Ты не спрашивай, не распытывай,

Умом-разумом не раскидывай:

Как люблю тебя, почему люблю,

И за что люблю, и надолго ли.

Полюбив тебя, я не спрашивал,

Не разгадывал, не распытывал;

Полюбив тебя, я махнул рукой,

Очертил свою буйну голову!

А. К. Толстой

© Ирина Калягина, 2022

ISBN 978-5-0051-6024-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Встреча

Вы когда-нибудь встречали девушку, которая была бы красива, умна, трудолюбива, добра, бескорыстна? Просто какое-то воплощение христианских добродетелей… Я встретил такую девушку. Сначала был удивлён. Потрясён. И очарован. У неё очень красивое имя, и оно звучит для меня словно музыка.

Я помню Инну совсем маленькой, да я и сам тогда был карапузом. Мы играли с ней на куче песка, строили замки, дворцы, гаражи или просто «пекли» куличи, украшая свои кулинарные изделия цветами и стёклышками. Конечно, у неё всё получалось гораздо красивее, и я на неё за это сердился. В том возрасте я ещё не понимал, что Инна – чудо, я просто любил с ней играть. Вместе мы отправлялись «путешествовать по бабушкам». В селе много одиноких старушек, которые рады пообщаться с ребятишками, угостить пряником или конфетой. Мы любили слушать их рассказы, хотя и не всё нам было понятно. Инна часто изображала артистку и заводила песню: «Рома-а-а-шка белая-а-а», надев длинное мамино платье. Она сама себя объявляла:

«Выступает заслуженная артистка Инна Никольская!» Я громко хлопал, хотя «ромашка белая» мне надоедала. На отсутствие бурных аплодисментов заслуженная артистка очень обижалась.

Однажды Инна вынесла стопки, графин, конфетницу, и мы принялись играть в магазин. Но недолго длилось наше детское счастье. Мама Инны, увидев, чем мы играем, была весьма озадачена и поспешила изъять весь наш «магазинный инвентарь», которым мы орудовали. Ведь он был из чистого хрусталя. К нашей удаче, мы оказались аккуратными продавцами и ничего не разбили.

Сколько забавных случаев и увлекательных приключений связано с подругой детства. Детство… Светлая, чудная пора.

Я не видел Инну семь лет. Мои родители развелись, и мама не разрешала приезжать к бабушке, матери отца. А я так любил бывать у неё. У меня будто украли кусочек детства. Я был мал и не мог объяснить маме своих чувств, а она и не стремилась их понять. Гнев на отца и боль брошенной женщины переполняли тогда её сердце. Бабушка очень скучала и просила в письмах отпустить внука в гости. Но мама была непреклонна.

Летом я сидел в душном городе и мечтал о речке, которая протекает почти у бабушки Любиного дома, о шуме листвы, о душистой траве и звёздном небе, которое бывает только в нашем селе. Так мне казалось.

Но я вырос. И сам приехал в место, которое моя детская душа считала лучшим во вселенной. И я увидел её.

Не узнать мою дорогую «заслуженную артистку» я не мог. Но почему так часто застучало моё сердце?

Инна не узнала меня. Из вежливости она ответила на моё приветствие – в селе здороваются со всеми. Пришлось напомнить о себе и наших детских проделках. Девушка заулыбалась, сказала, что рада меня видеть и побежала по делам. Потом я убедился, что дела у неё всегда.

Мы живём по соседству. Это так здорово! Я могу наблюдать за Инной. Она не догадывается об этом. Хотя… Нет, не догадывается. Я делаю это осторожно. Что меня в ней так привлекает? Девушка как девушка. Стройная, светловолосая, приветливая. Но я ничего не сказал о глазах. Это целый мир. Я бы всё время смотрел в эти глаза – голубые как небо. Если Инне грустно, набегают тучки, и небо меркнет. Не люблю тучи и облака в её удивительных глазах. Пусть в них будет много солнца, пусть они сияют и лучатся, рождая нежную улыбку. Если верить, что глаза – «зеркало души человека», то, как прекрасна её душа. Есть в этой девушке чистота. Она не похожа на других. Может, это всего лишь иллюзия? Оптический обман зрения? Но сердце подсказывает: она такая единственная.

Меня удивляет, что Инна никуда не ходит, всё время дома хлопочет по хозяйству с утра до вечера. У меня просто мечта – застать её за «ничегонеделаньем», но она пока не осуществилась. То Инна носит воду из колодца, то моет посуду, подметает, чистит, убирает, пропалывает грядки… Она когда-нибудь отдыхает?

