Предисловие. Чемоданчик

Чемоданом я стал ощущать себя давно, чуть ли не с самого рождения. Смутно, но помню, как в раннем детстве в меня, который еще толком ничего не понимал, начали вкладывать всякие полезные вещи. Первым было сложенное аккуратным свертком умение плавать раньше, чем ходить. Рядом с ним уместилась игра в шахматы, а затем пиликание на скрипке. Сверху все это придавили пакетом иностранного языка. Это было вообще самым главным. Так я и рос умным чемоданчиком, а родительские наставления сглатывал очень послушно.

Но вдруг однажды меня взяли за ручку и понесли в аэропорт. У нас было немного вещей, и при сдаче багажа я испугался, что меня с остальными сумками отправят в грузовое отделение. Я крепче прижался к маминой руке и, заглядывая ей в глаза, стал что-то громко рассказывать, старательно вставляя разные иностранные слова. Они с папой не должны забыть, что я все-таки их сын, а не обычный чемодан, каких сотни вокруг. Все обошлось, у меня было даже отдельное место в самолете, у окна, и меня накормили квадратным полу-пластмассовым бутербродом с синтетическим пенящемся напитком темного цвета.

Мы перелетели океан. На таможне родители выставили меня вперед. Они, заискивающе улыбаясь, сообщили человеку за барьером, что он может задавать мне все вопросы на своем языке. Что ж, я бойко повторил фразы, что вдалбливали в меня дома, и металлическую палку для нас откинули. Папа и мама очень мной гордились, а я был рад, что меня отделили от остальных чемоданов.

Мы сняли квартиру, и дни потянулись почти такие же, как дома. Только здесь не было шахмат и скрипки. Не было друзей. Здесь и дворов-то не было, чтобы с кем-то познакомиться.

Осенью я пошел в школу и совсем не удивился, встретив там среди обычных детей нас, чемоданчиков. Мы были разных цветов и разной формы, но нас всех привезли сюда родители, не спросив, взяв за ручки, для нашего якобы светлого будущего.

Чешуя

Все вышенаписанное – это скорее всего мое детское воображение. Сейчас я уже не считаю себя чемоданом, потому что взрослых чемоданов не бывает, и я, оказывается, вырос.

А началась наша история много раньше, именно тогда, когда на Землю пришла бесконечная гроза. Где-то постоянно громыхало и сверкало. Люди бегали, кричали, кто-то даже погибал, но сделать никто ничего не мог. Или не хотел, не знаю. Все просто кинулись искать лучшую жизнь, а она, понятное дело, находилась по другую сторону границы.

Уезжали кто куда, но большинство людей пытались переселиться в Океан. Ходили слухи, что в Океане все живут богато, что там спокойно и можно ничего не делать, но иметь все, что вздумается. Туристы, которые спускались на самое дно в глубоководных аппаратах, видели, как там весело. Никто из нас толком не знал, откуда океаняне берут жизненную силу и чем занимаются. Счастливчики, которым все же удалось уйти жить в воду, редко возвращались. А которые все-таки вернулись – прятались или им никто не верил.

Вот и мои родители решили поменять среду. Однажды нам со старшей сестрой и младшим братом просто объявили, что мы будем жить в Океане. Мы пойдем туда, где никогда не бывает ни грозы, ни войн, где много пищи и хорошее образование. Быть образованным для нас было очень важно.

– В воде мы не пропадем, – рассуждали родители, – нам надо будет только выучить их язык, а потом мы найдем свое место.

Я вот стану президентом! – с замиранием размышлял я. Представляете, президент Океана! Моя сестра Ай будет астронавтом, а Мелкий, так мы зовем младшего брата, выучится на ученого, он у нас самый умный. По крайней мере так думают мама с папой.

Собирались мы недолго. Квартиру решили пока не продавать, мало ли что. Может и вернемся. Взяли только нашу собаку Данди, кое-какие вещи и двинулись к границе. Пересечь ее было непросто. Океан всегда встречал наших людей неприветливо и не хотел пускать к себе. В тот день был небольшой шторм. Мутная вода билась о берег, и было очень страшно шагнуть в нее. Данди разлаялся, как сумасшедший, и тянул поводок назад. Ай и Мелкий тоже пятились.

Мама изобразила на лице улыбку и стала вглядываться в муть, выискивая, кому бы ее адресовать. А папа вздохнул, набрал в себя побольше нашего воздуха и первый погрузился в воду. Мы все держались за руки, так что невольно последовали за ним. Меня охватил холод, я закашлялся, приспосабливаясь к новому способу дыхания, и ничего не мог разглядеть. Дно было каменистое и больно кололо ноги. Волны толкали назад, а какие-то чудища в униформе зашипели и тут же начали ощупывать нас. Родители держались вежливо и с достоинством. Они морщились, но не отталкивали щупальца, зная, что это необходимая процедура, которая позволит нам войти в лучшую жизнь. Видно было, что им тоже очень страшно. Ай успокаивала Мелкого, он плакал и вырывал руку, чтобы убежать обратно домой.

