Часто или изредка, своевременно или некстати – все мы задаемся вопросом: кто же такие неудачники? Люди, слепленные из плохо поднявшегося теста? Прокаженные, которых граждане «средней удачливости» обходят стороной, чтобы, не дай бог, не заразиться этой многовековой болезнью? А может быть, они – обыкновенные разгильдяи и лоботрясы и им просто-напросто лень ковать свое счастье, покуда оно горячо? Или же тот, кто разыгрывает лотерею под названием «жизнь», не оставляет этим несчастным никакого шанса выиграть?

Почему то, что одному дается с небрежной легкостью заправского кутилы, другой получает лишь после долгих мытарств и тяжких лишений? Почему его величество случай идеально раскладывается перед одними в пасьянс, а перед другими образует колючую проволоку из мелких и крупных препон? Почему кто-то без труда получает золотую рыбку, а кто-то, сколько ни расставляет сети, не может поймать даже обычного пескарика?

Мой уважаемый читатель наверняка обвинит меня в наивности и подумает, что ответ на эти вопросы легко найти в какой-нибудь умной книге под названием «Психология неудачника, или Как стать победителем», предназначенной для менеджеров среднего звена. Но, да простит меня мой дорогой друг, я не воспользуюсь его советом, поскольку книга сия написана для других, менее прагматичных умов и целей.

И все же, если мой читатель извинит мне обычную многословность и, быть может, неуместное философствование, я расскажу ему историю, случившуюся в одном городе, где жители боятся слова «неудачник» гораздо сильнее, чем дети – страшного Бабая, поскольку взрослые люди бегут от неудачника как от чумы, а то и попросту его не замечают. В конечном итоге неудачник в этом большом и красивом городе обречен на одиночество, хотя что же это я? – на «одиночество вдвоем» – в компании со своей неудачей…

Кто знает, вероятно, эта история поможет ответить на вопрос, кто такие неудачники и так ли страшно считаться одним из этих странных, вызывающих столько вопросов людей? А если и не поможет – что с того? Надеюсь, что и в том и в другом случае мой добрый друг испытает удовольствие, читая о совершенно необыкновенных событиях, происходящих с обыкновенно-необыкновенными людьми, имя которым – неудачники…

Глава 1
Валя, Валентина, Валечка

– Валя… Меня зовут Валя… Это же так просто: Валя, – бормотала полусонная Валечка, разглядывая свое отражение в зеркале.

Зеркало отражало мало утешительного. После вчерашней корпоративной пьянки – мешки с пеликаний зоб под глазами. В самих глазах – красная паутинка от стандартного недосыпа: после корпоратива полночи ушло на разговоры о Ленкином новом парне. Волосы, естественно, свисают, как сосульки с карниза, и, чеши не чеши, приличнее не становятся.

– Черт… – пробормотала Валечка, пытаясь попасть карандашом в веко, то и дело подмигивающее нервным тиком. – А ты говоришь, Валя… Какая же ты Валя, когда ты – даже не Валечка…

Рука дрогнула, карандаш съехал, нарисовав что-то вроде пущенной в землю стрелы. В ванную постучали. Валечке показалось, что стучат ей в голову, прямо в висок, откуда доносится тупая пульсирующая боль.

– Лена?

– А кто ж еще-то? Ты что, в гости к Собчак намылилась? Фиг ли так долго?

У Ленки, ярой фанатки «Дома-2», фамилия Собчак давно уже стала нарицательной. Она использовала ее и к месту и не к месту, и по поводу и без повода, чем иной раз доводила Валечку до бешенства, правда умело скрываемого. Краткий список «собчако-толкового» словаря включал в себя следующее:

«намылиться к Собчак» – долго краситься и прихорашиваться;

«побывать у Собчак» – вернуться домой в хорошем настроении;

«звонить Собчак» – часами трепаться по телефону;

«собчачье чутье», «собчачий нюх» – умение выбрать модную шмотку;

«собчачья жизнь» – здесь, кажется, можно обойтись без толкования…

– Ща-ас, Лен, погоди еще чучуточку. Я уже заканчиваю…

– Давай бегом. Я на работу опаздываю. Начальник – как волк, сожрет и не подавится.

