Доктор-писатель женщина-врач - вот моя любовь! И не Соломатиной единой я живу. Есть и поинтереснее. Например, Ирина Кисельгоф. Из аннотации:
"...врач, освоивший несколько медицинских специальностей, в прошлом преподаватель мединститута. Литературный талант (увы, не давал ей покоя), а также увлеченность профессией, интерес к психологии, живописи и поэзии (который так и остался лишь интересом) помогли ей создать галерею ярких образов".
Да, в блеклости этого автора не упрекнешь. Какие страсти творятся в книге! С первого же абзаца Кисельгоф сражает нас парадоксальным наблюдением:
"Жизнь осторожно трогают кончиками пальцев, чтобы не обжечься или не заледенеть, иначе кожа слезет чулком, обнажив тело до мяса, как при синдроме Лайелла. Ее оглаживают ладонями, чтобы обойти острые углы..." То есть вы поняли - жизнь - это нечто горячее, холодное и острое. Опасное. Однако тут же: "Жизнь подбрасывают вверх или швыряют вниз, проверяя на прочность; для этого нужен опыт, чтобы избежать ушиба сердца и переломов". Горячее, холодное, острое, его швыряют и у него есть сердце. И не только. "У жизни есть запах, цвет, звук и вкус; они могут обольстить и обмануть пять органов чувств, заведя в тупик, из которого выхода нет". Эти тупики здорово отличаются от тех, из которых выход есть. В общем, жизнь горячая, холодная, острая, хрупкая, обманывает чувства и заводит в тупик... Дайте подумать. Да это ж неведомая ебаная хуйня!
Но пойдем дальше, к галерее образов. Рассказчица - завотделением, прекрасная, холодная стерва-интеллектуалка. В детстве ее растлили, поэтому она нашла себе богатого мужика, похожего на растлителя и страстно ему отдается. Еще она трахает начальника за должность. А заодно и мужа своей умирающей одноклассницы - но это уже по любви, большой и чистой.
Вот образ из тяжелой школьной юности героини: "Белая-белая кожа его лица на глазах взорвалась кровью и пролилась каплями пота на лбу и висках".
Вот образ любовника, а заодно рассказ о нелегкой жизни буквы "с". "- С-сука! - с ненавистью процедил он; буква "с" со свистом вылетела из его сжатых зубов и ударила меня в лоб, рикошетом высветив его бешеные глаза".
А это образ хорошего любовника: "Мышцы под футболкой бугрились; запах его пота, его феромонов, его белковых пептидов бесцеремонно проникал в мое тело".<./b>
И заодно образ тела героини: "Моя голова сама запрокинулась ему на плечо, мое тело выгнулось дугой, ломая кости". Похоже на припадок вообще.
"Как я не среагировала на глаза? Эти бешеные глаза! Они уже тогда кричали мне стоп!" Да, надо быть очень невнимательным человеком, чтобы не заметить кричащие глаза. Но, наверное, ее прыгающая буква "с" отвлекла.
Из авторского багажа знаний: "И круглые ломти капусты, закрученные к центру, как закручиваются галактики вокруг черной дыры антивещества". Меня тронуло до слез. Тоже недавно на кухне антивещество получила.
"Я поняла, что ненавижу Димитрия". Вроде же недавно было про бешеные глаза? Видимо, память у героини отшибло. "Ненавижу до колик в животе. Мужик с толстыми костями черепа и сверхтонкой корой головного мозга легко меня раскусил". Образ с корой, в общем, вполне ясен. Другое дело, что автор это описание использовала в книге раз десять. С другой стороны, чем больше штампов, тем быстрее и легче читается книга.
И немного о самоконтроле на рабочем месте. "Я почувствовала такое сильное возбуждение... Делать было нечего, я достала презервативы из сейфа и помчалась к Седельцову". Чем больше наших писателей-медиков читаю, тем больше боюсь болеть.
"Почему для того, чтобы это почувствовать нужен удар по голове тяжелым тупым предметом под названием сердце?" Раз уж мы раскидываем органы, лучше бы об мозг ударилась, честное слово.
"Вы когда-нибудь пробовали бараньи ребрышки, тушенные в пюре из айвы?.. У него фантазия без конца и края!" Ну, смотря, как пробовать, конечно.
"Все-таки я ненормальная. У меня мозги набекрень. То плачу, то смеюсь. Вы это уже, наверное, заметили". 217-я страница все-таки, сложно было не заметить.
"Он смотрел мне в лицо бешеными глазами". Черт, опять. "В них не было радужки, вместо нее был огромный зрачок. Он разодрал радужку до краев, оставив потоки крови на склере".