– Здесь не страшно, никто нас не укусит, – громко шептала она, прижимая брата и с ужасом глядя на злые морды то ли людей, то ли животных, которые бесцеремонно крутили нас, заглядывали в рот, лезли в карманы и во все сумки.

В конце концов, когда мы окончательно замерзли и перестали соображать, а кожа наша покрылась стойкими пупырышками, нас повели вглубь. Два огромных осьминога деловито плыли впереди, лениво шевеля щупальцами и иногда оглядываясь, чтобы удостовериться, идем ли мы следом. Было сумрачно, плохая прозрачность и движение воды скрывали окружающее и мешали идти. Никаких растений не было, только камни, которые становились мельче и с отшлифованными краями.

– Наверное, много ног прошло по этой дороге, – тихонько заметил папа.

Время от времени к нам подползали другие монстры и опять ощупывали. Видимо, каждому хотелось удостовериться, правильно ли было пускать нас в Океан. Шли мы очень долго, каменное плато сменилось илистой долиной, сплошь покрытой густыми зарослями водорослей. Нас вели по широкому коридору, строго прорезанному в океанском лесу. С обеих сторон покачивались желто-зеленые плети растений, совсем как ветви деревьев под порывами ветра. Но уйти в их тень совсем не хотелось, там будто таилось что-то. То ли тревожное, то ли противное.

Наконец и лес закончился, мы вышли на огромную плоскую площадку с какими-то строениями. Незаметно, но ощутимо, всем нам стало легче дышать. Не задерживаясь, нас подвели к обрыву, завели в кабинку лифта, и она поехала вниз. Казалось, что мы спускаемся в бездну, так бесконечно и беззвучно шло погружение. Сумерки быстро сменились кромешной темнотой. Только фонари, прикрепленные на головах наших проводников, освещали тесную кабину. Мы не шевелились, вдруг трос, по которому скользит наша клетка, оборвется, и мы так и не попадем в лучший мир. Неожиданно Мелкий закричал:

– Смотрите, внизу огоньки!

И правда, сверху и вокруг было темно, а дно, к которому мы приближались – переливалось и светилось. Как будто все вокруг стало привычней, как в том мире, который мы покинули.

– Пап, что там?

Я дернул папу за руку, но он только крепче сжал всех нас и зашептал:

– Все будет хорошо, не мы первые эмигрируем.

Ай одной рукой обнимала Мелкого, а другой держалась за маму. Мама держала Данди на руках, уговаривая его не лаять и не раздражать нашу недружелюбную многорукую охрану. В конце концов, мы опустились на дно и зашагали по мягкому светящемуся илу. Это было так странно и необычно, что поначалу мы даже боялись на него наступить, но проводники привычно выскользнули из кабины, подняв клубы илинок, и нетерпеливо смотрели, как мы пробуем ногами нечто удивительное. От ила исходил настоящий холодный свет, освещая все вокруг, как будто земля и небо поменялись местами, или скорее, получалось, что это мы шли по небу, а сверху чернела земля. У меня даже голова закружилась. Людей мы пока не встретили. Мимо проплывали безучастные несуразные рыбы, на ходу что-то склевывая в иле, из-за камней выглядывали ежи и еще кто-то, похожий на Данди.

– Смотри! – Мелкий хлопнул меня ладошкой, указывая на огромных странных животных, похожих на коров.

Казалось, что они паслись на этом светящимся глубоководном лугу, меланхолично жуя свою жвачку и не обращая на нас никакого внимания.

Но вот мы увидели первое поселение и нас оставили одних. Папа схватил всех в охапку и начал кружиться от радости. Нас приняли в Океан! Мы с гордостью огляделись. Сквозь равномерный сумрачный свет на нас смотрел город Океана. Дома здешних жителей были сделаны из камней, аккуратные, невысокие, округлой или продолговатой формы. В них были проемы для окон и дверей, только самих дверей не было, вместо них болтались плетеные из водорослей толстые занавески, да разного вида ракушки украшали вход.

– Вот как люди здесь доверяют друг другу, можно зайти в любой дом, – с восхищением сказала мама.

Позднее мы, правда, узнали, что океанские дома сплошь покрыты сетью с мелкими иглами, дотрагиваясь до которых незнакомец рисковал получить приличную дозу яда. Но сейчас, счастливые, то щурясь, то выпучивая глаза, чтобы лучше видеть, мы шли по городу, стараясь не задевать красивые раскачивающиеся растения около домов и прогоняя любопытных разноцветных рыбок, окруживших нас. Улицы здесь шли как-то не прямо, а по окружностям, ближе к центру круга дома становились выше, круглее и плотнее друг к другу, однако, не касаясь один другого. Тротуары были илистые, а дороги вымощены мелким камнем.

Никого не было. Вдруг в домах стал загораться свет. Он был ярче света от ила и какой-то резкий. Тут-то мы и увидели людей. Они были похожи на нас, но в то же время другие. Кожа у людей воды была покрыта чешуйками. Чешуйки мелкие и крупные, разных оттенков и формы. Я посмотрел на себя, и мне стало неловко. Моя кожа в пупырышках, как у ободранного гуся бледно-зеленого цвета, явно проигрывала. Папа заметил мой взгляд и сказал бодро:

– Ничего! У нас тоже вырастут чешуйки.