Ленка – мерчандайзер фирмы «Хеппи бейби», занимающейся товарами для младенцев, то есть памперсами, присыпками, сосками, бутылочками и прочее и прочее, – терпеть не могла свою работу, поэтому всячески старалась на нее опоздать, при этом, чтобы не чувствовать себя виноватой, регулярно обвиняла в своих опозданиях Валечку. Валечка хорошо это понимала и не жаловалась. Она бы тоже не хотела раскладывать по полкам памперсы, чувствуя спиной жгучие взгляды продавцов и контролеров. Правда, ее работа не шибко интеллектуальней Ленкиной, но все ж таки в офисе. И хотя Валечка – всего-навсего «завскрепкой», все ее любят. А потому ей хочется идти на работу…

– Хочется ведь? – спросила Валечка у отражения.

– Нет, – ответило отражение в своем обычном духе, глядя на Валечку немигающим похмельным взглядом.

– А, чего от тебя ждать, – махнула рукой Валечка и, запихнув в косметичку карандаш, вышла из ванной.

– Ты б лучше не красилась, дитя неразумное… – вздохнула Ленка, увидев подругу, но Валечка уже ничего не слышала. Пролетев по квартире как бешеная, она собрала все самое-самое и уже одной рукой застегивала «молнию» на ботинке, пытаясь при этом придержать второй здоровую черную сумку, предмет постоянных Ленкиных насмешек.

На улице с утра облачно и ветрено – погода обещала быть мерзко-дождливой и подпортить Валечке вечернее свидание. Конечно, можно пойти в кафе, но Славик не очень любит сорить деньгами, а Валечка и так в этом месяце задолжала за комнату в квартире, которую они с Ленкой снимают на двоих.

Ладно, можно и без кафе, тоскливо подумала Валечка, представляя себе, как они со Славиком будут бродить, гонимые дождем и ветром, по аллеям выставочного центра. А потом у Славика испортится настроение, а потом оно испортится и у Валечки, а потом они разъедутся по домам несолоно хлебавши, он – в свою однушку на «Ботаническом саду», она – в съемную двушку на двоих с Ленкой. Романтичненькая перспектива!

Валечка даже подумала отменить свидание, но так и не решилась, потому что никогда не решалась на подобные выкрутасы. Славик наверняка обидится – его мужское эго не простит Валечке такого пренебрежения… Вот если бы он сам отменил встречу, тогда совсем другое дело…

Валечка влетела в офис в половине девятого. Протянув сонному охраннику паспорт, она поднялась на второй этаж, не раздеваясь, уселась в кресло и несколько минут слушала тишину, предваряющую начало рабочего дня. Это всегда помогало ей собраться с силами, а сил у нее сегодня катастрофически мало…

Раздевшись, Валечка окинула взглядом последствия вчерашнего «пати» и поняла, что действовать нужно немедленно и в темпе. Минут через сорок один за другим начнут сползаться коллеги, и тогда уборка станет попросту невозможной.

Вцепившись в мусорное ведро, как в спасательный круг, Валечка сбросила в него пластиковую посуду с остатками еды и скомканные салфетки, обагренные губной помадой. Убрав в шкаф девственно ненадкушенный хлеб, она в раздумье остановилась перед нарезанными апельсинами – вчера ей долго пришлось уговаривать Анну Васильевну оставить хотя бы часть фруктов в нетронутом виде. «Все равно же все не съедят», – объясняла Валечка, но Анна Васильевна слишком упряма, чтобы кого бы то ни было слушать…

Придется выбрасывать, вздохнула Валечка, и апельсины с окаменевшей за ночь цедрой полетели вслед за салфетками и пластиковой посудой. Стряхнув со стола крошки, Валечка приволокла бутылку с чистой водой и, скрючившись, как вопросительный знак, от тяжести, вставила ее в паз для бутыли. Можно было, конечно, дождаться кого-нибудь из мужчин, но те слишком часто забывали о Валечкиных просьбах, а Анну Васильевну просто трясло от вида пустых бутылок, стоящих на кулере.

Разобравшись с водой и остатками вина, Валечка вспомнила о грязных чашках, которые Анна Васильевна имела обыкновение оставлять у себя на столе. Заскочив в кабинет начальницы, Валечка забрала чашку и пластиковый стакан, но вымыть их не успела, потому что в сумке настойчиво затренькал мобильный телефон.