Но потом: "Он пришел ко мне, а я перецеловала каждую его слезинку, чтобы он забыл о них хоть ненадолго". Это все про того, с бешеными глазами. "Я не изменила Игорю. Дороже у меня никого нет. Но меня поймут женщины, у которых есть любящий муж и любимый любовник". А мы, редактора, не поймем и не простим!
"Есть состояния, когда нет ни одной мысли в голове. Я называю их черным квадратом". Дальше страшно читать? А должно быть страшно! Читайте же: "Черный квадрат антивещества всасывает в себя мои нейроны, мои нервные центры, все отделы моего мозга, мою спинномозговую жидкость". Это то антивещество, что с капустой, или какое-то другое? У физика-куна спросить не могу, он уши заткнул.
Кстати, на заметку авторам-специалистам. Если вы разбираетесь в какой-то хитрой теме, скажем, бухучете, теории струн или проктологии, не надо совать все ваши умные термины во все ваши яркие образы! "Депешу на вдохновенной лире", как известно, посылают штабные писаря прачкам.
Но вернемся к сексу, друзья мои. Из "101-го совета про Это". "Если у твоего мужчины меркнет фаллический символ, восстанови его. Я сделала это древним, доступным образом". Я вообще скажу так, если у вашего мужчины вместо хуя - только его символ - это уже повод для беспокойства. А если он светится, то вдвойне.
"В постели. Попробовала Димитрия на вкус и выжила". Это ей так кажется, а потом лучевая болезнь начнется.
А теперь о женской логике. "Ну и что? Я уже старая. Моей любви дозволены и мерзость и разврат". Ладно, хорошо. "Даже не так. Я уже устарела для такого разврата, другие раньше начинают". Ну пусть так. "И никакой это не разврат. Ничего особенного. Так многие делают". Ну главное-то себя убедить, конечно.
А виноваты почему-то мужчины: "Все мужики - причудливые и нелепые создания. Кора их головного мозга цветет редкими проплешинами сухого лишайника". Так. Или проплешины. Или лишайник. Или сухой. Или цветет, блядь!
С. 277 "Мне жаль инфантильную дурочку, которая во мне умерла. Лучше бы я осталась бестолковой и тупой амебой". Ничто еще не потеряно! Борись!
И она поборолась. "Долго-долго, пока черные дыры наших глаз не встретились и не закрутились гигантской воронкой. Гигантской черной воронкой из ядовитых лепестков розы ветров, зеленой и сиреневой. Таких цветов в природе и не бывает. Это цвет крыльев ангелов из преисподней". Физик пошел утешать биолога, а литератору уже и не помочь.
И о прекрасном. "Природе наплевать на чувство меры, она малюет яркими красками без раздумий". И в авторе есть что-то природное. "Западный склон цвел красным и белым вином, домашними наливками и ликером, коньяком и шампанским, сплетаясь в пьянючий восточный узор..."
Пьянючий просит рифму "случай".
И о чистой любви. Герои-таки ухитрились заняться сексом в одной квартире с умирающей женщиной. "Мы смеемся и шепчем, обнимаем, целуем и любим друг-друга, не замечая, как скулит брошенный, маленький щенок".
Но потом ей стало как-то неловко, и она вышла за того, с бешеными глазами.
Свое знакомство с И. Кисельгоф я начала как раз с этой книги. Хотелось почитать что-нибудь из современной российской прозы, а аннотация была многообещающей. Одно только начало чего стоит:
Жизнь осторожно трогают кончиками пальцев, чтобы не обжечься или не заледенеть, иначе кожа слезет чулком, обнажив тело до мяса, как при синдроме Лайелла. Ее оглаживают ладонями, чтобы обойти острые углы и не порезаться – травмпунктов жизнью не предусмотрено. Жизнь подбрасывают вверх или швыряют вниз, проверяя на прочность; для этого нужен опыт, чтобы избежать ушиба сердца и переломов. У жизни есть запах, цвет, звук и вкус; они могут обольстить и обмануть пять органов чувств, заведя в тупик, из которого выхода нет. Повезло тем, у кого развит инстинкт самосохранения, – они доживают до глубокой старости, ни о чем не сожалея и ничего не ведая.
