Не трогай свое лицо руками

– У нас убийство, – буркнул дежурный сержант и бросил передо мной на стол тонкую коричневую папку с надписью «Дело».

– Это что, что-то старое?

– Нет, это что-то новое, – передразнил меня подошедший незаметно Капитан с чашкой кофе в руке. Капитан не пил в участке кофе из стаканчиков, как другие офицеры, у него была своя, персональная чашка, которую он иногда мыл и прятал в стол, когда уезжал из участка. Чашка была предметом пристального внимания со стороны коллег: ее воровали, в нее наливали, ну, чего только в нее ни наливали, и вытворяли прочие глупости. Чашка была надщерблённая, в темных полосках от кофе, которые уже не отмывались, но Капитан ее не менял и все так же рьяно защищал от посягательств.

– Почему же тогда уже «Дело»? – удивилась я.

– Там история такая глупая, нашли тело в соседнем секторе, они открыли дело, начали искать, а тут оказалось, что все не так просто, и коронер сказал, что раз голова лежала в нашем секторе, то и все тело наше, несмотря на то, что все остальное лежало в пятнадцати метрах и у соседей.

– Ого! Начало звучит многообещающе.

Я открыла папку: протокол осмотра места обнаружения трупа, протокол осмотра трупа, пара протоколов опроса свидетелей, которые ничего не видели, а потому совершенно не свидетели, и, естественно, решение коронера о передаче дела нам. Негусто так для четырех дней работы. Капитан возмутился: «Где анализ ДНК?!», влез в систему и начал искать по номеру дела. Анализа не было.

– Ну что за черт?! – ругнулся он. Тут к нам опять подошел дежурный сержант.

– Да кое-кто просто именинник сегодня! – сержант рассмеялся и кинул на стол еще две папки, каждая из которых была толще раз в десять первой.

– А это что за черт? – только и успел крикнуть ему вслед Капитан. Но сержант уже не слышал, разнося дальше почту.

Обе папки были делами по убийствам, одно – двухмесячной давности, другое – полугодичной. Оба дела – висяки, следствие приостановлено, убийцы не найдены, в обеих папках первыми листами лежали решения об объединении дел в одно производство.

Глава 1. Первое дело

Капитан был единственным офицером в нашем участке, у кого не было напарника, хотя он был старшим детективом. Вернее, напарник у него когда-то был, но после ее гибели никто не хотел с ним работать. Нет, не из-за суеверий – полицейские часто гибнут, что поделать, работа такая, а из-за того, как она погибла.

Он перешел в наш округ после этого скандала. Народ в участке шептался, что неудивительно. Звания его не лишили, но в должности понизили так, что наш шеф и Капитан были в одном звании. И понятно, что никто не стал называть его ни по имени, ни по фамилии, а только Капитан.

Как Капитан оскандалился, знали все в Городе. Он умудрился потерять вещдоки по очень важному, знаковому и политическому делу. Теперь, когда я знаю Капитана получше, мне совершенно ясно, что ничего он не терял, такой человек ничего потерять не может. А раз после этого случая от Капитана ушла жена, а главной подозреваемой по тому делу была женщина, то мне больше и не надо ничего объяснять, мне как раз все понятно.

У нас с ним полное взаимопонимание: он воспринимает меня как смешную обезьянку, глупую, молодую и малообразованную в его понимании, я его – как отличный способ увидеть представителя мира, который я никогда не знала и только учила на уроках истории у абсолютно нудной и неинтересной пани Лаврак, которая даже про средние века умудрялась рассказывать так, что хотелось выйти в окно от тоски.

Больше всего в наших разговорах я люблю, когда Капитан, выпив что-то алкогольное, а он ретроградно пьет алкоголь, не любит ни новые химические вещества, ни сверхновые нейронные, говорит, явно кого-то цитируя, «не надо срать мне в голову», когда я предлагаю ему оттянуться, используя новинки, начинает вспоминать былые времена.

