Я тревожила давящую тишину стуком каблучков, расхаживая по комнате. Перебирала в уме варианты побега. Остановилась около окна, подняла взгляд к затянутому серой пеленой клочку неба. Окаймлявшие его верхушки осин покачивал упорный ветер, молодые листочки трепыхались, словно посылали тайные сигналы кому-то далёкому и всемогущему. Дождь собирался ещё вчера, но так и не собрался, а сегодня дело наверняка окончится ливнем. Погода не для пеших прогулок. Однако я не сомневалась, что придётся выбраться из ловушки и совершить дальний поход.

Повернулась, оперлась на подоконник ладонями, осмотрела то, что в самое ближайшее время покину: натёртый до блеска паркет, забитый лёгкими романами книжный шкаф, кушетка – можно прилечь, укрыться мягким пледом и читать… Тепло. Чисто. Тихо. Надоело! Всмотрелась в стекло дверцы шкафа, отражавшее вцепившуюся в подоконник невысокую светловолосую девушку в костюме из тонкой шерсти: юбка до середины голени, рукава пиджачка укорочены, по краю выглядывает кружево белой блузки. Как хочется влезть в домашнее фланелевое платьишко! Но я даже не брала его с собой – в гостях следует одеваться элегантно. Вздохнула, оттолкнулась от подоконника и снова стала вышагивать по кругу, старательно избегая выложенных на паркете символов графства Боннт. Можно целыми днями щеголять в мятой пижаме нечёсаной и неумытой – никто меня здесь не видит. Вместо знакомства с потенциальным женихом попала в заточение.

Первые после приезда дни радовалась одиночеству. Дома такой роскоши просто не могло быть. Где бы я ни уединилась, одна из шести сестёр обязательно раскроет убежище. Самая младшая только научилась ходить и пока не доставала меня, довольствуясь мамой и няней. Но по опыту я знала: недолго ждать момента, когда крошка Лу по прозвищу «последняя попытка» переключится на старшую сестру. На свою беду я умела придумывать игры и развлечения для младших, и все семеро хорошо это усвоили.

Теперь в моём распоряжении четыре комнаты уютного флигеля и цветник с крошечным фонтаном. Поначалу я мысленно благодарила графа за то, что он не спешит представлять меня сыну – встреча с незнакомым молодым человеком пугала. Пусть это ни к чему не обязывающая формальность, и я твёрдо настроилась отказаться от обручения, но как сделать это деликатно? Приличия требовали хотя бы изобразить раздумья. Однако ожидание затягивалось. Через неделю отшельничества меня одолела жесточайшая тоска: я скучала по родителям, сёстрам, нашему славному замку, окружённому величественными горами. За свои семнадцать с половиной лет я нигде так подолгу не гостила, тем более одна. Непрошеные подозрения заворочались в душе – меня, старшую дочь герцога Далеора, хитростью выманили из дома и оставили в заложниках. Но зачем? Если Боннты не прочат меня в жёны единственному сыну, на что я им?

Глупой меня никогда не считали, но сейчас я сама сомневалась в том, что способна нормально рассуждать. Нелогичность происходящего и полная беспомощность превратили мысли в хаос вопросов и восклицаний.

Письма домой остались без ответа. По самым грубым расчётам должно было прийти уже два или три. Горничная сжигает мои послания в камине вместо того, чтобы относить на почту? В этом случае родные, обеспокоенные молчанием, пришлют гонца за разъяснениями. Вряд ли граф захочет ссориться с двоюродным братом короля. Здесь что-то другое. Что же?

Покидая дом, я рассчитывала посмотреть, как живут на равнине, и отдохнуть от суеты. С первым не очень-то получилось, зато со вторым – явный перебор. Почти месяц не вижу никого, кроме бессловесной служанки.

Стоило вспомнить старуху – она тут как тут! Высохшая, словно таранка, пучеглазая Фани Туут просочилась в комнату. Зная свой недостаток, она всегда смотрела в пол, но вид имела надменный. Во всяком случае, в моём обществе.

Я не смогла удержаться от вопроса:

– Граф прислал за мной?

Старуха едва заметно покачала головой, на сморщенном лице промелькнула тень брезгливости. Похоже, я у неё вызывала ничуть не больше симпатии, чем она у меня.

– Я собираюсь на почту, – сказала она сухо. – Нет ли писем, леди Аделия?

Старушечий голос напоминал неисправный патефон, и я всегда вздрагивала при первых звуках.

– Сейчас! – метнулась к конторке, достала из ящика письмо, проверила, надёжно ли оно запечатано, и протянула служанке. – На моё имя ничего не приходило?