Стиль повествования автора понравился сразу. Множество красочных эпитетов и сравнений доставляли большое удовольствие. Сама история очень интересна и трагична. С одной стороны, главная героиня сильная, стойкая и выносливая женщина, но и ей хотелось безрассудно утонуть в любви. Быть может эгоистично отнимать мужа у умирающей одноклассницы, но с другой стороны, разве они оба не заслужили своего кусочка счастья? К каждому герою сложилось противоречивое отношение. Вроде бы не плохой человек, но некоторые поступки все таки вызывали осуждение. Книга очень понравилась и вызвала острое желание прочитать остальные творения данного автора.
Доктор-писатель женщина-врач - вот моя любовь!
И не Соломатиной единой я живу. Есть и поинтереснее. Например, Ирина Кисельгоф. Из аннотации:
"...врач, освоивший несколько медицинских специальностей, в прошлом преподаватель мединститута. Литературный талант (увы, не давал ей покоя), а также увлеченность профессией, интерес к психологии, живописи и поэзии (который так и остался лишь интересом) помогли ей создать галерею ярких образов".
Да, в блеклости этого автора не упрекнешь. Какие страсти творятся в книге! С первого же абзаца Кисельгоф сражает нас парадоксальным наблюдением:
"Жизнь осторожно трогают кончиками пальцев, чтобы не обжечься или не заледенеть, иначе кожа слезет чулком, обнажив тело до мяса, как при синдроме Лайелла. Ее оглаживают ладонями, чтобы обойти острые углы..."
То есть вы поняли - жизнь - это нечто горячее, холодное и острое. Опасное. Однако тут же:
"Жизнь подбрасывают вверх или швыряют вниз, проверяя на прочность; для этого нужен опыт, чтобы избежать ушиба сердца и переломов".
Горячее, холодное, острое, его швыряют и у него есть сердце. И не только.
"У жизни есть запах, цвет, звук и вкус; они могут обольстить и обмануть пять органов чувств, заведя в тупик, из которого выхода нет".
Эти тупики здорово отличаются от тех, из которых выход есть.
В общем, жизнь горячая, холодная, острая, хрупкая, обманывает чувства и заводит в тупик... Дайте подумать. Да это ж неведомая ебаная хуйня!
Но пойдем дальше, к галерее образов. Рассказчица - завотделением, прекрасная, холодная стерва-интеллектуалка. В детстве ее растлили, поэтому она нашла себе богатого мужика, похожего на растлителя и страстно ему отдается. Еще она трахает начальника за должность.
А заодно и мужа своей умирающей одноклассницы - но это уже по любви, большой и чистой.
Вот образ из тяжелой школьной юности героини:
"Белая-белая кожа его лица на глазах взорвалась кровью и пролилась каплями пота на лбу и висках".
Вот образ любовника, а заодно рассказ о нелегкой жизни буквы "с".
"- С-сука! - с ненавистью процедил он; буква "с" со свистом вылетела из его сжатых зубов и ударила меня в лоб, рикошетом высветив его бешеные глаза".
А это образ хорошего любовника:
"Мышцы под футболкой бугрились; запах его пота, его феромонов, его белковых пептидов бесцеремонно проникал в мое тело".<./b>
И заодно образ тела героини:
"Моя голова сама запрокинулась ему на плечо, мое тело выгнулось дугой, ломая кости". Похоже на припадок вообще.
"Как я не среагировала на глаза? Эти бешеные глаза! Они уже тогда кричали мне стоп!"
Да, надо быть очень невнимательным человеком, чтобы не заметить кричащие глаза. Но, наверное, ее прыгающая буква "с" отвлекла.
Из авторского багажа знаний:
"И круглые ломти капусты, закрученные к центру, как закручиваются галактики вокруг черной дыры антивещества".
Меня тронуло до слез. Тоже недавно на кухне антивещество получила.
"Я поняла, что ненавижу Димитрия". Вроде же недавно было про бешеные глаза? Видимо, память у героини отшибло. "Ненавижу до колик в животе. Мужик с толстыми костями черепа и сверхтонкой корой головного мозга легко меня раскусил". Образ с корой, в общем, вполне ясен. Другое дело, что автор это описание использовала в книге раз десять. С другой стороны, чем больше штампов, тем быстрее и легче читается книга.
И немного о самоконтроле на рабочем месте.
"Я почувствовала такое сильное возбуждение... Делать было нечего, я достала презервативы из сейфа и помчалась к Седельцову". Чем больше наших писателей-медиков читаю, тем больше боюсь болеть.
"Почему для того, чтобы это почувствовать нужен удар по голове тяжелым тупым предметом под названием сердце?"
Раз уж мы раскидываем органы, лучше бы об мозг ударилась, честное слово.
"Вы когда-нибудь пробовали бараньи ребрышки, тушенные в пюре из айвы?.. У него фантазия без конца и края!" Ну, смотря, как пробовать, конечно.