Раз обмолвился, что помнит 2020, но я вначале посчитала это шуткой. Потому что тогда выходило, что он гораздо старше своих лет, а он не из тех, кому дали возможность состариться медленно. Но потом стала замечать, что он знает то, что может знать только человек, родившийся до Первой Большой пандемии. У меня эти знания выучены по учебникам, а вот он, судя по всему, выходит, получил эти знания сам, ну или от какого-то другого человека, но не программой точно. А то, что Капитан живой и белковый, это был факт, потому что я ездила с ним в одной машине после чили на обед.

Как-то раз на одном деле Капитан, рассматривая место преступления, вдруг указал на набор инструментов, который извлекли из заколоченного подвала: «У моего отца такой был». А набору лет 100. Значит, не соврал, у него действительно и другие воспоминания из собственной жизни. Набравшись смелости, я спросила:

– Как так получилось, что вы такой?

– Какой?

– Ну, вы поняли какой. И при этом вы не в Правительстве, а капитан в полиции.

– У меня были очень взрослые и умные родители. Когда все началось, они вывезли меня, и мы несколько лет жили в достаточно безлюдном месте на ферме. А потом каким-то образом они купили документ, что я привит.

– Они были богачи или из Правительства?

Капитан рассмеялся:

– Нет, они просто были очень умные и взрослые, а я был их единственный сын.

– То есть вы хотите сказать, что не болели и у вас нет прививки?

– Да, и теперь я могу сказать об этом открыто.

– А что изменилось?

– Отменена ответственность за фальсификацию информации, потому что все мои ровесники давно умерли. Ну, конечно, кроме тех, кто в Правительстве, – и Капитан хитро подмигнул.

А еще мне нравится, что Капитан никогда не доверяет полностью машинам.

– Когда машины взбунтуются, – говорит он, – тогда вы сильно пожалеете, что так им доверяли.

Потому мы чаще других из нашего участка ездим на места преступлений, опрашиваем свидетелей и занимаемся всей той детективщиной, о которой некоторые наши коллеги, наверное, уже и забыли.

Взяв первую папку, Капитан вначале внимательно рассмотрел фотографии с места преступления, а потом вдруг сказал:

– Пошли-ка пожрем.

И это тоже было в его духе.

– Знаешь, я уже немного подустал жить, – как-то сказал он мне после очередного двойного виски, лед не добавляет, – одна радость у меня – пожрать.

При этом Капитан никогда не закидывается новой пищей. Пусть будет дороже, но брал всегда натуральное мясо и овощи. Понятно, что за меня платил в таком случае он – стейк из говядины не по карману простому сержанту.

Сегодня Капитан повел меня в бургерную. Заказал себе с кровью, а мне – средней прожарки, все-таки я побаиваюсь за свой желудок, а пока жевал салат.

– Витамины. Ну или типа витамины, – прокомментировал он, когда нам принесли по небольшой плошечке зеленых листьев с парочкой маслин и четвертинкой лимона сбоку.

– Лимон дави на салат! – сказал Капитан, увидев, что я немного растерялась, не понимая, что с ним делать, но потом добавил. – Хотя, пожалуй, уже и целиком можно съесть, вместе с цедрой, учитывая его цену. Эх, лимоны они-то куда умудрились деть?

Капитан любит покритиковать Правительство и почти все новые порядки. Только одна вещь ему нравилась – социальная дистанция. Как-то он рассказал мне, что все, что показывают в старых фильмах, правда и раньше люди действительно трогали друг друга, дышали друг другу в лицо и в очередях стояли максимально плотно. И все эти стадионы, до отказа набитые десятками и даже сотнями тысяч людей, тоже были. Ну ок, поверю ему.

Когда принесли заказ, Капитан очень уморительно накрыл бургер верхушкой булочки, взял его руками, сжал и впился зубами. Официант, который как раз забирал наши тарелки из-под салата, снисходительно улыбнулся уголком рта. Наверное, думает, дурачок, что Капитан из тех клоунов, которые реконструируют прежние времена, насмотревшись сериалов десятых годов на «Нетфликсе».