Фани, не удостоив меня ответом, выскользнула за дверь.

После ухода служанки я запаниковала. Куда старуха относит письма? Что если Фани собирает подруг и читает мои послания, сопровождая каждую строку едкими пояснениями? Ничего предосудительного письма не содержали: я сообщала, что до сих пор не видела жениха, что страшно соскучилась по дому, передавала приветы и поцелуи сестрёнкам. Опасаться огласки не стоило, но всё-таки было неприятно думать, что кто-то чужой копается в моих чувствах.

Никогда бы не заподозрила в некрасивых поступках слуг в нашем доме, все они были удивительно милыми, обожали хозяев и особенно их дочерей, но унылые часы, проведённые за чтением второсортных романов, посеяли во мне сомнения в людском благородстве. Парочка-тройка персонажей, как правило, оказывалась совершенными подлецами, и среди слуг таковых было не меньше, чем среди господ.

Разволновавшись, я решила развеяться. Надо подышать, пока дождь не зарядил. Обулась в массивные ботинки с высокой шнуровкой – именно в них я намеревалась бежать отсюда, но эту пару мне купили недавно, и лучше будет, если ноги привыкнут.

Ветер набирал силу. Я замерла на крыльце, размышляя, не вернуться ли за накидкой. Не стала. Огороженный высоким забором участок можно обойти минут за десять, так что даже из дальнего уголка в случае внезапной перемены погоды добегу, не слишком промокнув. Гравий дорожек хрустел, напоминая о горных тропах, где я частенько бродила. Как же любили мы с Лотой, Вантой и Зои собирать эдельвейсы! На высоте температура на два-три градуса ниже, мы одевались в беличьи душегрейки, но рукам было холодно держать корзину – ношу таскала я, а сестрёнки скакали по утёсу подобно горным козочкам. Видели бы родители эти кульбиты!

Лента воспоминаний прервалась. Я уткнулась в кованую решётку. Между прутьями не пролезть. Они шли в два ряда с отступом на полчетверти, а вверху оканчивались вензелем: между распахнутых крыльев – меч. Изображения летающего оружия постоянно попадались на глаза и с некоторых пор вызывали у меня всплеск раздражения. Графу стоило сделать символом дома засов с амбарным замком! Поднялась на носочки, пытаясь ухватиться за верхнюю планку. Можно подтянуться и попробовать перелезть. Увы, с прошлого раза я ничуть не подросла. Быть может, притащить из дома стул и попробовать с него? Лучше сделать это перед рассветом, чтобы кто-нибудь, гуляя по парку, не наткнулся на леди, штурмующую забор. Вряд ли это будет выглядеть эстетично, особенно если учесть, что удобной для этого одежды в дорожном сундуке не имелось. Я с досадой ударила кулаком по кирпичному столбу, держащему решётку – вот глупая, почему не захватила костюм для верховой езды?!

Лошадей побаивалась – свалилась с пони в пятилетнем возрасте. Конных прогулок совершать не хотела, охоту в нашем семействе не любили. Кроме того, я не планировала злоупотреблять гостеприимством графа. По моим прикидкам вполне хватило бы недели для знакомства, парочки семейных и торжественных вечеров в мою честь. Не сомневаюсь, что соседи и друзья Боннтов проявили бы интерес к визиту леди Далеор, узнай они о таковом. Однако представить себе, что бальные наряды не пригодятся, а вместо них лучше взять мужской, я не могла, даже включив фантазию.

Пройдя вдоль забора, услышала бубнение: довольно низкий мужской голос напевал, перевирая мотив застольной песни. Я подкралась к зарослям сирени, отделявшим меня от исполнителя, и аккуратно раздвинула ветви. Тщедушный мужичонка возился с колесом тачки, груженной садовым инвентарём. Второй житель графской усадьбы, которого довелось увидеть. Отмахнулась от мысли выйти и поздороваться – надо выяснить, как мужчина попал в цветник. Что если калитка не заперта?

Да, она была приоткрыта! На металлической перекладине висел замок, из скважины торчал ключ со связкой с десятком других на кольце. Путь свободен! Я хватала ртом воздух. Что делать? Бежать через парк, найти дом и объявиться пред светлыми очами хозяев? Мол, вы случаем не позабыли про скучающую во флигеле девушку?

Нет! И дело не в том, что садовнику наверняка влетит за оплошность. Хотя и это тоже. Дни, когда я ждала встречи с графом, миновали. Изначально не собиралась замуж за виконта, так к чему это свидание? Всё что мне нужно – попасть поскорее домой.