Звонил Саша Плюйский, менеджер по Таиланду. В конторе у него была репутация веселого раздолбая, он запросто мог опоздать или вовсе не выйти на работу, но многое ему прощалось из-за веселого нрава, постоянных клиентов, год за годом оставлявших в агентстве немалые суммы, и просто хорошего отношения Анны Васильевны, которая, по ее собственным словам, любила «счастливчиков».

Валечка к «счастливчикам», «везунчикам» и «любимчикам» не относилась. И потому Саша Плюйский звонил ей, а не наоборот.

– Валечка? – надломленным голосом поинтересовался Саша, как будто трубку Валечкиного телефона мог снять кто-то другой.

– Привет, Саш, – поздоровалась Валечка, стараясь подхватить одной рукой и чашку, и стакан. – Что-то случилось?

– Да ты – провидица, – простонал в трубку Саша. – Заболел я. Совсем мне что-то фигово. Видать, вчера просквозило. Таксист, собака, некурящий оказался, весь мозг мне вынес, чтоб я форточку открыл… Кхе-кхе… – для пущей убедительности кашлянул Саша. – Так что сегодня я не выйду. Ты уж Анне Васильевне скажи как-нибудь…

– Конечно, – ответила Валечка, представляя себе гневный взгляд Анны Васильевны, которой еще вчера Саша клятвенно обещал не прогуливать без особой надобности. – А ты поправляйся, – сочувственно добавила она. – Травок попей. Чабрец от горла помогает…

– Обязательно. Прямо сейчас и заварю, – бодро ответил Саша. Необходимость звонить начальству отпала, и это подействовало на него лучше всякого лекарства. – Спасибо, Валечка…

– Не за что…

Оставив мобильный на столе, Валечка понеслась споласкивать чашку. Оказалось, что возле мойки красуется целая батарея клонированных кружек с надписью «Трэвел пипл». Как будто у всех вчера отшибло память, и все как один забыли вымыть за собой посуду. К грязной посуде Анна Васильевна относилась немногим лучше, чем к опустевшей бутылке в кулере. Поэтому Валечка, проклиная головную боль, перебегающую от одного виска к другому, вооружилась губкой и остатками средства для мытья.

– Привет, Золушка! – нарисовалась в дверном проеме Людка Овсеева, которая обычно приходила раньше всех остальных сотрудников, не считая Валечки. – Как самочувствие?

– Фигово, – призналась Валечка. – Но жить можно… Помнишь вчерашние клятвы Плюйского?

– Угу, – кивнула Людка, разглядывая свое лицо в карманном зеркальце.

– Так вот, он только что звонил… Сказал, что простудился… – печально изрекла Валечка, выплескивая кофейную гущу в жерло сливного отверстия.

– Простудился он! – хмыкнула Людка, не отрывая глаз от собственного отражения. – Слушай больше! У него такая же простуда, как у нас с тобой. Но мы-то на работу вышли…

– Может, и так, – пожала плечами Валечка, – только отчитываться перед Анной Васильевной мне придется…

– Сашка на это и рассчитывал. Сорвется-то наша Аня на тебе, а Сашка придет – с него как с гуся вода. Сказала бы ему, пусть сам звонит… Слушай, Валечка… – Людка оторвалась от зеркала и пристально посмотрела на коллегу. – У меня тут запара… Не выручишь? Делов в принципе немного, – торопливо принялась объяснять Людка. – Надо страниц пять-шесть напечатать. У меня работа в институте горит, а ты сама знаешь, я текст набираю с черепашьей скоростью… Выручишь? – с надеждой посмотрела на нее Людка.

– Когда?

– Сегодня.

– Не могу я, Людочка… – Валечка виновато покосилась на девушку. – Свидание у меня вечером. Совершенно никак не могу.

– А завтра?

– Завтра смогу, – обрадованно согласилась Валечка.

– Надеюсь, препод подождет, – мрачно кивнула Людка. – Совру, что собака до сумки добралась. Бред, конечно, а чё делать-то…

– Ты уж извини, сегодня никак не выходит… – продолжала оправдываться Валечка, параллельно домывая оставшиеся чашки. – А завтречка обязательно все сделаю. В лучшем виде…

– Договорились, – повеселела Людка. – С меня – шоколадка.

Валечка не любила сладкое, но вся контора «расплачивалась» с ней шоколадками, печеньем и пирожными. Поначалу Валечка отказывалась, а потом смирилась. Ленка любила сладкое, поэтому все презенты доставались ей. А коллеги твердили свое извечное «нам же это ничего не стоит». И действительно, что стоит шоколадка в сравнении с часом-тремя потраченного времени? При зарплате в пять раз больше Валечкиной?