Ел он, как всегда, с аппетитом и даже выпил бокал пива.

– Уже можно – обед, – сообщил мне свое дежурное оправдание, а я предусмотрительно промолчала, что обедаем мы что-то рано – только полдень, и мы двинули в лабораторию.

– Ты недооцениваешь личные контакты, – поучал меня по дороге Капитан. – Я и сам не сильно люблю терять время на пробки, но телефон – это телефон, почта – это почта, а вот личный контакт – другое дело.

Я опять хотела возразить ему, любителю социальной дистанции, и опять решила, что ну его, пусть умничает.

Капитан во что бы то ни стало решил добыть ту самую ДНК первого трупа. Ну и расспросить, может, что-то все-таки не попало в отчет.

Дежурил сегодня немногословный Адагамов, дяденька старый, вечно всем недовольный, с геморроидальным цветом лица. Увидев Капитана, он пожелтел еще больше.

– Я не нравлюсь людям, потому что я – живое воплощение того, кем бы они хотели стать и как они хотели бы жить, но не смогли и не стали, – объяснял мне Капитан. Не хочу спорить, но вряд ли все так хотят жить его безалаберной жизнью, хотя…

Адагамов сопел своим длинным горбатым носом и водил желваками, пока рылся в базе данных, потом встал и надолго ушел в архив морга. Настолько надолго, что я даже задремала, придавленная бургером, сидя на жестком стуле, но проснулась, как только брякнула решетчатая дверь, когда он вернулся.

– Мы не смогли определить ДНК, – сообщил он нам, не поднимая глаз от какого-то огрызка листочка размером не больше телефона.

– В базе нет? – уточнил Капитан.

– В базе нет, – согласился Адагамов и добавил, – вообще определить не смогли как человеческая ДНК.

– Вы шутите! – воскликнул Капитан.

Тут только эксперт наконец-то оторвал глаза от писульки в руках и сказал:

– Нет.– Это все, потому что люди слишком доверяют машинам, – в очередной раз сообщил мне Капитан, когда мы уже вышли из этого мира мертвых на свежий воздух.

– Вот если бы он сделал все по старинке, то такое бы просто не случилось, – продолжил он и протянул мне фото из папки, – вот на что это похоже?

На фото было обнаженное женское тело без головы со всеми вторичными половыми признаками, включая огромную грудь.

– Ну это может быть транс, – робко предположила я.

– Транс – да, но не свинья, которую показала хитроумная машина из этой лаборатории, явно купленная за хуеллион денег.

– Ладно, поехали, посмотрим на место, а потом вызовем свидетелей, – как бы поставил он точку в нашем разговоре.

Местом преступления оказался какой-то тупиковый переулок на задворках ночного клуба. Тут не было даже мусорных баков, значит сюда в прямом смысле никто не заходит и не заезжает. С одной стороны была совершенно глухая стена клуба, без окон и дверей, а с другой стороны такая же глухая стена какого-то промышленного здания, а между ними узкая дорожка, метра три в ширину, заканчивающаяся высоким бетонным забором, за которой виднелись башни жилого комплекса. Капитан порылся в телефоне и сообщил:

– Фабрика гандонов, закрыта 28 лет назад.

Я удивленно уточнила:

– Действительно фабрика презервативов?

– Ну нет, конечно! – Капитан был доволен, что сумел так удачно, в его понимании, пошутить. – Фармацевтическая фабрика была. Концерн с банальным названием «Вирустехфарм».

– Как так получилось, что на месте этой фабрики не настроили дома? – спросила я Капитана, но тот не удостоил меня ответа, потому что внимательно всматривался в сторону жилого комплекса и даже подпрыгнул пару раз на месте, как будто наивно наделся заглянуть за высоченный бетонный забор, туда, где нашли голову жертвы.