Но какой в селе отдых? Я почему-то представляю её возлежащей на огромном ложе в искрящейся одежде с диадемой в волосах, окружённой множеством слуг и морем цветов с пьянящим ароматом. Инна – королева. Что это мне взбрело в голову? Она наверняка бы посмеялась над моей фантазией и сказала: «Да уж, королева, в платочке. Вот отпущу с аудиенции маркиза и пойду картошку копать». Она с юмором. Это я в девушках обожаю. Славная Инна. Но я не скажу ей, что король придёт к королеве и отпустит всех слуг.

Вдруг она будет возражать? А король может погибнуть от тоски.

У меня сегодня одновременно счастливый и горестный день. Я набрался храбрости и пригласил Инну пойти со мной вечером в клуб. Она согласилась, и в десять вечера я, замирая от восторга, поджидал её у калитки. Хотелось подарить ей цветы, но я ведь только друг. Тогда угощу её чем-нибудь вкусным. Друзья могут угощать. Она немного опоздала, вышла такая хорошенькая, сияющая. Неземная Инночка.

Мы отправились в клуб, дорога к нему неблизкая, что меня очень радует – я могу вдоволь наговориться со своей спутницей. Инна сегодня нарядная – в чёрных брюках и интересного покроя песочном пиджаке. Я ещё не видел её в таком одеянии. Я тоже прихорошился, и теперь свечусь как новая копейка, но большей частью не от своего нарядного вида, а от счастья.

Инна не очень-то говорлива. Но слушатель она замечательный. Я хочу её рассмешить, расшевелить, и это мне немного удаётся. Покупаю ей эскимо и вижу, что она стесняется. Но неужели друг не может угостить? Убеждаю её, и мы с удовольствием едим мороженое. Покупаю ещё два – моя подруга протестует. Когда девушка такая скромница, хочется завалить её подарками. Я ещё никогда не встречал такой скромной девушки, даже необычно.

– Инна, мы с тобой не виделись семь лет. Мне уже девятнадцать лет, а тебе семнадцать. Нам нужно отпраздновать нашу знаменательную встречу.

– Но я не знала, что мы будем её праздновать. Получается несправедливо – ты меня угощаешь, а я тебя – нет.

Вот глупышка. То, что она рядом со мной – самый огромный подарок.

– Инна, я приглашаю тебя на правах старшего… Друга детства.

Девушка помедлила немного и всё же согласилась.

– Ладно. Но с моей стороны будет ответный жест.

– Не возражаю, – развёл я руками и засмеялся.

Мы отправились в бар. На городского человека сельский бар производит странное впечатление. Ждёшь, что вот-вот появится неоновая вывеска с названием забегаловки, а видишь какой-то сарайчик-карикатуру, набитый продуктами с двумя кабинками, в которых можно укрыться от посторонних глаз – лишь задёрни занавеску. Цивилизация! Вот мы и скрылись в заведении, горделиво величающем себя баром. Я накупил всякой всячины – хотелось как можно дольше посидеть.

– Я помню тебя совсем маленькой девочкой, а сейчас передо мной девушка. Очень красивая, – вдруг говорю я.

– Я тоже помню маленького мальчика, а сейчас передо мной молодой человек. Весьма симпатичный.

Я внутренне ликую: «Симпатичный! Весьма!» Для неё.

– Почему ты так долго не приезжал в наши края?

Пришлось рассказать о разводе родителей и их сложных отношениях, но долго останавливаться на этой теме мне не хотелось.

– Инна, вот ты улыбаешься, а мне кажется, что грустишь. Что-то не так?

– Да нет, всё в порядке.

– Не хочешь говорить? Так хочется тебя развеселить, но не получается.

– Павел, спасибо тебе. Мне очень хорошо, поверь. Замечательный вечер.

Я понимаю, что Инна не расскажет мне о том, что её тревожит, но хотелось бы мне это знать. Что ж, попытаюсь отвлечь её от грустных мыслей.

Мы болтаем обо всём и ни о чём. Рассказываю ей несколько анекдотов, приличных, конечно. Оказывается, она любит анекдоты, смеётся. Что я, в сущности, знаю об этой девушке? Почти ничего. Хочется знать о ней всё. Она – тайна для меня, словно закрытая книга, которую я хочу читать и перечитывать.