День прошел как обычно, с той лишь разницей, что головная боль к середине дня усилилась, и Валечке пришлось обежать весь офис в поисках таблетки. Людка Овсеева дала ей шипучий аспирин, что не ускользнуло от всевидящего ока Анны Васильевны, которая, как назло, в этот момент выплыла из своего кабинета.

– Таблеточками балуемся? – ехидно поинтересовалась она у краснеющей Валечки. – Головушка болит? Ручки трясутся? Хорошо, значит, вчера посидели… То-то Плюйский на работу не вышел… У него небось заразилась?

Валечка промычала что-то насчет больного зуба и ретировалась за стаканом воды. Начальство всегда вызывало у нее благоговейный трепет. Особенно Анна Васильевна – властная сорокалетняя женщина, не лезущая в карман за острым словцом. Даже если Валечка ни в чем не была виновата, то Анна Васильевна доказывала обратное, и Валечка чувствовала себя преступницей. Вот и сейчас, хотя весь офис страдал похмельем, а Саша Плюйский и вовсе остался «болеть» дома, Валечка считала себя «асоциальным элементом» и старалась пить воду как можно тише, чтобы никто не слышал ее предательских глотков.

Ближе к концу дня Валечка получила эсэмэску от Славки, который подтверждал свою готовность встретиться на «ВДНХ», правда, сообщил, что вместо обещанных четырех будет на месте в пять. Валечку это опоздание даже обрадовало: теперь Людке не придется врать преподу, что с работой расправилась ее собака. Анна Васильевна, как обычно по четвергам, уехала из офиса около трех, так что Валечка надеялась успеть и Людке помочь, и со Славиком встретиться.

Валечка печатала быстро, но пять-шесть страниц почему-то превратились в одиннадцать, а еще Людка постоянно тащила ее в курилку, где по пять минут рассказывала о действительно живущем в ее квартире щенке, который и вправду постоянно обо что-то чесал свои свежевылупившиеся зубки. То о тапки мужа, то о Людкины новые сапоги, которые та купила по дешевке в «Терволине», то о свекровину кожаную сумку, из-за которой эта «старая коза чуть собаку с балкона не сбросила»… В общем, когда все было закончено, Валечка с ужасом обнаружила, что, даже если она вылетит из офиса сию же секунду, все равно опоздает на встречу.

Кинув панически-извиняющееся СМС на Славкин номер, Валечка натянула куртку, заперла офис и побежала к метро, по дороге лихорадочно соображая, ехать ли ей через битком забитое кольцо с двумя пересадками, руководствуясь мифом «по кольцу – быстрее», или через относительно спокойную радиальную – с одной. Сделав выбор в пользу злополучного кольца, Валечка, проклиная «Таганскую», «Краснопресненскую», Людкину работу и саму себя, протискивалась через плотные ряды пассажиров, получая от последних тычки и нелицеприятные замечания в свой адрес. На ступеньках Валечку шатнуло, и она наступила на ногу идущей позади женщины.

– Ох, простите, – краснея, обернулась Валечка. – Я не нарочно…

Немолодая надушенная блондинка посмотрела на Валечку уничижающим взглядом, в котором читалось гипертрофированное презрение и такая ненависть, что Валечка съежилась, превратившись в усохший кленовый листок.

– Мать твою, – фыркнула женщина, очевидно не подобрав других слов для выражения своих эмоций.

– Ну я же не нарочно… – прошелестела Валечка и отвернулась, не дожидаясь очередного упоминания своей матери.

Толпа выплюнула ее на «ВДНХ», и Валечка вздохнула почти с облегчением: от Славика пришла очередная эсэмэска, смысл которой заключался в том, что он, как и Валечка, не успевает к назначенному времени. Слизывая с губ мелкие дождевые капли, Валечка побрела к арке, на ходу размышляя, что ей делать в ожидании Славика.

Возле арки Валечка столкнулась с «велорикшей», местной достопримечательностью. На своем нехитром устройстве – смеси велосипеда и телеги – он развозил пассажиров по бескрайним просторам центра. Правда, брал за это недешево – по полтиннику, но удовольствие того стоило: было и смешно и страшно одновременно, в общем, как на настоящем аттракционе.