Свидетелей было трое: парочка, которая искала уединения после знакомства в ночном клубе, и одинокий мужчина, просто проходивший мимо.

Первым пришел мужчина из этой самой парочки: 32 года, Виктор Замятин, работник АйТи-компании, холост, женат не был, приводов не имел, регистрация в 12-м секторе Города, прежняя регистрация в городе Николаев.

– Это где? – спросила я у Капитана. Тот поднял на меня глаза и сказал вместо ответа:

– Кофе нам принеси.

– Ты же понимаешь, что это сексизм? – спросил меня один из офицеров, орудующих у кофеварки, глядя на чашку Капитана в моих руках. Он налил кофе в четыре стаканчика и сейчас пытался взять их одновременно так, чтобы не разлить.

– Ну ты тоже не себе одному сделал.

Тот в ответ хмыкнул. Ну понятно, он, мужчина, сделал кофе своим коллегам: мужчинам или женщинам, а я, женщина, делаю кофе мужчине, значит все – сексизм. Капитан бы его не понял.

Когда я вернулась, этот самый Виктор Замятин уже все рассказал, подписал и надевал свое пальто, чтобы уходить.

– Так быстро? – спросила я Капитана, когда свидетель скрылся в недрах лифта.

– Да, рассказывать было особо нечего, вот почитай, если хочешь, – ответил мне Капитан. – Но кофе не выливай, звонили снизу, второй свидетель идет.

Этот свидетель оказался совершенной противоположностью аккуратно и модно одетому Виктору Замятину с его тщательно уложенными жиденькими волосиками.

– Семен Бонифациевич Курский, – представился дяденька в мятом плаще и какой-то странной обуви.

– Как-как? – уточнил Капитан. – Отчество вы себе как прицепили?

Дяденька в ответ выпятил грудь и заявил голосом, переходящим в фальцет, слегка трясясь от возмущения:

– Я имею право! У меня есть официальное разрешение!

– Да… мать, – выругался Капитан, – откуда вас, психов, столько на мою голову?

Дяденька аж побагровел от возмущения. Его пористое неухоженное лицо заблестело жирным блеском, а и без того сильно отросшие волосы, не представляющие на голове даже подобие прически, растрепались.

– Я буду жаловаться! – почти прокричал он.

Капитан вдруг посмотрел на него с интересом и сказал:

– А вот тебя я, пожалуй, задержу.

Кофе, которое я принесла, опять остался невыпитым.

– Шеф, что с ним не так? – спросила я, когда дяденьку этого, брыкающегося и вопящего, увели два дежурных полицейских в камеру.

– Только не называй меня шеф! – сразу же возмутился Капитан. – Дяденька этот – псих какой-то, но, главное, что он там делал в три часа утра, а? Там же нет домов жилых вокруг, ну кроме тех, что за забором, а такой клоун точно там жить не может, там аренда студии стоит в месяц столько, сколько вся его никчёмная жизнь. Я тут порылся немного в базе и скажу тебе, что это чудо-юдо какое-то, доходов нет, налоговая декларация пустая, какое-то пособие получает, а регистрация у него, на секундочку, вообще в жопе мира, ему туда идти день, потому что ехать ему не на чем.

Капитану опять позвонили по внутреннему телефону. Прежде чем снять трубку, он кивнул на остывший кофе:

– Надеюсь, гражданка Кириченко любит холодный.

Но это была не она. Позвонили как раз из розыскного отдела, сказать, что эта самая гражданка, Алла Кириченко 22 лет от роду, с абсолютно чистой карточкой, системой не обнаружена. Регистрация фальшивая, данные внесены в систему 22 февраля прошлого года, как раз когда в системе случился сбой из-за хакерской атаки.

– Да йож мойеж! – выкрикнул Капитан одно из своих ругательств. – Ошибся я, скорее всего, – не того взял. Надо вызвать опять сюда этого гражданина Замятина.

В этот раз я присутствовала при разговоре.