Отправляемся танцевать в неказистый зал сельского клуба. Как назло, ни одного медленного танца. Инна здоровается с подружками, я встречаю своих знакомых, и мы расстаёмся ненадолго. В фойе клуба есть даже бильярдный стол с дырявым сукном, но народ счастлив и бьёт неистово киями по шарам. Наблюдаю за игрой и вдруг слышу мелодию медленного танца. Несусь на танц-пол, чтобы пригласить Инну, и что же… Она танцует с каким-то видным типом! На него я очень зол. Инна увидела меня и, думаю, ясно прочитала досаду в моём взгляде. Подхожу к ней после танца – стану её телохранителем и никого не подпущу. Больше и «не пахнет» медленными танцами. Веселимся под быструю, ритмическую музыку. К нам присоединяются её подруги. Оказывается, она танцевала со своим одноклассником, Серёгой Блажиевским. Инна знакомит нас. Не такой уж он и плохой парень, но видно, что выпил многовато. Время летит незаметно.

– Мне пора домой, – говорит Инна.

– Я провожу.

Мы медленно идём домой, и я лелею надежду ещё немного постоять около её дома, поговорить с ней. Хочу поцеловать Инну, но тогда придётся распрощаться со статусом друга, разрушить магию нашей дружбы. А нужен ли я ей в другом качестве?

Все мои надежды внезапно рухнули, как только мы подошли к её дому. В темноте виднелась длинная, сидящая на камне, фигура. Послышался напряжённый, глуховатый с придыханием голос:

– Я тебя здесь давно жду. Нам нужно поговорить. Недолго же ты грустила без меня.

– Я вообще не грустила. И не знала, когда ты придёшь, – спокойно ответила Инна. – Спокойной ночи, Павел. Спасибо за вечер. Ещё увидимся, – попрощалась она со мной.

– Спокойной ночи, – ответил я растерянно и побрёл к своему дому. Идти долго не пришлось. Мой дом – следующий. Но я не могу успокоиться. Это что за видение? Кто эта длинная тёмная фигура с приглушённым голосом? Что ей нужно от Инны?

Я даже не могу зайти в дом. Если бы я курил, сейчас закурил бы точно. Я тихонько встал у погреба, сорвал яблоко. Были слышны голоса – парень и девушка о чём-то горячо спорили. Потом голоса смолкали. Затем снова что-то друг другу доказывали. Я зашёл в дом. Подслушивать некрасиво, я знаю. Но мне не спалось, какой тут сон? Через час я снова вышел во двор, пробрался к погребу и заглянул через забор. На дороге стояли двое. Они целовались. Ужасней картины я ещё не видел.

На следующий день бабушка послала меня к Никольским за формами для хлеба. Они у нас часто их берут, им не хватает ровно двух форм для выпечки, всё собираются купить их на рынке, но только бы не покупали! Ведь тогда будет меньше поводов зайти к Инне, а ей – ко мне.

Пробираюсь к ним на летнюю кухню. Вижу Инночку в зелёном платочке – лепит вареники. Это у неё так быстро и красиво получается, просто загляденье. Она ловит мой восхищённый взгляд.

– Привет. Бабушка просит у вас формы.

– Хорошо. Сейчас дам. Хочешь компот?

Она скоро помыла руки от муки и налила мне стакан компота, да ещё дала кусок пирога. Она такая – всегда всех угостит. Я даже опомниться не успел, как уже сижу с компотом и наминаю пирог.

– Вкусно. Спасибо. Это мама твоя испекла?

– Нет, я. Я вообще люблю печь. Это моё хобби.

– Угощение можно считать твоим ответным жестом?

– Конечно, нет, – улыбнулась Инна.

Я помолчал немного, а потом задал вопрос, который мучил меня со вчерашнего вечера.

– А кто тот парень, что поджидал тебя вчера так поздно?

– Это Юра из соседнего села. Мы с ним встречаемся два года.

– И ты его любишь?

Инна удивлённо посмотрела на меня. Всё. Я выдал себя. Со всеми потрохами.

– Мне надо отвечать?

– Нет. Не надо, – смутился я.

Она подала мне формы и проводила до калитки. Я взглянул на Инну. Она вдруг очень тихо сказала:

– В том-то и беда, что я не знаю, люблю ли я.

Сказала и исчезла.

Они встречаются два года! Что же я хотел? Разве может такая прекрасная девушка быть одна? Не только у меня есть глаза и сердце. Но есть надежда – она не знает, любит ли. Это окрыляет. Но немного у меня шансов. Счастливчик этот долговязый Юра, пусть благодарит судьбу. Всё же, такого поворота событий я никак не ожидал. Хожу теперь, обуреваемый противоречивыми чувствами. Когда ещё я смогу пригласить Инну куда-нибудь? Да и пойдёт ли она? Наверное, помирилась с этим Юрой. А как же «ответный жест»? На него вся надежда.

Я промаялся несколько дней. Всё, что я мог – это наблюдать за Инной. У меня есть несколько наблюдательных пунктов: с одного я вижу, чем она занимается в огороде; с другого – могу видеть её во дворе, а с третьего вижу её на дороге за калиткой.