения. Его бесили экскурсанты, которые не особо хотели вникать в тему, их больше интересовала Икея за окном автобуса и свои житейские дела.

Вы поняли, что миром правит сила. Сила и только она. И я не стану лицемерить, не буду изображать святую простоту. Именно так – сила. Ударить. Расстрелять. Уничтожить другого. А слабость превращает нас в скот, в овец для убоя, зависящих от милости тех, кто в любую секунду, стоит лишь захотеть, может отрубить нам головы, удушить нас, содрать с нас нашу одежду и нашу честь, надругаться над нами любым способом, какой только придет на ум; хорошенько настроив свет, чтобы фотографировать нас растерзанными, изрезанными, изнасилованными, обезображенными, и все это под звуки музыки, превращая наш ужасный конец в веселое представление. Все в мире условно и, следовательно, не стоит ни гроша. Культура, мода, разговоры, улыбки, дружба, мнения, письма, музыка, спорт, еда, любовь – все это не имеет значения. Это – тонкий слой сахарной глазури, который растает от одного-единственного плевка в лицо. Да, достаточно будет одного плевка в лицо. Уважаемые учителя, вы можете сообщить школьному руководству, что наставление усвоено. Только сила. Без совести, без ненужных приличий, без колебаний. Они лишь травят душу и мешают действовать. А мы не можем позволить себе ни минуты слабости, потому что тогда у нас заберут все. Надо быть немножко нацистами. Наконец-то кто-то это сказал. Вы усвоили урок, детишки. Молодцы.

Финальные сцены, когда он проводит экскурсии для немецкого режиссера и его помощницы, дали наконец выход этой копящейся внутри темной энергии. Но я так скажу, когда потомок палачей через губу что-то указывает потомку выживших, это приводит к закономерному результату.

Помню, в самом Яд-Вашеме на выходе из музейных залов есть такая площадка с открывающимся видом на город. Как мы там сидели рядом с израильскими срочниками, которых привозят туда в рамках идеологической составляющей службы в армии. И сердце у меня билось быстро-быстро.