Предисловие

Наталья бежала сквозь дикие заросли, путаясь в длинном подоле зелёного платья. Плотный шёлк облепил худые ноги, пряча многочисленные порезы и источая слишком сильный для охотника запах крови. Наталья задыхалась, всё её сознание кричало и билось в истерике, мышцы онемели, но она бежала. Бежала так быстро, что прежде не смогла бы поверить и в половину такой скорости.

Дикий ужас гнал женщину вперёд, хотя она и знала, что выхода всё равно нет. Дыхание со свистом вырывалось из пересохшего горла, ноги онемели настолько, что не чувствовали боли, а бока превратились в сплошную невыносимую резь, но она всё равно бежала, ненавидя себя за то, что не может бежать сильнее. Горло сводило судорогой, ноги казались неродными, но парализующий тело страх придавал нечеловеческое ускорение. Бледная луна с трудом освещала путь. Да ещё и эти чёртовы сумерки, когда глаза не успевают так быстро приспособиться к наступающей тьме. Но если бы всё произошло днём? Или ночью? Когда нет этого сумеречного наплыва, неужели это изменило бы предначертанное? Она не знала.

Просто злость и ненависть, переплетённые в один комок, искали выхода, и она проклинала доступное. Сумерки быстро сгущались, пряча от неё дорогу в густой мгле. Смутные очертания выступающих из ниоткуда валунов и толстых деревьев сильно замедляли бег, заставляя падать или ловить равновесие, но она не сдавалась. Колючие ветки постоянно били по лицу и телу, разрывая молодую кожу на тысячу ссадин и порезов, из которых сочилась липкая кровь, но огромные багровые пятна на одежде и засохшие брызги на лице были не из её ран. То была кровь Даррена…

Наталья коротко взвыла, вспомнив недавнюю картину, и опять судорожно задышала – на большее её голосовых связок не хватило. Она продолжала бежать, натыкаясь на острые ветки, словно сговорившиеся с преследователем и жаждущие её крови не меньше, и изредка, когда позволяло дыхание, вскрикивать. Вдруг неподалёку раздался жуткий вой, и в темноте мелькнули два красных уголька глаз. Он был слишком близко. Отчаяние резануло по сердцу, но воспалённый ужасом мозг всё равно гнал вперёд.

Наталья кинулась в густые заросли папоротника, прикрывая лицо от хлестких ударов упругих веток, но вдруг нога зацепилась о криво выступающий камень, выворачивая лодыжку ступнёй вверх. Обессиленное тело плашмя полетело на землю, собирая по пути острые сучья. Удар. Словно всё тело встряхнули за ноги, как только что выстиранное бельё. Боль – настолько сильная, что одеревеневшее тело не захотело подчиниться команде встать и бежать дальше. Треск рвущейся ткани, тёплая липкая влага оросила руки, лицо. Наталья догадалась, что это кровь. Опять кровь. Она попыталась встать, не давая себе даже секунды на то, чтобы перевести дыхание, но резкая боль, прострелившая лодыжку, вновь вернула её на землю.

Тяжёлые шаги огромных лап и звериное рычание раздавались совсем рядом. Огромный монстр с чутьём охотника уверенно шёл по следу. Наталья с силой закусила губу, чтобы сдержать крик, и поползла вперёд. Сухая земля, сплошь усеянная камнями, забирала из молодого тела последние силы, но она упорно ползла вперёд, отталкиваясь руками и упираясь изодранными коленями. Ей нужно было уйти, хотя она и знала, что это бесполезно. Ей нужно было двигаться, хотя она и не знала куда. Ей было страшно, но не страх перед монстром довёл её до отчаяния. Она уже видела его.

Намного страшнее было то, что из-за неё только что умер Даррен. Её Даррен, любовь к которому ослепила, и она не смогла оттолкнуть его, хотя прекрасно знала, что их встречи слишком опасны. Наталья знала, что принадлежит Омари, этому монстру, холодно преследующему её в ночной мгле, но всё же не оттолкнула любимого – ради его же спасения. Она виновата. Только она. Перед глазами опять всплыла жуткая картина разодранного тела, которое ещё минуту назад ласково обнимало её за плечи. Кроваво-белесые куски мяса с небольшими фрагментами одежды, а ещё рука, лежащая на широком листе папоротника, и судорожно шевелящиеся пальцы…

Тяжёлые шаги раздались уже за спиной, и через секунду огромная лапа одним рывком приподняла Наталью над землёй и, словно поломанную игрушку, привалила к дереву. Женщина потеряла равновесие от столь резкого рывка, но удержалась, обхватив поросший мхом ствол. Она с ненавистью посмотрела в холодные, налитые кровью глаза Омари. Она хотела плюнуть ему в лицо, но от быстрого бега всё её тело буквально высохло изнутри. Она хотела крикнуть, что лучше убьёт себя, чем даст ему то, чего он хочет, но голосовые связки парализовало судорожно сипящее дыхание. Она не смогла произнести ни слова, а только, захлёбываясь своим же дыханием, смотрела в налитые кровью узкие глаза зверя.

Омари в это время пристально осматривал изувеченное девичье тело. Сплошные рваные раны, порезы, а в придачу ещё и вывих лодыжки. Как теперь скрыть ото всех такие увечья? Злость начала туманить разум, и больше всего ему захотелось свернуть этой женщине шею, но он не мог. Вернее, мог, конечно, но это разрушило бы все его планы и надежды. А всё из-за чего? Из-за каких-то там чувств к ублюдку Даррену. Что это за чувства такие, он не понимал, потому что всю его сущность составляла ненависть, и это непонимание бесило его ещё сильнее. Его жутко злило, что эта женщина чуть не сорвала все его планы, но, как настоящий охотник, он сдержался.

Он слегка склонил набок свою жуткую морду и сощурил кровавые глаза, размышляя, как скрыть ото всех такие глубокие ссадины и травмы. Через минуту его сильная рука взлетела, и он легонько шмякнул Наталью по затылку. У девушки закатились глаза и подогнулись колени, но он быстро подхватил её рукой, проявляя неуместную ласку, и перекинул через плечо. Лёгкое бесчувственное тело повисло на бугрящихся плечевых мышцах. Омари осмотрелся по сторонам, втягивая плоскими ноздрями ночной воздух, и направился в сторону поселения Даррена. Ему нужно было подкрепиться и привести себя в порядок…