Наши

Так мы шли по дну Океана, озираясь по сторонам и думая каждый о своем.

– Найду ли я здесь друзей? – размышлял я.

– Какие тут перспективы? – озадачивался папа.

– Сможем ли мы вернуться домой? – вздыхала мама.

– Достойное ли здесь образование? – волновало мою сестру Ай.

Только Мелкий, мой младший брат, и Данди шли, уцепившись за взрослых и не волнуясь о будущем.

Постепенно страх мой улетучился, и я с интересом стал оглядываться.

– Пап, – я потянул отца за руку, – почему люди могут жить и в воде, и на суше?

Он улыбнулся:

– Раньше, давным-давно вся планета была покрыта водой, и там жили все существа. Но потом земная кора поднялась, и кое-где образовались горы и долины. Самые любопытные выскочили наверх.

– И мы выскочили? – у меня аж дух захватило от такого известия.

– Конечно! Наши предки. И им понравилось солнце, трава и деревья, вот они и остались на земле.

– Ну а дальше? – вмешалась Ай.

– Дальше эволюция потихоньку шла и в океане, и на суше, но, несмотря на миллионы лет, в генах людей и животных сохранилась способность возвращения в водную среду. Надо только разбудить эти гены, – папа поправил рюкзак за спиной и с гордостью добавил, – и мы научились это делать.

Я рассмеялся:

– И как это я разбудил в себе какого-то гену?

– Помнишь, у самой границы тебя просвечивали, брали отпечатки пальцев и языка. Облучение, которое ты получил, и запустило необходимую программу, перестраивающую организм и давая возможность здесь дышать, разговаривать и просто жить, не задумываясь о будущем.

– А обратно? – перебила папу Ай, – обратно мы сможем перестроиться, чтобы домой вернуться, если что?

Ее волнение передалось и мне:

– Вдруг мне тут не понравится! Как я попаду наверх? – испуганно заорал и я.

– Понравиться, это теперь наш дом. Здесь нам всем будет лучше. И хватит об этом.

Он замолчал, а я заметил, как мама вздохнула и с недоверием огляделась.

Вдруг в одном из домов мы услышали знакомую речь. Это было так здорово, что мы кинулись туда, расталкивая мелких рыбешек и наступая на морские звезды и что-то скользкое, ползающее по дну. Это были наши, семья сверху, которая перебралась в Океан два дня назад.

Быстрым шагом мы подошли к удивившему нас дому и осторожно заглянули в дверной проем.

– Можно? – спросила мама, а Данди радостно завилял хвостом, как будто мы встретили старых друзей.

– Заходите, здравствуйте, – невысокая женщина с нежной кожей и круглолицый мужчина с такой же светлой и гладкой кожей, улыбаясь, поспешили к нам навстречу. Мы все радостно обнялись. Тут же из глубины дома выскочил мальчишка лет пяти и уставился на нас, как будто мы свалились с другой планеты.

Их папу звали Лик. Он был ученый-физик и сделал много разных открытий на Земле. В Океане Лик собирался преподавать в университете и заниматься наукой. Ила, жена Лика, была историком, но смыслом жизни у нее был их обожаемый сыночек Елик – поздний ребенок и избалованный вундеркинд. Ради него Лик и Ила бросили свой дом и работу наверху, чтобы начать все заново здесь. Они пригласили нас пожить у них первое время, пока не устроимся.

Эту ночь мы почти не спали. После ужина Ила погасила свет, и оставалось только странное уличное освещение. Было холодно, кожу непривычно щекотала вода, дышать вроде было легко, но, когда мелкая рыбешка или песок попадали в нос, мы начинали кашлять и чихать. Видимо, не все еще в нас перестроилось, чтобы жить здесь. Лик рассказал все, что успел узнать о жизни в воде. Оказывается, люди здесь не плавают как рыбы, они ходят по дну Океана, называя его землей. Едят они много, но в основном только для удовольствия. Немного позднее я узнал, что они и друг друга поедают ради острых ощущений.

– А осьминоги, кальмары и другие монстры, живущие среди чешуйчатых людей в Океане это просто мутанты, смесь людей и всяких морских существ, – сказал Лик, – лучше всего, между прочим, генетические опыты получаются между человеком и головоногим, – объяснил он, – у них, у головоногих, мозг хорошо развит, в отличие от рыб.

– Постойте, – шепотом спросила моя мама, напрягшись, – смесь каких людей?

– Не знаю, – Лик рассмеялся, – ну уж, наверное, не нас с вами. На службе здесь много таких, не удивляйтесь, когда встретите.

Мы дружно пожали плечами, дескать, конечно, что тут особенного.

Еще Лик заметил, что эмигрантов в Океане любят.

– Ну, во-первых, – профессор возвысил голос, как на лекции, – это рабочая сила, выполняющая всю грязную работу, и, во-вторых, среди детей новеньких встречаются светлые головы, – он ласково потрепал Елика за волосы, – их выискивают сначала в школах, а затем уже отбирают у родителей, и бай-бай – в специальные сети для одаренных.