Ах, почему не набросила дождевик? Отправляться в путь налегке весьма неразумно. Прежде я мучилась лишь тем, как выбраться за ограду, не задумываясь о предстоящей дороге. Теперь же перспектива плестись до ближайшей деревни под проливным дождём несколько напугала. Машинально проверив кошель, притороченный к поясу, я покачала головой. Деньги есть, я смогу нанять экипаж, оплатить ночлег и ужин, но до этого придётся топать едва ли не целый день – поместье графа, как я успела заметить, стоит на отшибе. Сбегать за вещами? Я прислушалась. Садовник продолжал выпрашивать у песенной Бетси стакан грогу. Как долго он задержится здесь? Могу не успеть. Скорее всего, не успею. Надо уходить сейчас! Я взялась за холодный прут калитки и потянула, пугаясь тихого скрипа, но замерла.

Знаю, что нужно делать!

Бережно вытащила ключ из скважины, отцепила от общего кольца и зажала в кулаке. Остальные, стараясь не звякнуть ими, положила на траву. Всей дрожащей от страха душой надеялась, что мужичонка не заметит пропажи, ведь защёлкнуть замок можно и так.

Песня стала приближаться. Я услышала, как погромыхивают в тачке лопаты и тяпки. Шмыгнула в сторону и притаилась за кустом жасмина.

«…Бездельник, кто с нами не пьё-о-о-от…» – тянул хрипловатый басок, сопровождаемый шорохом гальки под колесом и подошвами. Вот звякнул и стукнул инвентарь в остановленной тачке, послышалось задумчивое мычание и кряхтение – вероятно, садовник наклонился в поисках ключей. Выглянуть я боялась, попятилась, прижимая руку с добычей к груди. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из грудной клетки и упорхнуть. Я не сомневалась, что не будь рёбра так надёжны, распрощалась бы с жизненно важным органом.

– А! Вот вы где, озорники! – обрадовано воскликнул мужчина и снова запел: «Кто врёт, что мы, брат, пьяны…»

Я вслушивалась, не веря удаче. Щёлкнул замок, загремели подскакивавшие на камнях лопаты, песня стала удаляться. Я кинулась к флигелю. Голова работала на удивление ясно – важно следить, чтобы Фани не застукала меня. Покидать поместье я решила ночью – так смогу уйти как можно дальше до того, как моё исчезновение обнаружат.

Отдельно сложила то, в чём отправлюсь: не стесняющее движений дорожное платье из прочной немаркой, хорошо сохраняющей тепло ткани, кардиган с большими накладными карманами – в них можно будет спрятать пистолет. Я достала оружие со дна дорожного сундука. Как хорошо, что не оставила дома папин подарок! Небольшой – «дамский» – капсюльный револьвер, конечно, тяжеловат. Помню, как ныли мышцы рук, когда я училась стрелять. Но с ним спокойнее, всё-таки одинокая путешествующая леди слишком привлекательна для недобрых людей. В том, что мир населён таковыми, я успела убедиться благодаря любезно предоставленной графом бульварной литературе.

Самое время повздыхать о своей наивности, о романтическом восприятии мира, теперь утраченном, но придётся оставить сожаления на потом. Слишком многое надо успеть.

Из пиджачка задумала соорудить котомку – вот где пригодились принадлежности для вышивки! Помнится, обнаружив их, я рассмеялась: что за ретроградные взгляды у хозяев? Ушли в прошлое времена, кода единственным достойным занятием для юной леди считалось рукоделье. Сейчас я мысленно благодарила того, кто догадался оставить здесь иголки, нитки, пяльцы и ножницы. Сшила края рукавов между собой так, что получилась широкая лямка, стачала нижний край пиджака. Застегнула пуговицы кроме двух верхних и стала наполнять полученный мешок. Брала в дорогу только необходимое. Остальные вещи сложу в сундук в надежде, что граф отправит их в наш замок следом за несостоявшейся невесткой.