От услуг «велорикши» Валечка отказалась: во-первых, цена на «аттракцион» была недешевой, а во-вторых, девушка все равно не знала, где убить время, ожидая опаздывающего Славика. Обычно они со Славиком встречались возле арки, но погода к ожиданию не располагала, поэтому Валечка наполнилась решимостью отыскать недорогое кафе, где можно выпить чашку горячего кофе и посидеть в относительно спокойной обстановке.

Минут через десять окончательно замерзшая Валечка поняла, что искать недорогое кафе на выставочном центре – все равно что искать пальму на Красной площади. Славик отбил очередное СМС, из которого Валечка узнала, что торчать под дождем и ветром ей придется как минимум еще минут десять.

«За эти десять минут я точно тут околею», – ужаснулась про себя Валечка. Планы летели под откос с катастрофической скоростью…

Валечка поплелась обратно, к арке, на ходу оглядывая уютные кафе, из которых доносился оглушительный аромат шашлыка. И почему так всегда? Ни разу у нее обстоятельства не складывались как пазл, и она не проводила время по своему усмотрению…

Валечка попыталась припомнить хотя бы одно свидание, которое можно было назвать безупречным. Ни одного… Все время встречу что-то портило: то опоздания Славика, то его скверное настроение, то плохая погода, то чьи-то несвоевременные звонки с просьбами «Валечка, пожалуйста, мне срочно», то еще какая-нибудь ерунда.

В последнюю их встречу Славику не хватило денег, чтобы расплатиться за их более чем скромный ужин: два стакана пива, которое, между прочим, Валечка пила только из экономии, две порции креветок и блюдце с фисташками, которые, как орех Кракатук, ни в какую не хотели очищаться. Поглядев на счет, Славик развел руками и с невиннейшей из улыбок повернулся к Валечке:

– Зайчонок, у тебя есть деньги? Я что-то не рассчитал…

Слава богу, Валечка всегда носила в паспорте резервно-неприкосновенные деньги на случай «а если вдруг». И «если вдруг» случилось… Тогда она даже обиделась на Славика, но виду не показала. Обиделась не столько из-за денег, бог бы с ними, сколько из-за Славикова пофигизма: он выводил ее «в свет» не так часто, мог бы и озаботиться такой мелочью, как пиво и фисташки… Больше всего ее задело, что Славик даже не покраснел.

Как будто с ним произошла рядовая ситуация, которая случается каждый день с каждой влюбленной парой…

Впрочем, Валечка очень быстро перестала злиться на Славика, в обычной своей манере оправдав его тем, что он «совершенно не со зла», «вовсе не хотел», «просто так получилось». Как, стоит заметить правды ради, получалось у всех и всегда, когда эти «все» имели дело с Валечкой Степановой.

Вот и сейчас, вспомнив об этой неприглядной, не красящей ни ее, ни Славика ситуации, Валечка поспешила отвернуться от нее, как человек со средним достатком отворачивается от бомжа, стоящего в полуночном переходе метро с протянутой рукой. Было – и было. В конце концов, все мы не идеальны…

Погруженная в мысли о своих неудавшихся планах Валечка не заметила, как свернула с аллеи, ведущей к выходу, и забрела в какое-то безлюдное место, отгороженное от центра высокими железными воротами.

За распахнутыми настежь воротами красовалось обшарпанное болезненно-желтого цвета здание, под козырьком которого горела вывеска – тоже желтая, но куда более веселая: «Голодный Колобок». Надпись заставила бы улыбнуться даже царевну Несмеяну: среди бесконечных шашлычных «У Рубена», пончиков «У Армена» и блинчиков «От Джамиля» «Голодный Колобок» казался верхом оригинальности. Именно это и сделала Валечка, прежде чем нырнуть в нутро желтого домика.

Внутренности «Голодного Колобка» оказались очень даже симпатичными. Маленькие столики, абстракционистские картинки, развешанные по стенам, миленькие скатерочки и совсем уж поднимающее настроение меню, рассчитанное как на едока с кошельком, так и на вечно голодного студента со смятой двадцаткой на дне потертого кармана.

Памятуя Ленкино наставление «Полнота – лучший друг одиночества», Валечка остановилась на крабовом салате без риса и чашке кофе, о которой мечтала всю дорогу. Она, как, впрочем, и Ленка, была далеко не толстушкой, но, подобно большинству современных девушек, имела предрасположенность к анорексии.