"Все-таки я ненормальная. У меня мозги набекрень. То плачу, то смеюсь. Вы это уже, наверное, заметили".
217-я страница все-таки, сложно было не заметить.
"Он смотрел мне в лицо бешеными глазами". Черт, опять. "В них не было радужки, вместо нее был огромный зрачок. Он разодрал радужку до краев, оставив потоки крови на склере".
Но потом:
"Он пришел ко мне, а я перецеловала каждую его слезинку, чтобы он забыл о них хоть ненадолго". Это все про того, с бешеными глазами. "Я не изменила Игорю. Дороже у меня никого нет. Но меня поймут женщины, у которых есть любящий муж и любимый любовник". А мы, редактора, не поймем и не простим!
"Есть состояния, когда нет ни одной мысли в голове. Я называю их черным квадратом". Дальше страшно читать? А должно быть страшно! Читайте же: "Черный квадрат антивещества всасывает в себя мои нейроны, мои нервные центры, все отделы моего мозга, мою спинномозговую жидкость". Это то антивещество, что с капустой, или какое-то другое? У физика-куна спросить не могу, он уши заткнул.
Кстати, на заметку авторам-специалистам. Если вы разбираетесь в какой-то хитрой теме, скажем, бухучете, теории струн или проктологии, не надо совать все ваши умные термины во все ваши яркие образы! "Депешу на вдохновенной лире", как известно, посылают штабные писаря прачкам.
Но вернемся к сексу, друзья мои. Из "101-го совета про Это".
"Если у твоего мужчины меркнет фаллический символ, восстанови его. Я сделала это древним, доступным образом".
Я вообще скажу так, если у вашего мужчины вместо хуя - только его символ - это уже повод для беспокойства. А если он светится, то вдвойне.
"В постели. Попробовала Димитрия на вкус и выжила". Это ей так кажется, а потом лучевая болезнь начнется.
А теперь о женской логике.
"Ну и что? Я уже старая. Моей любви дозволены и мерзость и разврат". Ладно, хорошо. "Даже не так. Я уже устарела для такого разврата, другие раньше начинают". Ну пусть так. "И никакой это не разврат. Ничего особенного. Так многие делают". Ну главное-то себя убедить, конечно.
А виноваты почему-то мужчины:
"Все мужики - причудливые и нелепые создания. Кора их головного мозга цветет редкими проплешинами сухого лишайника". Так. Или проплешины. Или лишайник. Или сухой. Или цветет, блядь!
С. 277 "Мне жаль инфантильную дурочку, которая во мне умерла. Лучше бы я осталась бестолковой и тупой амебой". Ничто еще не потеряно! Борись!
И она поборолась.
"Долго-долго, пока черные дыры наших глаз не встретились и не закрутились гигантской воронкой. Гигантской черной воронкой из ядовитых лепестков розы ветров, зеленой и сиреневой. Таких цветов в природе и не бывает. Это цвет крыльев ангелов из преисподней". Физик пошел утешать биолога, а литератору уже и не помочь.
И о прекрасном.
"Природе наплевать на чувство меры, она малюет яркими красками без раздумий". И в авторе есть что-то природное. "Западный склон цвел красным и белым вином, домашними наливками и ликером, коньяком и шампанским, сплетаясь в пьянючий восточный узор..."
Пьянючий просит рифму "случай".
И о чистой любви.
Герои-таки ухитрились заняться сексом в одной квартире с умирающей женщиной.
"Мы смеемся и шепчем, обнимаем, целуем и любим друг-друга, не замечая, как скулит брошенный, маленький щенок".
Но потом ей стало как-то неловко, и она вышла за того, с бешеными глазами.
Свое знакомство с И. Кисельгоф я начала как раз с этой книги. Хотелось почитать что-нибудь из современной российской прозы, а аннотация была многообещающей.
Одно только начало чего стоит:
Стиль повествования автора понравился сразу. Множество красочных эпитетов и сравнений доставляли большое удовольствие.
Сама история очень интересна и трагична. С одной стороны, главная героиня сильная, стойкая и выносливая женщина, но и ей хотелось безрассудно утонуть в любви. Быть может эгоистично отнимать мужа у умирающей одноклассницы, но с другой стороны, разве они оба не заслужили своего кусочка счастья?
К каждому герою сложилось противоречивое отношение. Вроде бы не плохой человек, но некоторые поступки все таки вызывали осуждение.
Книга очень понравилась и вызвала острое желание прочитать остальные творения данного автора.