Близилось время ужина, о чём не постеснялся сообщить заскучавший желудок. Я привыкла к распорядку и угадывала время прихода Фани минут за десять-пятнадцать. Выглянула в окно, убедившись, что шум льющей воды не был галлюцинацией – небо, наконец, лопнуло, выплеснув на парк, цветник и флигель целое озеро. В такую погоду особенно хорошо находиться в тёплом помещении, отгороженном от стихии толстыми стенами и двойными стёклами. Я невольно пожалела служанку, вынужденную шлёпать по залитым лужами дорожкам. Но это не моя вина! Это граф не захотел поселить приехавшую на смотрины леди в главном здании. Я тряхнула головой, прогоняя тысячу раз передуманные мысли – сейчас надо навести порядок, не хочется давать Фани повод для подозрений. Спрятала всё, что приготовила для побега, остальные вещи сложила в сундук, швейные принадлежности убрала на место, расправила сбитые покрывала на кровати и креслах. Перешла в гостиную и только тут заметила на кушетке забытую книгу – подарок няни. Она дала мне в дорогу довольно потрёпанный том, сопроводив наказом: всегда держать при себе, ведь я еду в нехорошее место, и святая книга должна меня хранить. Надо признаться, что я не особенно вслушивалась в слова мудрой женщины – слишком меня увлекало предстоящее путешествие. Подумать только – Боннты везли меня на авто!

Надо было срочно отнести книгу в сундук, но я услышала шаги – Фани вот-вот войдёт сюда. Не очень-то хорошо будет, если старуха застанет меня мечущейся по комнатам. Я села на кушетку и раскрыла книгу. Даже успела прочесть несколько строк.

Служанка без церемоний распахнула дверь и втащила объёмную кожаную сумку. Тяжело топая и громко шмыгая носом, двинулась в столовую. Я не смотрела на Фани, но не сомневалась, что та, даже не поднимая век, зафиксировала и мой вид, и моё положение, и всё остальное. Пока старуха выкладывала кушанья из утеплённого войлоком короба и сервировала стол, я продолжала читать.

«…раскалённый меч рассечёт небеса, земля содрогнётся, и мир разделится надвое. Достойные уйдут, оставив наследницу, и с ними уйдёт представитель иных…»

Глаза снова и снова пробегали по непонятной строке, а я вспоминала день приезда в графское поместье…

Мы выехали затемно и двигались без остановок, ведь автомобилю не нужен отдых, как лошадям. Я сидела рядом с графом, он управлял машиной, графиня полулежала на заднем диване – она нехорошо себя чувствовала. На закате, проезжая по дороге, пересекавшей поле с изумрудно-зелёной яровой пшеницей, мы увидели поросший старыми деревьями пригорок, едва заметные среди верхушек остроконечные крыши башен главного здания. Чуть позже, уже в темноте, я различила въездные ворота. В тот самый момент, когда автомобиль миновал их, яркая бесшумная вспышка разрезала небо. Это не походило ни на молнию, ни на зарницу. Незнакомое явление. Я спросила графа, что это. Он не успел ответить, потому что земля стала колебаться. Графиня пронзительно закричала, от неожиданности я прикрыла уши ладонями. Всё успокоилось через минуту. Небо, как и прежде, стало иссиня-чёрным и засверкало мелким бисером звёзд…

Звон от постукивания ложечкой по графину заставил меня очнуться. Фани предпочитала общаться такими знаками. Можно подумать, что за каждое лишнее слово из её жалования вычитают существенную сумму.

Во время трапезы я присматривалась к пряникам, лежавшим на плетёном блюде – хорошо бы прихватить их в дорогу. Обычно старуха приносила столько съестного, будто кормила здоровенного великана, я не съедала и четверти, но Фани забирала всё, что оставалось, с собой. Заметив, как я пододвигаю блюдо к себе, она сверкнула рыбьими глазами и хрипло поинтересовалась:

– Что вы задумали, леди Аделия?

Этим вопросом она словно пригвоздила меня к стулу. Я с трудом подавила волнение и старалась говорить беззаботно:

– По вечерам здесь так тоскливо, надеюсь, сладкое меня утешит.

– Ещё не хватало тараканов разводить! – нахмурилась старуха, вытягивая из моих рук поблёскивающее глазированными боками лакомство и пряча в сумку, куда уже успели перекочевать остальные «объедки».

– Но я не буду крошить, – слабо возразила я.

Фани взглянула так, словно я и есть огромная беременная тараканиха, что вот-вот произведёт на свет сотню усатых рыжих отпрысков. Желание спорить пропало. Уж лучше провести полдня, мучаясь от голода, чем дать старухе повод для размышлений. Я скупо поблагодарила за ужин и демонстративно уселась читать. Служанку мой надутый вид нисколько не тронул, она утащила сумку с коробом, набитым провизией, повозилась у выхода, закутываясь в плащ и бурча ругательства в адрес погоды, скрылась в мареве сгущавшихся сумерек.

Я ещё несколько раз перечитала фразу о разрезающем небо огненном мече, о разделении мира, таинственных достойных, загадочных иных и отложила книгу.